Журнал: № 10 (174), Октябрь, 2008

На рубеже XIX и XX веков в российской науке и культуре произошёл невиданный взлёт. Русская наука в целом ряде областей выдвинулась на передовые рубежи научно-технического прогресса. Русская философия начала XX века оказала огромное влияние на развитие мировой философской мысли. Блистательные мыслители того периода, среди которых были В.С.Соловьёв, Е.Н.Трубецкой, П.А.Флоренский, С.Н.Булгаков и Н.А.Бердяев, «возвратили человека и его духовный мир в разряд космических категорий, а нравственные заповеди и совесть положили в основу мироздания».

В столкновении противоположных течений и направлений в искусстве возникло уникальное явление, вошедшее в историю мировой культуры как Серебряный век русского искусства.

«...Только один XIX век выбросил целый поток великих мировых литературных имён — от Пушкина, Гоголя до Достоевского... которые не только равняются, а превзошли по интуитивному размаху, по глубине своего творчества Запад», — писал Всеволод Иванов, русский историк и писатель.

Русское изобразительное искусство тоже переживало период небывалого расцвета. Здесь сосуществовали два противоположных направления: с одной стороны, реалистическое, продолжавшее традиции академической живописи XIX века, а с другой — символическое, обращённое к духовным исканиям и новаторским формам. В этой борьбе рождались новые русские школы, от «Художественной артели», позднее «Товарищества передвижных выставок», до «Мира искусства», объединённые одним желанием — познавать и осваивать «великий мир, который именуется Россией».

В потоке новых течений оказались художники В.А.Серов (1865 – 1911) и В.И.Суриков (1848 – 1916), М.В.Нестеров (1862 – 1942) и М.А.Врубель (1856 – 1910), К.А.Сомов (1869 – 1939) и многие другие. В конце XIX века в эти ряды русского новаторского искусства становится и Николай Константинович Рерих (1874 – 1947) — один из самых ярких и выдающихся представителей той эпохи. По глубине и синтезу наследие Рериха — явление исключительное в истории не только русской, но и мировой культуры XX века.

«Когда я думаю о Николае Рерихе, — говорил в одном из своих выступлений его сын, Святослав Николаевич, — я поражаюсь размаху и богатству его деятельности и творческого гения. Великий художник, великий учёный и писатель, археолог и исследователь, он касался и освещал так много аспектов человеческих устремлений». «Таких людей, как Николай Константинович, я уже никогда больше не встречал. Редко, очень редко они посещают нашу Землю».

Листы дневника и опубликованные в последние годы материалы русской периодики рубежа XIX и XX веков дают возможность значительно расширить наши представления и о самом Рерихе, и о круге современников, с которыми он общался. Огромную роль в формировании и становлении его творче­ской личности сыграли многие известные, в чём-то даже легендарные люди того времени.

В доме Константина Фёдоровича Рериха, известного петербургского нотариуса, часто собирались учёные, писатели, художники. Как вспоминал Николай Константинович, «эти старики были ниточками со многим замечательным». Востоковеды К.Ф.Голстунский (1831 – 1899) и Д.М.Позднеев (1865 – 1942) заложили в нём интерес к Востоку. «...Через дядю Коркунова [врача, профессора Томского университета (1856 – 1906)] шли вести из медицинского мира. Звал меня в Сибирь, на Алтай. Слышались зовы к далям и вершинам — Белуха, Хан-Тенгри!» Семейные знакомства способствовали возникновению дружбы Николая Константиновича с молодым поэтом Леонидом Семёновым-Тян-Шанским (1886 – 1959) и будущим профессором-мозаичистом В.А.Фроловым (1874 – 1942).

Друг семьи художник М.О.Микешин (1835 – 1896), по проектам которого создан ряд памятников («Тысячелетие России» в Новгороде, Екатерине II в Петербурге и др.), первый обратил внимание на склон­ность Николая Рериха к рисованию, и начались его занятия живописью под руководством этого талантливого учителя, с которым Рерих не терял связей и потом, уже обучаясь в Академии художеств.

В гимназии Карла Мая закладывался и укреплялся интерес к географии, истории, литературе. Сам Карл Иванович Май (1824 – 1895), один из опытнейших педагогов своего времени, преподавал географию; его увлекательные уроки навсегда запомнились Николаю Рериху, пробудили интерес к путешествиям. По воспоминаниям Николая Константиновича, любимым урокам истории были близки и уроки географии, и первые археологические раскопки. «Как будто от разных областей звучат курганные находки или географические карты...» Но проходят десятилетия, и «вспоминаются эти будто бы различные предметы в одном общем укладе. (...) Недаром опытный географ предлагал не только заучивать названия, но именно запечатлеть иероглифы земли и линиями, и красками, и рельефами. (...) Художество вносилось в эти прикасания к земле. А там, где знание будет сочетаться с искусством, там остаётся особенная убедительность».

Огромное влияние на судьбу будущего учёного имела его встреча со Львом Константиновичем Ивановским (1845 – 1892). С этим известным археологом Рерих познакомился ещё в детстве, именно тогда он впервые прикоснулся к тайнам археологии. «Около Извары почти при каждом селении были обширные курганные поля от Х века до XIV, — вспоминал он. — От малых лет потянуло к этим необычным, странным буграм, в которых постоянно находились занятные металлические древние вещи. В это же время Ивановский производил исследования местных курганов, и это тем более подкрепило желание узнать эти старые места поближе. (...) Первые находки были отданы в гимназию... каждое лето открывалось нечто весьма увлекательное».

Уже с 16 лет, мечтая о поступлении в Академию художеств, Н.К.Рерих также горел желанием получить знания и в интересующих его областях — истории, археологии и философии. Одновременно с поступлением в Академию художеств он по настоянию отца подаёт документы вместо исторического на юридический факультет. Но, как вспоминал Николай Константинович, именно исторический, а не юридиче­ский факультет считал его своим. Здесь он «слушал Платонова, Веселовского, Кареева, иногда Брауна. (...) С историками сложились особые отношения».

Сергей Фёдорович Платонов (1860 – 1933) был крупным историком, учёным и педагогом. Его лекции по русской истории пробуждали живой интерес к прошлому Руси. «В бытность в университете Спицын и Платонов провели в члены Русского Археологического Общества, где я потом был пожизненным членом, — читаем в ''Листах дневника'' Рериха. — Этим путём произошло сближение со всею археологической семьёю».

Александр Андреевич Спицын (1858 – 1931) — патриарх отечественной археологии — один из главных наставников Рериха на этом поприще. Между учёным и начинающим исследователем установилось тесное сотрудничество. В своих научных трудах, вошедших в золотой фонд отечественной археологии, Спицын использовал рисунки Рериха.

На заседаниях Восточного отдела Николай Константинович близко познакомился с Борисом Александровичем Тураевым (1868 – 1920). «Вспоминаю давнишние заседания Русского Археологического Общества, на которых выступал Тураев, этот замечательный исследователь Египта и Древнего Востока. Сама внешность его, вся скромная искренность и сердечность, свойственная большой душе, сразу привлекали к нему». Позже в числе учеников Тураева был и старший сын Рериха — Юрий, который, занимаясь с гимназических лет с известным учёным, готовился к участию в будущей экспедиции отца по Центральной Азии.

Каждое лето Николай Рерих проводит археологические раскопки, о чём сообщается в периодической печати. «Много очарования было в непосредственном прикосновении к предметам большой древно­сти, — вспоминал он. — Много непередаваемой словами прелести заключалось в бронзовых позеленелых браслетах, фибулах, перстнях, в заржавелых мечах и боевых топорах, полных трепета веков давних». Раскопки помогали непосредственно прикоснуться к давно минувшей эпохе, будили воображение.

В мир археологии Рерих вошёл не только как пытливый учёный, но и как воодушевлённый поэт. Обладая большой творческой фантазией, он создаёт литературные очерки — волнующие картины прошлого. В них виден необыкновенный дар литератора, владеющего совершенно особым слогом, исходившим «из стиля исконной русской литературы», как отмечала Наталия Дмитриевна Спирина.

Под впечатлением раскопок у реки Изварки, где были обнаружены остатки сожжённого оборонительного городка, Рерих создаёт картину «Вороны» (1901). В одном из его литературных очерков встречаем следующую зарисовку: «Из-под облака всё видит ворон; смотрит поверх высокого тына городка, что торчит на соседнем бугре. Светлой лентой извивается светлая речка, один берег ровный, покрытый сочной травою и чащею, другой берег высокий, к реке спуски крутые, обвалы — песчаные и глинистые оползни! (...) В редком месте природа создаёт такую искусную защиту! На этом холме и поставили город. Отсчитали от мыса шагов сотни две, перерыли холм канавой... на валу тын поставили из славных рудовых брёвен... (...) Состроили вышку — смотрельню — наблюдать за вражьими силами или чтобы поднять на ней высокий шест с привязанным пуком зажжённой соломы, окрест повестить об опасности. (...) Видел ворон и другое! Видел, как пылал тын города, шла сеча! (...) Напрасно варом кипящим обливали напавшую рать; город пал».

Н.К.Рерих. ВОРОНЫ. 1901

Трудно сказать, что доминировало в раннем творчестве Рериха — влечение к искусству или наукам. Изыскания Рериха-учёного давали богатый материал для Рериха-живописца.

Его наставниками в живописи стали выдающиеся художники. Первым, кто обратил внимание на Рериха в Академии художеств и поддержал его самостоятельные поиски, был И.Е.Репин (1844 – 1930), знаменитый русский живописец. «Много встреч было с Ильёй Ефимовичем, — вспоминал Николай Константинович. — Первая была в его мастерской у Калинкина моста. Повёз показать ему эскизы и этюды. Ласковый мастер сказал многое доброе. (...) Хотел Илья Ефимович, чтобы я был в его мастерской...»

До 1895 года Рерих занимался в об­щем натурном классе под руководст­вом профессора Павла Петровича Чистякова (1832 – 1919), о котором вспоминал с уважением: «В нём бы­ло много от природного учителя. Своеобразие суждений и выражений привлекало и запоминалось».

По правилам Академии художеств каждый студент после окончания натурного класса должен был продолжить обучение в мастерской того или иного художника-преподавателя. Неожиданно обстоятельства сложились так, что Рерих оказался в мастерской Архипа Ивановича Куинджи (1842 – 1910), автора нашумевшей картины «Лунная ночь на Днепре». Мастер, о котором ходили легенды, пользовался большой популярностью среди студентов. «Один из самых важных шагов совершился проще простого. Стал Архип Иванович учителем не только живописи, но и всей жизни». «Куинджи оказал большое влияние не только на развитие таланта Рериха, но и на формирование его характера. Рериха поражало в учителе всё... несгибаемая твёрдость в борьбе с невзгодами, щедрая, бескорыстная помощь людям, трепетная влюблённость в природу, неустанный творческий труд. Каждое житейски мудрое суждение Куинджи, его совет, поступок западали в душу юноши, оставляя неизгладимый след». Архип Иванович сумел разбудить в своём ученике все лучшие стороны его дарования.

Под влиянием археологии Николай Константинович увлёкся и изучением этнографии — древнерусско­го быта, народных былин и сказаний. Особое впечатление на него произвели труды Александра Николаевича Афанасьева (1826 – 1871), известного собирателя русского фольклора — духовных стихов, сказов, былин. Одна из ранних картин Рериха «Иван-царевич наезжает на убогую избушку» (1894 – 1895) написана на сюжет русской сказки. Народные представления об Иване-царевиче есть «не что иное, — пишет Рерих, — как весенний луч, проникающий в царство смерти и зимы, чтобы освободить красавицу Лето. Чудная это вещь — эпическая поэзия. Совсем она меня в полон забрала».

Возможно, что и картина «Змиевна» (1906) была написана под впечатлением от трудов Афанасьева, в которых приводится космогонический миф: «Солнце, закрываемое тёмными тучами, в народных сказках представляется златокудрою девою неописанной красоты, похищаемою змием, который уносит её в свои непри­ступные го­ры... освободителем красной девицы является богатырь, владетель чудодейственного меча-саморуба, то есть сам Перун, божество грозы и молнии».

Н.К.Рерих. ЗМИЕВНА. 1906

Развивая это направление, Рерих впоследствии создал ряд картин на темы русского эпоса и фольклора. Среди них — «Гнездо Преблагое», «Голубиная книга», панно для «Богатырского фриза».

Сокурсник Рериха Леон Антокольский*, на глазах которого происходило становление Николая Константиновича как художника, писал ему: «Успехи, какие ты делаешь в искусстве, меня несказанно радуют... (...) Недаром я... назвал тебя симфонистом, а самый жанр, который тебе наиболее подходит, — народный эпос — уже давно признан тебе бесспорно свойственным. (...) Остаётся тебе только неуклонно следовать по избранному тобою пути и совершенствоваться в этой сфере до тех пор, пока русский народный эпос в твоём лице не найдёт своего лучшего выразителя. Итак, вперёд, вперёд без оглядки!..»

Л.М.Антокольский, человек очень скромный, дороживший вниманием, которое оказывал ему Рерих, всю жизнь хранил его письма. «Не похож ты на нас, академистов, — говорил он Николаю Рериху, — когда другие в свободное время сидят себе по домам, распивают чаи да болтают, ты всё что-то работаешь и обдумываешь».

В 1895 году происходит знакомство Николая Константиновича с Владимиром Васильевичем Стасовым (1824 – 1906) — художественным и музыкальным критиком, историком искусства, почётным академиком, хранителем отдела рукописей и редкой книги при Императорской Публичной библиотеке. Рерих сразу же заинтересовал Стасова своей тягой к русской истории. Между ними завязалась большая творческая дружба. Среди многих своих учителей Николай Константинович очень высоко ставил Стасова и часто вспоминал о том, кто впервые ввёл его в хранилища Публичной библиотеки: «Он допустил меня к сокровищам этого хранилища и поддержал в моих первых зовах о России». Крупнейший специалист в области орнамента, Стасов открыл Рериху этот неизвестный ему мир — мир древней славянской орнаментики, раскрыл её смысл и историю возникновения, познакомил с искусством книжной миниатюры и в целом способствовал развитию в начинающем художнике любви к национальной культуре.

Постепенно у Николая Константиновича складывается замысел создания серии картин «Начало Руси. Славяне», в которой предполагалось воспроизвести ключевые моменты истории Древней Руси. Эта идея была поддержана Куинджи и Стасовым. В русской исторической живописи такой замысел был осу­ществлён впервые.

Со своей первой картиной из этой серии — «Гонец» (1897), она же была и дипломной работой, — Рерих, по предложению Стасова, едет ко Льву Толс­тому: «Вот пусть сам великий писатель земли русской произведёт вас в художники. Вот это будет признание». Теперь уже широко известны слова Льва Николаевича, сказанные начинающему художнику как важнейшее напутствие, как нравственный завет, — о том, что «в области нравственных требований надо рулить всегда выше — жизнь всё равно снесёт». Рерих писал: «Я часто вспоминал этот совет Толстого. Затем Толстой заговорил о народном искусстве, о некоторых картинах из крестьянского быта, как бы желая устремить моё внимание в сторону народа. "Умейте поболеть с ним" — такие были напутствия Толстого».

После окончания Академии художеств в 1898 году Рерих назначается на пост помощника директора музея Императорского Общества поощрения художеств. Параллельно идёт работа в журнале «Искусство и художественная промышленность», где он печатается не только под своим именем, но и под псевдонимом «Р. Изгой»*. И уже с сентября того же года Рерих начинает читать в Археологическом институте лекции по художественной технике в применении к археологии. Подобного предмета ни в отечественных, ни в иностранных учреждениях ещё не имелось. Состав слушателей был самый разнообразный: военные, чиновники, студенты.

В своей вступительной лекции «Искусство и археология» Н.К.Рерих рассматривает взаимоотношения науки и искусства и в этом контексте — взаимовлияние археологии и искусства. Он приводит высказывание английского мыслителя Джона Рёскина (1819 – 1900), мировоззрение которого ему было очень близко, — о том, что наука открывает явления и факты и знакомит нас с ними, показывая их внеш­нюю истину, а искусство «проникает в сущность и раскрывает нам их духовное значение. ...Насколько мир духовный обширнее мира материального, настолько и область искусства обширнее области нау­ки. (...) Истинное искусство проникает через внеш­нюю оболочку и схватывает сущность. Таково значение всякого произведения, заслуживающего название художественного».

Ежегодно Археологический институт по окончании экзаменов устраивал экскурсии для обзора местных курганов. Предварительные работы и изыскания выполнял преподаватель Рерих. Насколько непростым делом было устройство таких экскурсий, свидетельствует статья Анатолия Викторовича Половцева (1841–1905), заведующего архивом Министерства Императорского двора, историка, писателя, поддерживавшего Рериха во всех его начинаниях. Он писал: «По опыту знаю, что отыскивать места для раскопок дело мудрёное, требующее огромной затраты времени и труда. Поэтому я обрадовался появлению Н.К.Рериха не менее, чем Ной возвращению голубя с зелёной веткой. ...Он сделал много десятков вёрст по окрестностям Петербурга, отыскивая курганы, которые можно бы и стоило бы раскопать».

В 1899 году Рерих по поручению Императорской Археологической комиссии обследовал современное состояние объектов археологии, расположенных на Великом торговом пути «из варяг в греки». Результатом этой поездки явились не только научный отчёт, но и поэтическая статья с описанием исторической картины из жизни древних племён, а также полотно «Заморские гости».

Пять лет спустя художественный критик Н.З.Панов напишет: «Талантливый художник и искусный мастер, Н.К.Рерих нашёл для своего творчества богатое подспорье в русской археологии, которой он редкий знаток. Развитие его дарования шло у него рука об руку с научным образованием, что, надо сознаться, составляет редкое явление среди художников вообще».

По инициативе Николая Константиновича и под его руководством начинается составление археологической карты Петербургской губернии, на которую предполагалось нанести места уже произведённых и запланированных раскопок.

В Петербурге начинается чтение курса публичных лекций по истории искусств. Наряду с такими прославленными знатоками искусства, как Стасов, Кондаков, приват-доцент Лебедев, Ольденбург, Смирнов, Липовский, в числе лекторов был и Рерих. Но уже осенью 1900 года он уезжает в Париж, чтобы продолжить учёбу в мастерской Фернана Кормона (1845 – 1924), автора известных исторических картин, который был знаменит и как замечательный наставник. «...Я вынес такое впечатление, — рассказывает Рерих журналисту о своей первой встрече с художником, — что Кормон отводит России особо важное место и ждёт многое от наших русских молодых художников... ''У вас в России так много прекрасного и характерного, и ваш долг, русских художников, почувствовать и сохранить это'' — вот подлинные слова Кормона».

Тогда же в Париже происходит знакомство и с творчеством Пьера Пюви де Шаванна (1824 – 1898) — одного из родоначальников символизма в живописи, создавшего в своих настенных росписях гармоничный и возвышенный мир. Среди них — «Житие св. Женевьевы» (1876 – 1878) — фрески парижского Пантеона в ратуше Пуатье (Сорбонна). «Чем более я всматриваюсь в его работы, — пишет Николай Константинович своей невесте, Елене Ивановне, — чем больше слышу о его рабочих приёмах, его жизни, привычках, тем больше изумляюсь большому сходству многого, что есть у меня». И хотя Рерих уже не застал в живых этого художника, но, перечисляя своих учителей, называл три имени: Куинджи, Пюви де Шаванн и Кормон.

В мае 1901 года Н.К.Рерих возвратился домой и сразу же был приглашён в Императорское Общество поощрения художеств на должность секретаря. И с новой энергией он углубляется в изучение старины, создавая многочисленные полотна на тему Древней Руси. Картины выставляются в Петербурге и Москве.

Император Николай II, посетив Весеннюю выставку 1902 года в Академии художеств, приобрёл картину «Заморские гости».

«Несомненным украшением выставки являются многочисленные произведения Н.К.Рериха, — говорится в одном из отзывов художественного критика тех лет, писавшего под псевдонимом Меценат. — ...Целый ряд выставленных г. Рерихом картин переносит зрителя в эпоху Древней Руси, которую он, как истый поэт и тонкий знаток стиля, толкует замечательно красиво и верно».

Два панно на тему «Княжья охота» (1901) — «Ут­ро» и «Вечер», — выполненные для столовой дворца княгини Ольги Александровны в имении Рамонь Воронежской губернии, отметил в своей статье искусст­вовед И.Лазаревский: «Было бы крайне желательно, чтобы Н.К.Рерих пошёл бы дальше во фресочной живописи, на чём у нас почти никто серьёзно не останавливался, а по этим двум мотивам ''Охоты'' можно смело ожидать от художника немаловажных результатов».

Н.К.Рерих. КНЯЖЬЯ ОХОТА. ВЕЧЕР. 1901

Большой успех сопутствовал Николаю Константиновичу и в Москве. Здесь особым вниманием пользовалась картина «Город строят». На заседании Совета галереи по предложению известного русского художника Валентина Александровича Серова было решено сразу же после выставки купить эту картину для Третьяковской галереи, где уже находился «Гонец», ранее приобретённый самим П.М.Третьяковым.

При всей напряжённой деятельности, Николая Константиновича каждое лето можно было встретить на просёлочных дорогах Новгородской, Псковской или Петербургской губерний. Его увлекали раскопки курганов, жальников, древних городищ. И всюду за ним следовала его жена — Елена Ивановна. «С самого первого года замужества она проводила лето на раскопках Новгородской губернии, живя с ним в землянках, просто одетая, как того требовала их совмест­ная работа, на удивление всех родных её, которые не понимали, как она могла мириться с такими... первобытными условиями жизни».

В 1902 году на заседании Императорского археологического общества Николай Константинович делает сообщение о своём открытии — впервые в России в Новгородской губернии были обнаружены курганы каменного века, датированные приблизительно I веком до н.э.

Спустя несколько лет на международном археологическом конгрессе во Франции были выставлены коллекции предметов каменного века, принадлежащие князю П.А.Путятину и художнику-археологу Н.К.Рериху. Пресса отмечала: «Это был первый опыт демонстрации предметов... добытых в России, перед представителями всего мира. Один Рерих послал 1,5 тысячи номеров [экспонатов], которые крайне заинтересовали таких известных учёных, как Мортилье, Капитен, Ривьер и другие». Они «приветствовали образцы русского неолита восторженными отзывами, поставив его наряду с лучшими классиче­скими поделками Египта».

Археологические находки Рериха составили богатейшую коллекцию каменного века, в ней насчитывалось свыше 100 000 предметов. Святослав Николае­вич вспоминал: «Наш дом был полон и предметов искусства, и замечательных книг, и коллекций Николая Константиновича... Была замечательная коллекция каменного века. Мы все посильно, в том числе и я, помогали собирать... В Новгородской губернии мы собирали скребки, копья. Всё это было неразрывной частью нашей жизни».

«Каменный век! Сколько раз я заставал Рериха за рабочим столом, бережно перебирающим эти удивительные ''кремни''... — писал о нём Сергей Маковский (1878 – 1962), русский искусствовед, поэт, редактор журнала «Аполлон». — Он восхищается ими как учёный и поэт. (...) Впоследствии любовь к ним придала совершенно особый оттенок его исканиям примитивных форм. Это обнаруживается очень ясно в его декоративных композициях, в графических работах и даже в самой манере письма. (...) И во всём стиле его рисунка, упрощённого иногда до парадоксальной смелости, как будто чувствуется нажим каменного резца».

Изучая эту далёкую эпоху, Н.К.Рерих понял значение каменного века для эволюции человечества и дал ему замечательную оценку в своих научных трудах. Именно тогда, по его мнению, зародились искусство и сама культура. Так, в статье «Обращение к камню» он пишет: «Камень многое знает. (...) Общечеловечен путь искусства. (...) Не сказки Индии, не саги Скандинавии, не чудища фантазии финской, но одинокий творец каменных сокровищ открывает нам двери искусства. (...) Человек веков камня родил начала всех блестящих культур. Он мог это. Всё пошло от него». Николай Константинович полагал, что основные категории этики были выработаны на заре цивилизации, и считал, что многие загадки эволюции человеческого общества могут найти объяснение при изучении именно этого раннего периода истории.

«Спрашиваете, отчего мы углубились именно в каменный век, изучали его и собирали. Причин несколько, — пояснял Рерих в статье «Каменный век». — Красота камня, высокое качество отделки его, малоизученность русского каменного века, наконец, таинственная международность культуры камня. Разве не удивительна тождественность культуры каменного века во всех частях света? (...) Только сопоставляя, можно было изумляться общечеловечностью творчества, давшего одинаковую и неповторимую технику каменного обихода. (...) Не было путей сообщения, молчали все надземные каналы, а человек творил единообразно. Такая международность мало отмечена в литературе».

Любовь Рериха к той далёкой эпохе отражена и в его полотнах. «Много лет тому назад у меня была картина ''Задумывают Одежду'', — писал художник. — В этой картине были выражены первые мысли женщины об одежде, первые орнаменты, первые руны украшения. Удивительно было сознавать, насколько эти первичные орнаменты были сходны с украше­ниями наших дней».

Картине «Каменный век (Призыв солнца)» (1910) предшествовала статья художника «Радость искусству», где он писал: «Озеро. При устье реки стоит ряд домов. По утончённой изукрашенности домики не напоминают ли вам жилища Японии, Индии? (...) Стены домов расписаны орнаментом в жёлтых, красных, белых и чёрных тонах. (...) На берегу — челны и сети. (...) Праздник. Пусть будет это тот праздник, которым всегда праздновали победу весеннего солнца. Когда надолго выходили в леса; любовались цветом деревьев; когда из первых трав делали пахучие венки и украшали ими себя. Когда плясали быстрые пляски, когда хотели нравиться. Когда играли в костяные и деревянные рожки-дудки. (...) Люди радовались. Среди них начиналось искусство».

Проект фриза для майолики «Каменный век. Север» (1904) состоит из трёх узких горизонтальных частей: «Пляски», «Олени» и «Охота на моржей». В верхней части фриза художник изобразил древних людей, исполняющих ритуальный танец; на средней изображены «олени, идущие след в след друг за другом. Археологические находки подтверждают, что подобный приём характерен для изображений животных на наскальных рисунках». Нижняя часть фриза посвящена древнейшему промыслу народов Севера*.

Н.К.Рерих. СЕВЕРНЫЙ ЭТЮД. 1905

«''Древняя жизнь'' [Рериха] — один из интереснейших пейзажей... И сколько в этом пейзаже именно древней, доисторической, далёкой от нас, почти мифической жизни! Фигур почти нет, но чувствуешь человека времён кремнёвых топоров и костяных ножей». На картинах Рериха природа и человек как будто живут одной жизнью, находятся в неразрывном единстве. В «Рассказе о Боге» (1901) художник изобразил древнего старца, «жестом указывающего мальчику на окружающее, где Бог сливается с природой в одно целое».

Летом 1903 года по поручению Общества поощрения художеств Н.К.Рерих, вместе с женой Еленой Ивановной, совершает поездку по сорока древним городам России с целью создания этюдов русской старины и исследования старинных городищ.

Вот как поэтично рассказывает о путешествиях Рериха известный критик Э.Голлербах: «Он странствует вдоль и поперёк по лицу земли русской, смотрит ей в лицо, любуется ею. Сколько красот он видит не из альбомов... не из открыток, а сам, лично, своими взглядами, своей душой соприкасаясь со всеми этими заповедными местами, на которые ещё никто не обращал таких пытливых... взоров. И какая красота льётся в его душу от зелёной, вальяжной и свежей, тысячелетней и всё юной — русской земли!»

Результатом этой поездки были не только десятки полотен, научные труды о древних городищах и урочищах и литературные очерки, но впервые во все­услышание, с широким обсуждением в прессе, мощно прозвучало слово Н.К.Рериха о сохранении русских святынь. Так было положено начало тому движению, которое впоследствии привело к созданию выдающегося документа ХХ века — Пакта Рериха — и Знамени Мира.

«Есть что-то глубоко значительное в том факте, что ранние годы Рериха были посвящены, с одной стороны, искусству, а с другой — науке... — писал Теодор Хелайн. — Это имело очень важное значение для его жизненной миссии. (...) Эту миссию он выразил словами — мир через культуру. То есть культуру, которая заключает в себе искусство, науку и религию, культуру, действующую как троица в единстве». Это чувство единства первобытный человек испытывал инстинктивно, а современный человек должен прийти к тому же через развитие внутренних духовных способностей. «Рерих был пророком этого восстановления. В силу этого он истинно был голосом эпохи».

Мы рассказали о начальном этапе творческой жизни Николая Константиновича в России. Это было время формирования многих направлений его творчества, которые в дальнейшем получили глобальный, невиданный размах.

---

Литература

Афанасьев А.Н. Народ-художник. Миф. Фольклор. М., 1986.
Беликов П.Ф. Рерих. Опыт духовной биографии. Новосибирск, 1994.
Беликов П.Ф. Святослав Рерих. Жизнь и творчество. М., 2004.
Беликов П.Ф., Князева В.П. Н.К.Рерих. Самара, 1996.
Держава Рериха. М., 1994.
Зуев М.Н. История России с древнейших времён до начала XXI века. М., 2002.
Князева В.П. Николай Рерих. СПб., 1994.
Короткина Л.В. Н.К.Рерих. СПб., 1996.
Н.К.Рерих — археолог. Новосибирск, 2002.
Николай Рерих в русской периодике. Вып. I. СПб., 2004.
Николай Рерих в русской периодике. Вып. II. СПб. 2005.
Николай Рерих в русской периодике. Вып. III. СПб., 2006.
Николай Рерих — художник и провидец: Выступление С.Н.Рериха по индийскому радио к 90-летию со дня рождения Н.К.Рериха 9 октября 1964 года.
Петербургский Рериховский сборник. Т. II–III. Самара, 1999.
Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1. М., 1999.
Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2. М., 2000.
Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 3. М., 2002.
Рерих Н.К. Письма к Л.М.Антокольскому и Л.М.Антокольского Н.К.Рериху. СПб., 1993.
Рерихи. Вехи духовного пути. М., 2001.
Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. I. Новосибирск, 2007.

---

* Известный художник, писал станковые картины и занимался монументально-декоративной живописью: расписывал общественные здания Москвы (кинотеатры, павильоны ВДНХ и др.).

** Изгоями в Древней Руси называли людей, стоящих вне общественных группировок.

*** Картоны для майоликовых фризов были выполнены для дома страхового общества «Россия» и исполнены в майолике П.К.Ваулиным. Фриз погиб во время Великой Отечественной войны.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: