7

Во время одного из моих приездов художник как-то сказал:

— Истинно, как говорит легенда Востока, «небо осело на землю в цветах». Вот почему люди так любят их. Цветы — это радость неба, воплотившаяся на планете. И человек, разводящий цветы, умножает эту радость. С глубокой древности во все времена и у всех народов цветы — неизменные любимые друзья человека.

И художник припомнил некоторые вехи этой любви человечества к цветам — поскольку об этом говорит нам история.

О том, как в Древнем Китае были любимы цветы, говорит древняя китайская поговорка: «Если у те­бя два каравая хлеба, продай один и купи лилию». Любимыми цветами там были розы и хризантемы. Также и в Древней Индии на первом месте была королева цветов — роза. А лотос вошёл там не только в поэзию, но и в религию и даже в философию. И ещё был любим аконит — прекрасный тёмно-синий шлемообразный цветок.

Художник напомнил о легендарном рае — библейском Эдеме, чудесном саде с благоухающими цветами. Рассказывал о висячих садах Семирамиды в Вавилоне, славящихся чудесными цветами. Говорил, что Древний Иран назывался «страной роз» — Гюлистаном (от слова «гюль» — роза), а его столицей была Суза — «город лилий». В садах Древнего Ирана — персидских «парадизах» — выращивались не только розы и лилии, фиалки и мирты, но также маки и нарциссы, гиацинты и тюльпаны.

Как и в Индии, в Древнем Египте священным цветком был лотос. С любовью выхаживали розы. А ли­лия была символом свободы. Также выращивали жасмин и ландыш, мирты и маки. В Иудее любимыми цветами были розы и лилии, также нарциссы и мирты, последние были там эмблемой мира.

В Древней Греции розы считались символом светлой радости. Вокруг Афин простирались плантации фиалок, олицетворявших ежегодно оживающую Природу. Славились священные рощи, полные чудесных цветов. В цветниках Эллады выращивались также лилии и нарциссы, аконит и мак, гвоздика и гиацинты, резеда и левкой, примула и пион, ирис и дельфиниум... В Древнем Риме, во времена республики, роза была эмблемой строгой нравственности. Там любили также лилии и нарциссы, фиалки и тюльпаны, маки и гвоздики.

Художник рассказал, что древние греки и римляне использовали в качестве украшения на праздниках венки и гирлянды. Что плетение венков в Древней Греции и Риме было своеобразным видом искусства. Венками из лавра награждали, как почётным знаком, выдающихся поэтов, скульпторов, музыкантов, учёных, — слово «лауреат» означает «увенчанный лаврами». У нас в древности, во время праздников и хороводов, венки были любимыми украшениями девушек. В средние века венок из мирты или розмарина надевали на невесту в день свадьбы. В настоящее время в Индостане, Индокитае и Индонезии сохранился обычай надевать на почётных гостей цветочные гирлянды.

И ещё в тот раз художник рассказал много легенд, созданных народами о цветах. То были легенды о человеческих страданиях и радостях, о человеческой любви и преданности. Народная фантазия связала их с цветами, ибо красивы и трогательны как одни, так и другие.

Как прелестны и нежны белые колокольчики ландыша! Как трогательно висят они на стебельках — словно капли слёз... И легенды рассказывают о слезах страдания и состра­дания, превратившихся в цветки ландыша. Это слёзы сострадания бедной девушки, пожалевшей сердце горбуна, разорвавшееся от несчастной любви. Это слёзы радости кукушки, легкомысленной прежде, а затем страдающей и впервые услышавшей самое прекрасное в мире слово — мама...

Много легенд о цветах воспевают красо­ту человеческой любви. Легенда о лотосе — большую горячую любовь индийской принцессы Лоты. Легенда о подснежнике — не­счастную любовь Снегурочки, дочери Снежной матери, к Южному Ветру. Легенда о гранате — стойкую и бесстрашную любовь турка и гречанки, любовь, победившую националь­ные предрассудки.

Такие же сказания возвеличивают человеческую верность. Одна легенда повествует о верной любви розы к легкомысленному Восточному Ветру. Другая — о гладиолусе — говорит о братской любви двух пленников, гладиаторов-соотечественников, не поддавшихся жен­ской любви двух римлянок, стремившихся их разъединить. Третья легенда — о гиацинтах — о верной и самоотверженной любви юноши Гиацинта к бо­гу Аполлону, о любви, которую разбила нимфа Дафнэ.

Легенда о лилии рассказывает о верной и самоотверженной любви невесты Лилии к вероломному солдату Жаку. О цветке лилии, ставшем украшением невесты — и украшением могилы. И теперь лилия — символ самоотверженной любви и верности, символ девственности и благородства.

Красоту самопожертвования воспевает легенда о магнолии — о верной любви до самозабвения, о девушке, ради этой любви отдавшей последнюю каплю своей крови.

О красоте самопожертвования говорит и легенда о сирени — о любви и верности сыновей, пожертвовавших собою для спасения матери...

Так почти все легенды о цветах воспевают прекрасные свойства человеческой души — такие же чудесные, как и те цветы, о которых сложены эти сказания. И только легенда о нарциссе предостерегает от любви к себе, от самовлюблённости...¹

8

Итак, произведения моего художника — «порт­реты цветов» — открыли мне глаза на самую тонкую красоту в мире, на красоту цветов. Что и говорить — далеко не каждый видит её. А после того как я научился познавать и понимать Прекрасное в цветах, передо мною постепенно раскрылась и вся прочая красота Природы. Со всем совершенством и чудными по­дробностями могучей жизни.

Я рассказал художнику, как меня начала завораживать красота леса, этого увеличенного в тысячу раз цветника. На это он сказал:

— Каждое дерево имеет свою «душу» — надо увидеть её. Мужественная красота дуба отличается от женственности ели, терпкий характер сосны не похож на мягкость липы. Как видишь, можно писать и порт­реты деревьев. Соотношение ствола и веток, тонкую игру листвы, филигранную ажурность кроны, прихотливую линию силуэта — всё это своеобразие каждого дерева надо увидеть и оценить. Но это ещё не всё. Лес — это не сумма, не толпа деревьев. Толпа бывает только у людей. Лес — это всегда гармоничный коллектив. И в этом — та добавочная прелесть, которая намного превышает сумму красот отдельных деревьев. Эту гармонию леса можно увидеть в картинах Шишкина. Наконец, надо научиться слушать музыку леса, как её слышал Чюрлёнис и передал в своей симфонии.

— А вот море не подчиняется никакому «числу», никакой «геометризации», о которых мы говорили раньше. И всё же разве оно не красиво в своей стихийности? Выходит, что красота моря строится на совсем иных принципах?

— Динамика построения волн тоже имеет свои строгие правила, свои закономерности ритма. Вся красота тут в движении, в прихотливом танце, в постоянной изменчивости волн, в меняющихся переливах красок утреннего и вечернего моря. Посмотри, каким прекрасным видел море Айвазовский, как тонко он подсмотрел и запечатлел эту вечно ускользающую красоту его, — и ты обогатишься ещё одним восприятием Прекрасного. Грозная красота бушующего моря станет твоей. А слушать музыку прибоя и мор­ской бури ты уже умеешь — ведь тебе так нравится симфония Чюрлёниса «Море».

Наконец я рассказал художнику, что моё путешест­вие на Алтай и на Кавказ приобщило меня к самой возвышенной, к самой незабываемой красоте величественных горных цепей и вершин. На это он сказал:

— Мы уже упоминали гениального русского художника Рериха. Его картины — это настоящий гимн величию Гималаев, гимн космической красоте гор. Это уже венец живописи, изображающей красоту Природы. Не нужно самому ехать на Гималаи — да и как подойти к ним поближе? — достаточно посвятить это время любованию картинами Рериха, и ты будто сам побывал в Гималаях. А тебе приходилось слушать раскаты грома в горах? Это самая величественная, самая торжественная музыка. И какая невосполни­мая утрата для нас, что Чюрлёнис не успел сотворить симфонию «Горы»! А он неизбежно написал бы её, ес­ли бы не ушёл от нас так рано...

9

Таков был мой путь к Прекрасному в мире. Он начался от самого малого — от понимания красоты цветов. Значит, надо научиться прежде всего любить цветы. И художник говорил:

— Когда мы радуемся цветам, когда углубляемся мыслью в их чудесное строение, создание малого зерна, когда ценим свежий аромат — уже тогда прикасаемся к Миру Тонкому, Миру Прекрасному. Надо не терять ни часа, чтобы научиться радости каждому цветку. А радость о Прекрасном в Природе поведёт и к пониманию истинного искусства. Ведь если мы по грубости своего восприятия не замечаем красот Природы, то как можем видеть красоту искусства, созданного руками человека? Наше пребывание на выставке и в музее будет стоянием во тьме. Так же будут нам чужды красота поэзии, красота произведений великих писателей, очарование музыки, прелесть игры актёра. Наконец, мы не будем в состоянии видеть красоту человеческой души, красоту самоотверженной любви, увидеть величие подвига.

— Что же надо делать, чтобы научиться замечать, видеть и понимать красоту везде, где бы она ни была?

— В каждом человеке уже с самого раннего детства нужно развивать «глаза прекрасного». Часто достаточно одного касания, чтобы глаз навсегда усмотрел красоту цвета, но всё же касание просвещённое нужно. Всё-таки нужно, чтобы прозвучало призывное «смотри!». Учить детей красоте — это самая высшая, самая священная задача воспитания. Надо утвердить их глаз к красоте. Истинно: Природа становится чудом для того, кто умеет смотреть.

— Что даёт человеку развитая способность видеть и понимать Прекрасное в Природе, в искусстве и в жизни?

— Мудрость Востока говорит: «Через красоту имеете свет. Каждое восхищение перед Прекрасным собирает зёрна света. Каждое любование Природою создаёт луч победы. Так восхищение красотой будет кратчайшим путём к накоплению психической энергии. Рассадник прекрасного сада огненной энергии — в радости о Прекрасном, но научитесь радоваться каждому листку, проснувшемуся к жизни. Научитесь понять, что такая радость не есть безделие, но жатва сокровища. Научитесь накоплять энергию радостью!»

— Значит, через экстаз красоты человек приобретает духовную крепость. То-то я чувствую себя окрепшим духовно после любования красотами Природы и искусства!

— У Платона сказано: «Смотреть на Прекрасное — значит улучшаться». Да, красота есть могучая си­ла. Она действует облагораживающим, возвышающим и умиротворяющим образом на всех. Перед красотою склоняются все, даже самые гордые. Красота вызывает в каждом, даже в самом грубом, человеке высшие эмоции и светлые порывы. Перед явлением истинной красоты поникает всё грубое, пошлое, низкое. Воистину благотворно влияние красоты на нравственное развитие человека. Так дорога в мир нравственного идёт через мир прекрасного. Прекрасное преображает человека, возвышает и сублимирует его. Кто может найти лучшую оправу для преданности, для устремлённости, для неутомимости, чем красота?

И художник говорил далее:

— Способность видеть и понимать красоту вызывает в человеке любовь к Прекрасному. Ведь мы любим всё, что считаем красивым. И тот, кто идёт путём понимания красоты, путём воспитания своего сердца в лучах Прекрасного, — тот научается любить. А кто научился любить цветы, тот будет любить и всю Природу, любить братьев своих меньших, животных — зверей и птиц.

— Но если любовь к красоте открывает сердце для любви всего живого, то она же рождает и любовь к человеку?

— Да, для любви надо открыть и воспитать сердце. Но где же доступ, кроме ключа Прекрасного? Так любовь к красоте открывает сердце, и тогда открытое сердце будет в состоянии любить и человечество.
И возлюбивший цветы будет любить людей, видя в каждом человеке цветок духа. Растущий, медленно распускающийся, а иногда — но редко — и благоухающий...

— И такая любовь к человечеству побуждает и к самоотверженным действиям, не правда ли?

— Да, таков путь настоящей жизни: красота — любовь — действие. Так же как за цветами Природы, захочется ухаживать и за человеческими цветами духа. Но колюча эта растительность. Больно ранит она того, кто неосторожно прикасается к ней. Многие, стремившиеся ухаживать за дикими цветами человечества, истекли кровью от ран. Но тому, кто по-настоящему полюбил цветы, неизбежна такая деятельность. Тому, кто полюбил цветы, неизбежен путь служения человечеству, путь подвига в жизни. И этот путь приведёт к братству всех людей.

— Выходит, что надо научиться жить...

— Один хороший писатель сказал: «Вся жизнь человека — если бы он только знал, как её прожить, — могла бы стать единой гармонией мысли, чувства и действия, воплощая — один за другим — образы красоты. Каждый атом и каждая клеточка жаждет выразить своё стремление к порядку, ритму и красоте, чтобы сделать из своей жизни мелодию в вечной симфонии Космоса. Ибо мы творим музыку всюду, куда мы идём, всеми нашими действиями, эмоциями, мыслями. Мы или обогащаем великие аккорды Космоса и вносим в них вариации наших собственных мелодий, или искажаем музыку Природы и вносим диссонансы, производящие беспорядок в мелодиях, которыми существа, более благородные, чем мы, стараются обогатить её».

¹ Обо всех этих легендах можно прочесть в книге латвийской писательницы Анны Саксе «Сказки о цветах».