Барнет Д. КОНЛАН

Каково назначение Тайшань, почтенной прародительницы всех гор? От сотворения мира данная, преисполненная величайшей силы, простираясь от Юга до Севера, она отделяет свет от тьмы.

Ду Фу²

В переломные моменты истории в мир всегда приходили великие творцы, которые вносили свет в су­мрак жизни, облачая в форму и цвет духовные искания людей своей эпохи. Так, благодаря Фидию — величайшему мастеру и родоначальнику всех пластических искусств Греции — из мира мифов воплотились в скульптуру божественные образы, красота которых осветила не только античный мир, но и всю эпоху средневековья. Более тысячи лет спустя Джотто возвестил о новой эре и новом искусстве. Подобно Шартрскому собору, шедевру готической архитектуры, или нетленной поэзии Данте, творения Джотто, намного превосходя работы других мастеров, выразили самую суть христианства и истинные устремления средневекового общества. И теперь, когда мы подошли к новому рубежу, торжественной нотой восходящего солнца зазвучал голос великого художника Николая Рериха, указуя путь к возрождению духа.

Если Фидий воплотил в скульптуре божественные формы, Джотто сумел передать на холсте красоту человеческой души, то Рерих в своих полотнах открыл перед нами дух Космоса. И потому он — поистине ярчайший выразитель нашей эпохи, а его творческая мысль глубоко научна и восполняет утраченные современностью духовные знания о жизни и мироздании. Искусство Рериха, как и творения Фидия и Джотто, по праву можно назвать священным. Оно не сосредоточено исключительно на человеке и, будучи совершенно уникальным, отвечает велению времени.

Фидий был очень близок по духу Эсхилу, Джотто — Данте, а Рериха с его несокрушимой верой в силу Культуры, думается, связывает духовное родство с Гёте. Единственный из художников, Рерих стал инициатором создания по всему миру обществ, утверждающих любовь к искусству и науке. В одном только Нью-Йорке был построен истинный музейон — обитель прекрасного, — вместивший в себя различные культурные организации. В коллекцию музея вошло около тысячи картин Николая Рериха. Трудно припомнить в мировой истории столь же неутомимых деятелей, как Рерих; неисчерпаемая сила его духа сопоставима лишь с мощью таких великих строителей и воспитателей народа, как святой Фома Аквинский, живший в средние века.

Должно быть, это можно объяснить тем, что Николай Рерих — русский. Глубоко религиозное отношение к искусству могло зародиться, пожалуй, только в сердце русского народа. Универсальная культура Рериха, его широкое мировоззрение, вмещающее пути исканий и Европы, и Азии, и Америки, слагались в России, стране наполовину азиатской и вобравшей в себя идеалы и Востока, и Запада.

Известный поэт писал, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись»³. Будучи также поэтом, Рерих, невзирая на утверждения прошлого и настоящего, не только призывает к единению Востока и Запада, но и убеждает нас, что Новая Эра, Новый Мир, более духовный, возникнет лишь из такого единства. Ратуя за единение, а не за разъединение, Рерих прозревает грядущее духом. Художник понимает, что за всеми формами и проявлениями жизни для обеих сторон света существует бесконечно простой и общий мир Духа и лишь на его основании будет построено великое Будущее. Наделённый редким талантом мастер умеет разглядеть красоту не только в недавнем историческом времени, но и в осколках доисторического прошлого — в искусстве каменного века. В широком мировоззрении, простоте и общечеловеческих ценностях художник видит очертания Новой Красоты, которой суждено объединить Восток и Запад на более высоких принципах, чем те, которые сегодня их разделяют.

В своём искусстве Рерих говорит о великой задаче нашей эпохи — о духовном Пробуждении и Возрождении. Все сдвиги и перемены, произошедшие в течение последних двадцати лет — и в частной жизни, и в сознании всего человечества, — являются признаками такого пробуждения. В этот насыщенный период истории Рерих живёт и трудится в разных странах, но каждый уголок мира становится ему родным домом. Ему незнакомо уныние, ибо он знает, что темнее всего перед рассветом и что поток столь бурных событий устремлён к рассвету Духа.

В возрасте четырнадцати лет, очарованный легендарным прошлым России, Рерих принимает участие в археологических раскопках под Санкт-Петербургом, где находилось поместье его отца. Среди находок увлечённого юноши оказались редкие золотые и серебряные монеты Х века, что побудило его продолжить свои изыскания в этой области. Впоследствии состоялось его знакомство с известным археологом А.А. Спицыным, который содействовал вступлению Рериха в Русское археологическое общество. Раскопки в Псковской и Новгородской губерниях пробудили интерес Николая Рериха к серьёзному изучению древнерусского периода. Им была собрана огромная археологическая коллекция — 75 000 предметов, и потому его осмысление каменного века основывается на точном научном знании. То, что он говорит о неолите, необычайно ценно. Знания археолога, восприятие художника и чуткость поэта помогли Рериху воссоздать картину далёкого прошлого и показать нам его яркие, прежде неведомые грани.

Мир первобытных людей, столь умалённый на страницах истории, в работах Рериха обретает свой истинный облик и раскрывается перед нами как период великолепного искусства. Художник предлагает нам отрешиться от железного века, от условностей цивилизации и проникнуться красотой эпохи камня: «...вспомним все чудесные оттенки камней. Вспомним благородные тона драгоценных мехов. Вспомним патины разноцветного дерева. (...) Вспомним тончайшие плетения»⁴.

Николай Рерих утверждает, что тяга древнего человека к красоте и искусству намного превзошла стремления нашего времени и что в будущем нам стоит последовать примеру предков и «из всего окружающего сделать что-то обдуманное, изукрашенное, обласканное привычной рукою». Он показывает нам, что в жизни древних народов не было звериной примитивности. Всё, к чему они прикасались, приобретало утончённые формы и цвета, чудесные настенные росписи не уступали лучшим произведениям искусства Японии, а искусно сделанные вазы, посуду и оружие из нефрита, яшмы или простого камня можно сравнить с лучшими классическими образцами Египта и Греции.

Стремление первобытных людей украсить всё вокруг с такой же простотой, как мать-природа украшает землю, по мнению Рериха, говорит о том, что в былые времена человеку удалось намного ближе подойти к широкой дороге совершенства, чем нам сегодня. «Выживание, борьба, заблуждения в собственном страхе создали путаницу в человеке; и чтобы увидеть новые открытые пути, нужно воскресить те, с которых мы начали».

Первозданная красота далёкого прошлого укрепляет веру художника в светлое Грядущее, Новую эпоху, когда стремление к искусству и красоте снова станет общечеловеческим. Длительное изучение каменного века подтвердило мысли Рериха о том, что огромный цикл времени жизни человечества, существующего на земле уже миллионы лет, приближает нас к Новой Эре, красота которой будет столь же возвышенной и универсальной, как и в культуре неолита. Взгляд Николая Рериха на прошлые эпохи намного шире, чем взгляд историков, и соответствует природе Космоса; всмотритесь в звёздное небо — и вы поймёте, как далёк наш мир узких традиций от гармонии и беспредельности Вселенной.

Интересно отметить, насколько сильно историко-археологические исследования Рериха и его увлечённость эпохой камня повлияли на его живопись. Так сформировалась основа его художественного стиля, и многие его ранние картины преисполнены величием неолита. Этим же объясняется его чувство сопричастности ко всем уголкам мира, где природа всё ещё хранит свою первозданную красоту. Путешествуя по Америке и Азии, а также по древним городам своей родины (вспомните картины, посвящённые Ковно, Митаве, Риге, Казани, Пскову), мастер спешит запечатлеть не временные черты этих мест, но их вечные скалы или нетленные святыни. Многие годы Николай Рерих созидал храм искусства, камни основания которого он прочно заложил во всех странах мира, купола же этого храма, словно высочайшие вершины Гималаев, упираются в самое небо, улавливая лучи грядущего рассвета.

В искусстве, как и во всех других областях, в качестве основы необходима преемственность, и чем сильнее дух нации, тем больше такая преемственность проявляется. Рерих до такой же степени русский, как Тициан итальянец, а Тёрнер англичанин. Однако его творчество отличается особым своеобразием, ибо берёт своё начало из традиции русского искусства, и, возможно, именно поэтому национальный стиль в его работах выражен особенно ярко. Ранние работы художника, такие как «Дочери Земли», «Жар земли», «Идолы», «Призыв Солнца», проникнуты атмосферой старины, духом доисторического славянства и каменного века. Возможно, мастеру удалось передать суть эпохи благодаря не только трепетному к ней отношению, но и отчасти его глубокому пониманию основ мироздания, на которых зиждется всё сущее.

Главной чертой высокой духовности всегда являлась простота, и мы находим её во всех полотнах Рериха. Такой стиль, быть может, существовал ещё задолго до образования России, и, быть может, он даже более универсален, чем сама Россия, но я убеждён, что лишь русский человек мог объединить в себе не только великого художника, но и столь же великого мыслителя и передать эту простоту на холсте. Многие полотна Рериха, а их тысячи, напоминают храмовые фрески Византии, а священные лики его кисти равны работам искусных иконописцев.

В период с 1902 по 1912 год художник создаёт целую серию картин, так неповторимо передающих поэтичность природы древних городов: Москвы, Смоленска, Вильны, Ковно, Митавы, Риги, Казани, Пскова, Нижнего Новгорода. Эти полотна преисполнены вечной простоты. Так же просты, красивы, одухотворённы и их названия: «Озеро», «Лес», «Белая церковь», «Облако», «Городок». Неземное сияние цвета в картинах художника говорит о его способности проникать духом в платоновский мир идей — мир, где душа пребывает вечно. Монументальные работы мастера — мозаики для Почаевской лавры, для часовен, фрески (такие, как «Царица Небесная») — говорят о его глубоком знании византийской художественной традиции и владении стилем русской иконописи. Искусство для него священно; как и у русских мастеров XVII века, его творения проникнуты огнём самоотверженного служения. «Живописец, — говорит он нам, — только по субботам и воскресеньям получал пищу; велик экстаз создания древней иконы, и счастье, когда выпадал он на долю природного художника, понявшего красоту векового образа».

Нужно отметить, что Николай Рерих не только выдающийся художник, но и один из лучших специалистов по истории русского искусства. Благодаря серьёзным исследованиям в этой области, как никто другой он сумел понять былые эпохи и передать эти бесценные знания людям. Его непревзойдённые, богатые художественными и поэтическими образами лекции по русскому искусству воскресили то, в чём другие видели лишь безжизненные осколки прошлого. Уникальные описания Рериха пробудили наш интерес к тем исключительным мастерам, чьи работы на протяжении веков не привлекали должного внимания или вовсе были забыты, скрытые за стенами древнерусских церквей.

Николай Рерих стал также одним из первых, кто обнаружил, что так называемое наивное искусство иконописцев на самом деле было образцом высокого творчества и совершенной техники. Высшая простота Гомера, по словам историков, не была результатом примитивной спонтанности. Так и русские иконописцы, по мнению Рериха, в сфере декоративного искусства не спонтанно овладели столь изумительной техникой. Глубоко было знание древних об искусстве, поэтому то, что они сумели выразить в удивительных иконах, есть, по словам Рериха, «явленное чудо».

Думается, именно у древнерусских иконописцев Николай Рерих почерпнул и искусность, и тонкое восприятие цвета, и трепетное отношение к тому, что он изображает, и потому его работы, несомненно, являют собой такое же чудо. Чтобы описать неповторимые творения Рериха, лучше всего вспомнить его собственные слова о древнерусской храмовой росписи. «В ярких стенных покрытиях храмов Ярославля и Ростова какая смелость красочных выражений! Осмотритесь в храме Ивана Предтечи в Ярославле. Какие чудеснейшие краски вас окружают! Как смело сочетались лазоревые воздушнейшие тона с красивой охрой! Как легка изумрудно-серая зелень и как у места на ней красноватые и коричневатые одежды! По тепловатому светлому фону летят грозные архангелы с густыми жёлтыми сияниями, и белые их хитоны чуть холоднее фона. Нигде не беспокоит глаз золото, венчики светятся одной охрой. Стены эти — тончайшая шелковистая ткань...» «Или, наконец, перенеситесь в лабиринт ростовских переходов, где каждая открытая дверка поражает вас неожиданным стройным аккордом красок. Или на пепельно-белых стенах сквозят чуть видными тонами образы; или пышет на вас жар коричневых и раскалённо-красных тонов; или успокаивает задумчивая синяя празелень; или как бы суровым словом канона останавливает вас серыми тенями образ, залитый охрой». Это прекрасное описание творений великих русских иконописцев, прилежащих, возможно, к самому священному виду искусств, можно в полной мере отнести и ко многим шедеврам Рериха: на дивном фоне представлены те же непостижимые образы, одухотворённые, полные тайны, ничуть не умалённые в этот век неверия, но, напротив, ещё более возвеличенные, всеобъемлющие, превосходящие дневной свет своим неземным сиянием. Можно утверждать, что искусство Рериха поистине благородно, ибо берёт своё начало в одной из величайших художественных традиций.

Очерки и лекции Николая Рериха, посвящённые русской культуре, проникнуты глубоким осмыслением истории России и, превосходя работы других исследователей, раскрывают перед нами величие былых времён и богатое наследие русского искусства. Тонко прочувствовав прошлое, Рерих сумел передать в слове несказанную красоту Ярославля, Новгорода, Москвы, Киева. Особенно Киев — Матерь русских городов — мастер описывает так, как могло быть под силу лишь человеку, сочетавшему в себе и поэта, и художника, и археолога, и историка. Николай Рерих утверждает глубокую древность Киева, а недавнее открытие существования здесь культа Астарты говорит о том, что история города восходит к XVII веку до н.э. «Скандинавская стальная культура, унизанная сокровищами Византии, дала Киев, тот Киев, из-за которого потом восставали брат на брата, который по традиции долго считался матерью городов. Поразительные тона эмалей, тонкость и изящество миниатюр, простор и спокойствие храмов, чудеса металлических изделий, обилие тканей, лучшие заветы великого романского стиля дали благородство Киеву». Словами древней эпической поэмы Рерих описывает дивные постройки тех времён:

Затем шествие всадников, облачённых в сказочные одеяния:

Рерих уверяет нас, что этот эпос, столь созвучный византийским фрескам, очень реалистичен и имеет ценность археологического документа. Поэма продолжается описанием героя, образ которого можно встретить в «1001 ночи» или при дворе легендарного Кубла-хана:

Такой представляется средневековая Русь Николаю Рериху; и это представление не только уникальное в русской археологии, но и достоверное, основанное на собственных исследованиях. Рерих изучал фресковую живопись, язык и литературу Древней Руси, памятники старины. В те времена культура не была чужда простому народу, в обществе царила гармония, люди жили в поэтической, творческой атмосфере. Более того, у них были добродетельные правители, такие как Ярослав, который высоко почитал книгу и сам был автором мудрых писаний, поощрял все виды искусства. Вспоминая историю, Рерих приводит строки поэмы XI века: «Заложи Ярослав город великий Киев, у него же града суть Златая Врата. Заложи же и церковь святую Софью...» Художник рассказывает, что древние Новгород, Псков, Москва, подобно Венеции, славились своей дивной красотой, своими храмами, дворцами, домами совершенных пропорций.

Однако великолепие средневековья не насыщает жажду познания Рериха. Он стремится узнать и более глубокое, мифическое прошлое — эпоху бронзы. Интуиция подсказывает ему, что бронзовый век, очевидно, хранит в себе ещё бо'льшие сокровища. «Каждый день приносит новые выводы, каждое приближение к этой груде даёт новую букву жизни. Целый ряд блестящих шествий! Перед глазами ещё сверкает Византия золотом и изумрудом тканей, эмалей, но внимание уже отвлечено. Мимо нас проходят пёстрые финно-тюрки. Загадочно появляются величественные арийцы. Оставляют потухшие очаги неведомые прохожие... Сколько их! Из их даров складывается синтез действительно неонационального искусства. К нему теперь обратится многое молодое. В этих проникновениях — залог здорового сильного потомства. Если вместо притуплённого национального течения суждено сложиться обаятельному "неонационализму", то краеугольным его сокровищем будет великая древность, — вернее: правда и красота великой древности». Описывая каменный век, средневековую Русь и бесценные жемчужины её искусства, скрытые под покровом земли или ещё редко зримые в древних храмах и дворцах, Рерих выбирает необычайно выразительные слова, своей духовной насыщенностью напоминающие поэзию Пиндара, воспевшего Акрагант и Сиракузы.

Знаменательно, что одним из предков художника был легендарный князь Рюрик, основавший древнерусское государство в 862 году. Рерих, в свою очередь, стал основателем уникальной Державы Искусства, устремив своих вестников на несение красоты и культуры во все страны мира. Об универсальном, всемирном характере творчества Николая Рериха говорится очень много, но хотелось бы особо подчеркнуть русскость его гения. Несомненно, его творчество универсально, но, подобно могучему древу, раскинувшему свои ветви во все стороны света, оно всё же крепко укоренилось в России. Из всех наций, пожалуй, именно русский народ сосредоточил в себе подлинный гений, и потому грядущий эпохальный расцвет Искусств — равновеликий Древней Греции с её Парфеноном и другими чудесными храмами — выпадет, вероятно, на долю России. Таким образом, русскость, явленная в творчестве Рериха, далеко не случайна, но знаменует приближение нового мира.

Продолжение следует

Перевод Евгении Нестеровой

^* Публикуется по изданию: B.D. Conlan. Nicholas Roerich: A Master of the Mountains. Liberty – Indiana – USA: Flamma, 1938.

² Ду Фу (712 – 770) — поэт эпохи Тан, один из величайших гениев китайской поэзии.

³ Из «Баллады о Востоке и Западе» Редьярда Киплинга.

⁴ Б. Конлан использует в статье цитаты из очерков Н.К. Рериха «Радость искусству» и «Каменный век».

⁵ Рыбий зуб — моржовый клык.