Журнал: № 6 (278), Июнь, 2017

Елизавета МАЛИНИНА, канд. филол. наук, г. Новосибирск

Традиция духовного странничества, в которой испокон веков искали возможность внутреннего обновления, в равной степени была cильна как на Западе, так и на Востоке. И вдохновенные слова, предназначенные философом И.А. Ильиным для передачи особого характера русского духа с его тягой к странствиям по «нашим открытым, лёгким, разметавшимся просторам», зовущим «оставить привычное и уйти в необычное, сменить ветхое на обновлённое, оторваться от каменеющего быта и попытаться прорваться к иному, к светлому и чистому бытию и... вернувшись в своё жилище, обновить, осветлить и его этим новым видением», — слова эти оказываются совершенно созвучными той традиции духовных странствий, которая веками существует на Востоке.

Тяга к «богомолью», паломничеству к святым местам словно заложена в самой природе человека, и её, тягу эту, не сумели погасить ни прагматизм, ни раци­о­нализм нашего времени, ни будничная забота о хлебе насущном. Ломая чары обыденного, душа испытывает неодолимую потребность приобщиться к реальности мира духовного, поиски которого зовут в путь...

За священным островом Путо, куда мы отправились вместе с другими паломниками из разных концов Китая, издревле закрепилась слава «Царства Буддизма посреди Небес и морских просторов», «самого святого и чистого места на Земле», «места поклонения Гуаньинь — богине Милосердия и Сострадания». Путеводитель по острову Путо расскажет вам о том, как доплыть до священных берегов в Восточно-Китайском море (весь путь на теплоходе от древнего портового города Нимпо, где когда-то начиналась водная часть Великого шёлкового пути, занимает сегодня около пяти часов), сухо перечислит его основные «параметры» (8,6 км в длину с севера на юг и 3,5 км в ширину с запада на восток), назовёт главные его достопримечательности, самые знаменитые горные вершины и буддийские храмы... но не в силах будет передать всего очарования этого пространства, пропитанного ароматом душистых трав и моря, богатого разно­образием природных ландшафтов: узких и глубоких каньонов, пещер, скалистых берегов, гор, послуживших приютом для многочисленных буддийских храмов и монастырей. В силу своей изолированности от материка, отрешённости от будничности и бешеной суеты больших городов острову удаётся сохранить атмосферу тишины, умиротворённости, благодати. С первых же мгновений пребывания здесь вы попадаете во власть некоего «присутствия». Приезжающие сюда словно наполняются верой в то, что получают благословение от самой Гуаньинь, чей парящий над островом силуэт, видимый едва ли не со всех концов Путо, внушает чувство защищённости и покоя.

Площадь, где установлена статуя Гуаньинь, — самое высокое и, пожалуй, самое притягательное место на острове. Сегодня вас поднимает сюда фуникулёр, из окна которого вы с высоты птичьего полёта обозреваете весь остров, его холмистую, в горных складках, красоту. Широкая лестница возносит вас к пьедесталу Гуаньинь. Вы будете потрясены тончайшей каменной резьбой, покрывающей стену, окружающую площадь: она посвящена различным буддийским мотивам и сюжетам.

Стоящая на высоком гранитном постаменте огромная 33-метровая статуя является на сегодняшний день самым крупным скульптурным изображением Гуаньинь в мире. Те, кто побывал на Путо и видел отливающую золотом величавую фигуру, назовут её не только самой крупной, но и самой прекрасной статуей богини Милосердия.

30 октября 1997 года, в день, когда состоялось торжество по случаю открытия постамента, многие сотни людей оказались свидетелями чуда: день запомнился как пасмурный и облачный, но в те минуты, когда было объявлено о начале церемонии, облака внезапно расступились, образовав своего рода «окно» в небесном пространстве. Солнечный луч, пробившийся через него, оказался направленным прямо на статую, облив её сиянием и светом. Облака же, словно в унисон земным событиям, на глазах у множества потрясённых людей приняли ясное очертание женской фигуры, повторяющей силуэт статуи Гуаньинь. Более 20 минут продолжалось это удивительное зрелище, рождая в душах людей чувство доверия и приобщённости к мистерии Высших миров.

Гуаньинь, как известно, является китайской версией бодхисаттвы Авалокитешвары, что в переводе с санскрита означает «Внимающий звукам мира». Исполненный чувства безграничного сострадания ко всем живым существам, давший обет спасти их, бодхисаттва наделён способностью внимать призывам всех страждущих — вот в чём смысл его имени. «Даже меч палача разлетится на части, если приговорённый будет взывать к имени бодхисаттвы из глубин своего сердца», — сказано языком сутр.

Культ Авалокитешвары зародился в Индии. В Тибете он и по сей день остаётся одним из главных божеств буддийского пантеона. В Китае образ бодхисаттвы со временем всё больше наделяется женскими чертами, а к IX столетию принимает уже отчётливый облик женского божества. Похоже, огромный смысл заложен в самом факте того, что эмоция беспредельного сострадания нашла воплощение в Китае в образе прекрасной женщины, исполненной мягкой мудрости, нежности, всепрощения.

Само слово «сострадание» на санскрите звучит как «каруна» и содержит слог «ру», означающий «рыдать», «плакать», «оплакивать». Тара, богиня Милосердия в Тибете, столь же прекрасная, сколь и сострадательная, была рождена из слезы Авалокитешвары, когда тот оплакивал страдания мира. Понятие «каруна», одно из центральных в буддизме, подразумевает способность проникаться нуждами и болью других людей настолько глубоко, словно они являются нашими собственными. Это абсолютная, ничем не обусловленная любовь, идущая от ясного осознания духовного единства всего мира; это такая степень самоотдачи и самопожертвования, на которую способна лишь мать по отношению к своему ребёнку. Одним из символов Гуаньинь является веточка плакучей ивы, названной так благодаря свисающей до земли листве, по которой капли дождя скатываются подобно слезам. Ивовой ветвью, которую часто можно видеть в руках Гуаньинь, бодхисаттва стряхивает божественный нектар жизни на взывающих к ней о помощи.

Ещё большей женственностью проникнут образ богини Милосердия в Японии, где её называют Каннон — сокращённое от Кандзэон, что, в свою очередь, является смысловым переводом уже упомянутого нами санскритского имени бодхисаттвы — Авалокитешвара — Внимающий звукам мира. Исключительно широкое распространение получает культ Каннон в стране Восходящего Солнца, где образ богини с самого начала сливается в сознании людей с обликом прекрасной женщины, несущей мир и утешение. Ярко выраженное материнское начало этого излюбленного японцами божества, присущих ей милосердных и сострадательных качеств проявляется даже в том, что порой её изображают с младенцем на руках подобно Пресвятой Богородице, Деве Марии в христианстве. Такие скульптурные изображения Каннон можно встретить и в наши дни, главным образом в сельской местности, в небольших горных храмах, что лишний раз говорит о преломлении традиционных буддийских представлений в народном сознании, о стремлении простых людей приблизить к себе образ милосердного божества, сделать его доступным и досягаемым. К кому, как не к ней, Заступнице, воплощению просветлённой любви ко всему живому, идут в надежде обрести утешение и помощь.

О безграничных возможностях бодхисаттвы, о беспредельной активности её милосердия свидетельствует появление многоруких и многоголовых образов. Согласно хорошо известному преданию, Авалоките­швара, наблюдая своими всепроникающими глазами мудрости за этим мятущимся миром, преисполнился такого глубокого сострадания, что от невероятной силы его желания привести существа земли к Освобождению голова его раскололась на множество частей (иконографически это выражается одиннадцатью ликами, которые, подобно короне, венчают голову богини), а из тела вышла тысяча помогающих рук, подобно ауре из ослепительных лучей. На ладони каждой руки появляется глаз, ибо милосердие бодхисаттвы — не слепая эмоция и сентиментальность, а Любовь, неотделимая от Мудрости, вытекающей из осознания тождественности и единства всех существ и способности воспринимать страдания других как собственные.

Образ Гуаньинь пользуется особой популярностью среди адептов буддизма дзэн. Следуя сформировавшемуся за столетия канону и эстетическим принципам дзэнского искусства, китайские и японские художники рисуют, как правило, лишь силуэт божества, применяя так называемую технику хакубё-га («рисунки белым»), создавая как бы полую, «пустую» внутри фигуру — символ чистоты и озарённого сознания, свободного от любых проявлений эго и самости. Согласно традиции, Гуаньинь (Каннон) изображают сидящей чаще всего на скале или скалистом острове, омываемом со всех сторон морскими водами, откуда она внимательно следит за всем происходящим в мире. Одним из мест, отождествляемых в представлении верующих с этой легендарной землёй, и является священный остров Путо.

Китайцы, между прочим, всегда предпочитали видеть свои божества в идеализированном человеческом облике. В отличие от Древней Греции, где герои трансформировались в олимпийских богов, в Китае наблюдается скорее обратная картина: если даже божество и не обладало прежде человеческим обликом, его следовало придумать. А потому, подобно простым смертным, китайские божества, наделённые человеческими качествами, имеют дату и место рождения, родословную, титулы... И хотя день рождения Гуаньинь не указан ни в одной из буддийских сутр, он тем не менее широко празднуется в Китае в 19-й день второго месяца по лунному календарю. Место же земного пребывания Гуаньинь — священный остров Путо и окружающее его пространство. И словно бы в подтверждение достоверности этой легенды вам укажут на близлежащий остров Лоджиа, хорошо обозреваемый с площади Гуаньинь, своим очертанием напоминающий лежащую человеческую фигуру. Кто-то увидит в силуэте острова «спящего Будду», а для кого-то — это образ самой лежащей бодхисаттвы, чьё присутствие на острове кажется зримым и убедительным.

Остров Путо одухотворён бесчисленными сюжетами из прошлого его монастырей, храмов, буддийских святынь, богат легендами, связанными с его природными тайнами: пещерами, гротами, мегалитами... Свою историю расскажут вам даже скалистые берега и глыбы камней, причудливо-интригующие силуэты которых вот уже много столетий не перестают поражать воображение настроенных на «чудо» паломников, с готовностью наделяющих скалы удивительных форм жизнью и душой, историей и своей собственной судьбой.

Мало кто из посетителей острова откажется, например, подняться к вершине горы Панто, к огромным мегалитам, своими выразительными очертаниями напоминающим двух черепах, словно оцепеневших в повиновении чьей-то воле. Согласно легенде, которую вам непременно расскажут, Гуаньинь имела обыкновение читать проповедь на этой горе острова так вдохновенно, что не оставляла равнодушными даже рыб и китов, подплывавших сюда послушать бодхисаттву. Две черепахи были знатными особами в своём подводном царстве. Но вот однажды ночью и они, не удержавшись, подплыли ближе к месту проповеди. Заслушавшись, однако, речами богини, они забыли о времени и, упустив момент, когда можно было вернуться назад в море, с восходом солнца превратились в камень. В 80-е годы ХХ столетия геологи обнаружили окаменелые ракушки в структуре обеих «каменных черепах», словно в доказательство действительно морского происхождения мегалитов. Факт, придавший легенде ещё больше очарования и загадочности.

Нет ничего удивительного, что столетиями духовные сокровища острова, его природные ландшафты и неповторимая атмосфера, настраивающая на высокую тональность общения с миром Высшим, вдохновляли поэтов и литераторов на написание многочисленных строф, посвящённых Путо. Своё сердце здесь оставляли многие, мечтая, подобно самой Гуаньинь, продлить своё присутствие в этом благодатном и целительном для души уголке земли.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: