К 90-летию пребывания Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха в Монголии

...С каким проникновенным восторгом каждый монгол произносит священное для него имя Чингисхана...

Н.К. Рерих¹

Небо устало от надменности и любви к роскоши... Я живу на Севере, где алчность возникнуть не может никогда. Я возвращаюсь к простоте и чистоте, сообразуясь с умеренностью. (...) Я обращаюсь с простым народом так же сочувственно, как с детьми, а со своими воинами как с братьями.

Чингисхан²

...Высоко в горах, среди валунов и чёрных скал, на крутом склоне сдерживает горячего вороного коня молодой всадник в красно-жёлтом одеянии и красноверхой монгольской шапке. У него на груди — священный знак триединства — символ Объединителя мира.

Низко спускаются розовеющие облака. Перед всадником открывается голубая необъятная даль, лиловые вершины высоких гор манят к себе...

Весь мир открыт перед посланником Великого Неба!

Таким предстаёт перед нами Чингисхан (ок. 1155 – 1227) на картине Н.К. Рериха 1937 года. Трудно представить, что более восьми веков назад неизвестный, одинокий, неграмотный и бедный монгольский юноша только с Высшей Помощью Тенгри — «Вечно Синего Неба», советов матери и собственного гения смог завоевать полмира и создать самую большую империю в истории человечества — в четыре раза превосходящую империю Александра Македонского и в два раза — великую Римскую империю! Чингис дал народам справедливые Законы, которые не устарели и сегодня. Поборник верности, щедрости и справедливости, противник предательства и роскоши, всю свою жизнь, с 3 до 72 лет, он провёл на коне и умер в походе...

В книге «Напутствие Вождю» говорится: «Благосостояние народов складывается около одной личности. Примеров тому множество во всей истории, в самых различных областях. Многие отнесут это несомненное явление к личности как таковой. Так поступают близорукие, но более дальновидные понимают, что такие собиратели не что иное, как мощь Иерархии.

Действительно, при всех явлениях Иерархия избирает фокус, на который можно устремлять ток; кроме того, личность этого порядка обладает осознанным или неосознанным огнём, делающим общение лёгким. (...)

Сами видите, как нарастают народы, утвердившиеся на Водителе. Сами видите, что нет иного пути. Так нужно осознать звено Иерархии»³.

Николай Константинович Рерих (1874 − 1947) — великий художник, Мудрец и Провидец — высоко ценил вклад Чингисхана в историю человечества: «По всему дошедшему до нас, Чингисхан действительно был великим вождём и строителем»⁴. «...И посейчас живут заветы великого Чингисхана»⁵.

В очерке «Полвека» Н.К. Рерих вспоминал, что впервые услышал о Монголии в Петербурге, «в детстве в книгах о Чингисхане... и дома, когда собирались у нас Голстунский, Позднеев и другие монголисты и восточники»⁶.

Позже, в литературном и художественном творчестве, он обращался к образу Чингисхана неоднократно. Так, ещё в 1909 году Рерих опубликовал стихотворную былину «Вождь»⁷, где ярко описал военные подвиги Чингиса. Упоминает он имя великого завое­вателя во многих очерках 1930 − 1940-х годов⁸.

Но на картинах 1930-х годов, посвящённых Чингисхану, Н.К. Рерих не изображает боевых действий. Его привлекает не военный, а скорее — духовный облик великого хана. В 1931 году он пишет серию картин «Чингисхан», включающую не менее двенадцати произведений, из которых сегодня известны семь: «Мать Чингисхана» (эскиз), «Юрты», «Караван», «Охота», «Всадник», «Одинокий путник», «Сокровище»⁹.

Можно предположить, что эта серия посвящена периоду духовного становления Воителя и иллюстрирует события, изложенные в «Сокровенном Сказании Монголов»¹⁰. На это указывают эскиз «Мать Чингисхана», а также характерные пейзажи других произведений, в которых узнаются очертания реки Онон («Караван») и силуэт священной горы Бурхан-Халдун¹¹ («Мать Чингисхана», «Юрты», «Караван», «Всадник»), недалеко от которой прошли детство и юность Чингиса.

На картинах серии «Чингисхан» молодой воин изображён в отдалении и, как правило, в одиночестве, под высоким небом, среди привольных степей, холмов и дальних гор: во время охоты («Охота»), верхом («Всадник»), на верблюде в пустыне («Одинокий путник»), идущим из похода («Сокровище»).

Также монгольскому Вождю посвящены такие картины Н.К. Рериха, как «Чингисхан» (1933), «Монголия (Поход Чингисхана)» (1937–1938) и «Чингисхан» (1937), на которой изображён его единственный известный сегодня «портретный» образ — молодой воин на вершине горы, в предчувствии великих побед.

Чингисхана и его эпоху для современной Монголии открыл Юрий Николаевич Рерих (1902 – 1960), старший сын Николая Константиновича, выдающийся лингвист, востоковед и буддолог.

В 1959 году в Улан-Баторе на I Международном конгрессе монголоведов Юрий Николаевич с удивлением узнал, что «изучение центральной проблемы монгольской истории — возникновения империи Чингисхана»¹² — запрещено! Поскольку, по мнению учёных тех лет, Чингисхан — личность отрицательная.

Юрий Николаевич стал убеждать коллег... Для истории, заметил он тогда, важно не то, хороший или плохой был Чингисхан, а «каким образом на пустом месте создалась мировая держава... Даже если Чингисхан был действительно дурной человек, то это не причина, чтобы не изучать эпоху, в которой он жил. (...) ...Если бы у Чингисхана не было никаких качеств, вызывающих уважение, то вряд ли он смог бы объединить свой народ и одержать победу в упорной гражданской войне с другими претендентами»¹³.

Ю.Н. Рерих поставил на повестку дня пересмотр этого вопроса. Учёное сообщество единодушно поддержало его, и на заключительном банкете профессор-монголовед Г.Д. Санжеев¹⁴ поднял тост «за реабилитацию товарища Чингисхана»¹⁵.

«Монгольским Прометеем» называл Чингисхана Юрий Николаевич Рерих¹⁶.

Ученик Ю.Н. Рериха, академик Монгольской Академии наук, генеральный секретарь Международной ассоциации монголоведения, президент Монгольского Рериховского общества, профессор Шагдарын Бира вспоминал, что Юрий Николаевич «часто говорил о том, что Николай Константинович не только любил Монголию, но и хорошо знал её историю и культуру. Действительно, трудно представить, что без глубокого знания страны и её народа можно создать столько прекрасных полотен, изображающих глубинное начало духовной культуры и исторического прошлого монголов, которые тогда были почти что забыты во внешнем мире»¹⁷. Ещё в 1924 году Николай Константинович писал из Индии, что «считает Монголию носительницей наиболее сильного жизненного потенциала Центральной Азии»¹⁸.

В статье Н.К. Рериха «Дары Востока» читаем: «Послушаем, что говорит о современных монголах Ларсен¹⁹, посвятивший Монголии более сорока лет своей жизни. (...) Такие свидетельства, почерпнутые из многолетнего опыта, всегда ценны. В книге своей о Монголии Ларсен замечает: "...каждый монгол — хороший наездник и прекрасный стрелок. Всё население увлекается охотой, как спортом. Монголы стреляют с седла и с детства приучаются к луку и стрелам и к лассо на скачущих конях.

Лук и стрелы даже в недавнем прошлом были главным монгольским оружием. Соревнования в стрельбе из лука являются годовым праздником во многих монгольских родах... Требуется верный глаз и твёрдая рука, чтобы пустить стрелу в цель, обернувшись во время скока лошади. (...)

Монголы любят свою страну, много превосходя в этом глубоком чувстве все народы, с которыми я встречался. В защите своей страны они всегда имеют преимущества. Они испытаны в распознавании расстояний, приучены к чистому воздуху и к высотам и могут судить о дальности расстояний лучше посторонних. (...)

Монголы обладают необыкновенной выносливостью и могут проходить большие расстояния без пищи или воды и выдерживать превратности погоды. Физически они необыкновенно приспособлены. И ламы и светские люди закалены всякими переходами и ежедневными продолжительными скачками на своих необъятных равнинах..." "В дополнение к активному сопротивлению монголы обладают терпеливою мощью сопротивления пассивного, победить которое ещё труднее". Монгольское население, живущее в юртах, может быстро покинуть место прежнего поселения. Скот уведут, колодец будет разрушен, и незваный гость окажется в необитаемой пустыне без пищи и воды, брошенным на милость суровой природы.

"В течение моей жизни в Монголии многое случалось, которое убедило меня, что монголы вполне способны выдержать натиск врага, что и отмечено в летописях о днях Чингисхана"»²⁰.

Говоря о монголах XIII века, надо учитывать, что в те давние времена «отдельные люди и... группы живут только для вой­ны; семейные связи уступают первенство военному братству. У них нет... укреплённых городов, но составляются воинственные, вечно кочующие дружины... У этих людей нет... осёдлости, но у них есть вождь и знамя. К этому можно ещё прибавить коня — истинного боевого товарища; на нём они живут и с ним умирают. Это раса, состоящая исключительно из воинов несравненных и никем не превзойдённых»²¹.

Из известных в его время книг о Чингисхане Н.К. Рерих отмечал книги академика Б.Я. Владимирцова и калмыцкого исследователя Э. Хара-Давана. Во время Центрально-Азиатской экспедиции, в 1926 году, Рерих записал в путевом дневнике: «Читаем Владимирцова — жизнеописание Чингисхана²². Хороший, жизненный учёный Владимирцов. За время революции выпустил уже несколько книг, и все такого бод­рого содержания и такие нужные по времени. ...Всё, что касается Монголии, теперь так значительно»²³.

В 1930-е годы Рерих писал: «В своё время я был рад получить книгу доктора Хара Давана о Чингисхане²⁴. Автор сам принадлежит к народам Востока, и потому его проникновенные оценки ещё более убедительны. Он знает, о чём говорит. Он понимает глубину культуры в основании многих великих движений, которые могут быть непонятны посторонним. Также необыкновенно глубоко понимал великого воителя Азии и недавно скончавшийся Владимирцов. Как ценно встречать в жизни справедливые суждения»²⁵.

Но прежде чем говорить о Чингисхане, нужно сказать о его матери Оелун-еке. Не случайно дважды обращается Н.К. Рерих к её образу. В 1931 году он пишет эскиз с её изображением, входящий в серию «Чингисхан». В 1933 году Рерих создаёт большое полотно «Мать Чингисхана».

В письмах к друзьям в Америку художник подчеркнул: «Когда я писал картину "Мать Чингисхана", вспоминал из биографии Чингиза, как однажды все друзья от него отшатнулись и мать говорила ему: "Помни, сын, что лишь тень твоя тебя сопровождает". Мысли об одиночестве, может быть, наполняли сердце одинокой наездницы»²⁶.

...На фоне бескрайнего розовеющего неба, голубых далей, горных увалов и кряжей Монголии, верхом на коне неспешно шествует погружённая в думу знатная монгольская всадница. Она в красно-жёлтом праздничном наряде и остроконечной шапочке. Её косы уложены в особую, напоминающую крылья, причёску, украшенную жемчугами, серебром, кораллами и бирюзой²⁷. Её женственный облик полон мудрого спокойного достоинства.

Расскажем немного о жизни Оелун-еке — матушки Оелун.

«У великой матери — великий сын», — гласит пословица. Оелун, что значит «Облако», — мать Тэму­джина, будущего Чингисхана, — обладала не только «редкой красотой», но была выдающейся женщиной: смелой и мужественной, с сильным характером. Монгольские хроники называли её «женой чести, совета, разума и холодной решимости». Она одарила сына не только жизненными силами, но такими качествами настоящего монгола, как прямота и честность. Тэму­джин унаследовал от матери благородное, широкое как степь, сердце... Именно она «помогла сыну проявить себя и восстановить значение рода монголов. Впоследствии Чингисхан часто отмечал роль своей матери в создании Монгольской империи»²⁸.

Как повествует «Сокровенное Сказание Монголов», Оелун происходила из рода олхонут и родилась в Забайкалье, в предгорьях горного хребта Хамар-Дабана. Она стала женой Чиледу из рода меркитов, у которого Есугей-багатур из рода борджигинов — отважный воин и один из знаменитых монгольских вождей — сразу после свадьбы и похитил её. Вначале она тосковала, но потом смирилась. Есугей-багатур с любовью и уважением относился к Оелун, и жизнь наладилась...

В 1155 году, в Забайкалье, в урочище Делюн-Болдок на реке Онон, на территории современной России, у Оелун и Есугея родился первенец. Его назвали Тэмуджином — именем поверженного в тот день врага. Место его рождения с той поры именуют «Золотая колыбель» («Алтан улгий»)²⁹.

Детство Тэмуджина до девяти лет протекало обычно для того времени. Отец нашёл ему невесту — десятилетнюю девочку Борте из рода Унгират и, по обычаю, оставил сына в её семье до совершеннолетия. На обратном пути недруги отравили Есугея. Вернувшись домой, он умер. Тэмуджину пришлось спешно возвращаться к матери и братьям.

Начался период лишений, нищеты, голода и борьбы за существование. Рано Тэмуджин познаёт предательство своих соплеменников. После смерти Есугея их родичи, старейшины монгольских племён, не признавая авторитет Оелун и боясь вражеских набегов, спешно откочевали на другое место и бросили вдову с малыми детьми одних. Решительная Оелун подняла «бунчук» — белое знамя с девятью хвостами яков и изображением летящего кречета — родового знака борджигинов — и бросилась в погоню за изменниками. Но тщетно... Предатели угнали весь скот. Оелун и её дети были обречены на верную гибель, так как скот — основа существования монголов в степи, особенно зимой.

Но Оелун не сдалась и всё время повторяла детям: «Трудолюбивый не может умереть с голода». Благородная женщина вместе с детьми целыми днями, без отдыха, копала в степи корни саранок, собирала черемшу и другие съедобные травы и коренья, дикие плоды и ягоды с деревьев и кустов по склонам горы Бурхан-Халдун.

Об этом повествует «Сокровенное Сказание»:

Маленькие сыновья Оелун охотились на зайцев, птиц, мышей и сусликов-тарбаганов, ловили рыбу, хотя, по верованиям монголов, это запрещалось. Несколько лет вдова с детьми прожила в полной нищете. Даже летом они жили впроголодь, делая запасы на суровую зиму. С того времени Тэмуджин полюбил охоту. Это увлечение сохранилась у него на всю жизнь.

В суровых условиях выковывался характер будущего Вождя. На Тэмуджине и его братьях лежало много обязанностей. Кроме охоты и рыбной ловли, мальчики несли сторожевую службу, зорко следя,
не появляется ли на горизонте шайка, готовая разграбить их скудное имущество, и при этом не одну ночь проводили без огня в снегу. По необходимости они приучались оставаться в седле по несколько суток подряд — нередко без пищи. Так выносливость стала его первым наследством.

Но не только старалась матушка Оелун накормить детей физически. Она питала их духовно. Оелун рас­сказывала детям о героических деяниях славных богатырей и героев прошлого. Возможно, тогда Тэмуджин «слышал и вдохновлялся подвигами Гесэра»³¹ — легендарного царя-воина, борца со злом и поборника справедливости.

В то время для монгола важным считалось не богатство, а происхождение. Род борджигинов «именуют "хранителями тайны огня"»³². Мать поведала детям о Божественном происхождении их предков — от солнечного луча. «Поэтому, — убеждала она Тэмуджина, — ты достоин стать ханом, Царём царей». Мать внушала сыновьям, что «они... должны прилагать всё своё старание, чтобы... выйти из создавшегося тяжёлого положения»³³.

Мудрая Оелун учила сыновей рассчитывать не только на свои силы, но на Помощь Великого Синего Неба — Тенгри — Верховного Божества монголов. Эти наставления матери очень пригодились Тэмуджину впоследствии, хотя период нищеты и одиночества через несколько лет закончился.

«Несколько раз судьба приводила Тэмуджина на край гибели, но всякий раз обстоятельства неожиданно складывались так, что ему удавалось выйти благополучно из беды. Всё это должно было оставить глубокий след в душе мальчика, потом юноши. Нельзя при этом не обратить внимания на то, что даже в самой ранней юности Тэмуджин проявил в трудных обстоятельствах гораздо больше выдержки, сметливости и осторожности, чем храбрости, не говоря уже о безумной отваге. Так, с ранних лет обнаруживается у него качество, которое, по-видимому, делается его отличительной чертой, — выдержка»³⁴.

Оелун сыграла решающую роль в судьбе великого сына. Своим примером мать дала ему уроки мужества. Своею мудростью она помогла ему сделать первые шаги к власти и удержать её в трудные годы.
Во многом благодаря своей матери Тэмуджин шаг за шагом добился своей цели и стал политическим и религиозным Вождём всего народа.

Оелун-еке отличалась добротой и отзывчивостью. «Сокровенное Сказание» повествует, как после набегов и битв матушка Оелун усыновила четверых детей из вражеских племён. Эти воспитанники Оелун впоследствии сделались нойонами — высшими военачальниками в войске Чингисхана и занимали ключевые посты в созданной им империи.

О мудрости Оелун слагали песни уже при её жизни. К ней приходили за помощью, за советами, просили разрешить споры и конфликты. Она жила долго и увидела триумф сына в 1206 году. До конца жизни она имела на него огромное влияние. Только матери было позволено указывать на ошибки и учить уму-разуму Потрясателя Вселенной. Мать была для него святыней. Тэмуджин никогда не забывал её уроки и огромные заслуги. Даже в зрелые годы он всегда прислушивался к её мнению.

Мать Чингисхана Оелун-еке стала олицетворе­нием лучших морально-нравственных качеств женщин Монголии, поэтому монголы почитают её как святую.

В Бурятии, в горах Хамар-Дабана, в верховьях реки Оронгой, находится обоо — древнее святилище, сложенное из камней. По преданию, в 1212 году его заложил сам Чингисхан на родине своей матери. На протяжении веков сюда, поклониться матери великого хана, приходили представители всех монгольских родов. В конце 1990-х годов эта многовековая традиция поклонения возродилась. Снова буддистские ламы проводят здесь священные обряды. Живёт в народе память о великой матери Вождя.

Н.К. Рерих писал: «Мать Чингисхана напоминает сыну своему, что лишь его тень является его союзником, но впоследствии он же избирается монгольским хурулданом вселенским императором»³⁵.

Первый человек, оказавший юному Тэмуджину помощь, был юноша Богурчи, сын Нагу-баяна из рода Арулат. Он помог ему вернуть похищенных коней. «Привязавшись сразу друг к другу и оценив взаимно друг друга, они стали близкими друзьями... Богурчи впоследствии сделался одним из первых полководцев и вернейших сподвижников Чингисхана, который всегда относился к нему с полным доверием, уважением и любовью»³⁶. Решив помогать Тэмуджину, Богурчи сказал: «Моё слово что стрела. Вылетит — не вернёшь». И стал его верным другом на всю жизнь.

Тэмуджин вырос и возмужал. По преданию, у него был «взгляд — что огонь, а лицо — что заря», светлые волосы, длинная борода, широкий лоб и зелёные — «кошачьи» — глаза. Он являл собою «идеал степного богатыря: он был огромного роста, строен, представителен, богатырского телосложения: за ним установилась репутация существа, которому и в жизни и в битвах покровительствует Вечно Синее Небо; он обладал и ораторским даром, которым... умел воспламенить сердца людей»³⁷. Но был несловоохотлив, говорил всегда только после зрелого размышления.

У Тэмуджина были разносторонние дарования. С талантом полководца он соединял организаторские способности, непреклонную волю и самообладание. Щедрость и приветливость давали ему привязанность его сподвижников. «...Недаром о нём говорили в народе: "Этот царевич Тэмуджин снимает платье, которое носил, и отдаёт; с лошади, на которой сидел, сходит и отдаёт"»³⁸. Нрав у него был крутой, но уравновешивался личным обаянием. Ярко проявлялась в характере выдержка, а также великодушие и чувство благодарности к тем, кто ему верно служил. Он умел хитростью уравновешивать коварство врагов, никогда не нарушал слова, данного своим соратникам. При дележе добычи был справедлив и требовал того же от других. Бросалось в глаза его естественное величие духа, благородное обращение, рыцарство поступков.

У Тэмуджина был редкий дар видеть человеческое сердце, он хорошо разбирался в людях, глубоко знал человеческую природу и умел распознавать её. Позже он «с необыкновенным искусством и знанием людей выбирал себе помощников, назначал на разные должности; в этом особенно наглядно проявлялась его гениальность»³⁹.

Тэмуджин женился на своей наречённой Борте. В качестве приданого она принесла ему роскошную соболью шубу, которую он, по совету матери, преподнёс в дар побратиму своего отца Торгул-хану. Растроганный таким дорогим подарком Торгул-хан сказал: «...я соберу твой разбредшийся народ». И он выполнил своё обещание — взял под своё покровительство Тэмуджина. Тогда же среди монгольских племён стали стремительно распространяться слухи, что молодой Тэмуджин — избранник Небес. Его известность росла, со всех сторон к нему потянулись кочевники.

«...Тэмуджин был человеком глубоко религиозным, верующим в предопределение Вечно Синего Неба — ...Тенгри. Он видел перст Провидения в том, что жизнь его два раза была спасена, по его мнению, чудом. Первый раз это случилось... при избавлении его из рук тайчиутов...»⁴⁰, которые, захватив его в плен, надели на него колодку. Но Тэмуджин ночью убежал и спрятался в озере, погрузившись вместе с колодкой под воду. Тайчиуты искали его, но найти не смогли. Его заметил батрак Сорган-Шира. Он не выдал Тэмуджина. Когда ночные поиски закончились, Тэмуджин вылез из воды и пошёл к жилищу Сорган-Шира, где сыновья батрака спрятали его в телеге с шерстью. Потом Сорган-Шира дал ему коня, оружие и проводил в путь. Впоследствии Чилаун, сын Сорган-Шира, стал одним из четырёх нукеров Чингисхана.

«...Другой раз он таким же чудесным образом спасся при... нападении... на его стойбище меркитами, когда была уведена его жена. Он тогда ускакал на гору Бурхан-Халдун и укрылся в чаще, где его тщетно искали триста погнавшихся всадников. Когда опасность окончательно миновала, Тэмуджин девять раз преклонил колена, принося ...Тенгри свою благодарность за чудесное избавление, и избрал эту гору-спасительницу местом своего последнего упокоения...»⁴¹

Позже, собрав спо­движников, Тэмуджин разбил меркитов и освободил свою жену Борте, к которой до конца своих дней относился с неизменной любовью и преданностью. У них было четверо сыновей: Джучи, Чагатай, Угэдэй, Толуй, и пять дочерей: Ходжин-бэги, Цэцэйхэн, Алангаа, Тэмулэн, Алдуун.

Весной 1206 года у истоков реки Онон на большом собрании всех монгольских племён — Курултае — Тэмуджин был провозглашён Вселенским императором — Божественным Чингисханом (Суту-Богдо Чингисхан). Он верил в «свою миссию объединить монголов и считал себя посланником Вечного Синего Неба...»⁴².

«Небо — Тенгри — повелело мне править всеми народами. Белое знамя Чингиса будет оберегать войска, водить их к победам, покорит все страны», — сказал он тогда своим соратникам.

«...Объединённый монгольский народ впервые получает общее имя, причём имя столь блестящее, что вскоре все начинают с пробуждающимся национальным чувством гордости, добровольно уже, именовать себя монголами»⁴³.

В очерке «Монгольская песня» Н.К. Рерих подчёркивает, как забота Вождя о единстве своего народа отразилась в песнях и сказаниях монголов.

«Славу Чингису поём. Мудрости его пояс возносим. О народе думает хан, о силе, о богатстве, о славе народа думает Чингис.

Вот прослышал хан, что раздвоился сильный Тарбагатайский род. Этакий срам, два брата, два родные, откочевали в разные стороны. Делят скот, угоняют коней. Разделили дружину и пошили разные знамёна. Срам приключился.

Вот призывает Чингис братьев на пир. Пьют и едят, как бы ничего не случилось. После пира хан приказал принести свой саадак с длинными стрелами. "Постреляем в дальнюю цель". И выцелил хан стрелку-свистунку, и попала она в дальнюю цель.

"А ну теперь, славный Тарбагатай, покажи древнюю славу рода!" Так говорил хан и вынул стрелу и как бы хотел дать старшему брату, но вздохнул: "Теперь раздвоились братья, — придётся и стрелу раздвоить!" И сломал хан стрелу и подал каждому половину.

Сказали братья: "Разве можно стрелять сломанной стрелою?" Хан засмеялся: "И я думаю, что нельзя. Пропала стрела, пропала сила. Сохраните половинки и подумайте о себе, о славе Тарбагатая". Так устыдил хан братьев, и с той поры остался единый Тарбагатай.

Славу Чингису поём!»⁴⁴

До Чингисхана «в степи не было никакого порядка: младшие не слушали старших, подчинённые не уважали начальников, начальники не исполняли своих обязанностей относительно подчинённых; Чингисхан, вступив на престол, ввёл строгий порядок и указал каждому своё место»⁴⁵.

При назначении на государственные должности никогда не руководствовался только происхождением, а принимал во внимание личные качества человека — нравственные и деловые. Он говорил своим сыновьям: «Достоинство каждого дела... заключается в том, чтобы оно было доведено до конца»; «Несдержание своего слова... со стороны правителя является гнусностью»⁴⁶.

Из диких кочевников Чингис создал одну из лучший армий мира. Всё население страны он поделил на десятки, сотни, тысячи и тумены (десять тысяч), перемешав тем самым племена и роды и назначив командирами над ними специально подобранных людей. Все взрослые и здоровые мужчины считались воинами, которые в мирное время вели своё хозяйство, а в военное время брались за оружие.

Н.К. Рерих отмечал: «Смертная казнь была положена всякому начальнику, который покинет определённое ему место»⁴⁷. Была организована разведка, в том числе и экономическая.

«Чингисхан нередко прибегал к притворному отступлению, чтобы завлечь врага в преследование и тем легче ударить ему в тыл запасными частями. Так говорят. Также говорят, что неутомимый завоеватель иногда поджигал степь, чтобы тем ускорить движение войска. (...) ...В своих больших походах Чингисхан, наверно, применял самую различную технику, неожиданную для врагов его.

Ему же приписывается, что, желая сохранить здоровую суровость быта, он приказывал своим сановникам раздирать дорогое шёлковое платье о терновник, чтобы показать неприменимость таких одеяний. Говорят, также была симулирована заболеваемость от ввозных напитков, чтобы привлечь население к местным молочным продуктам»⁴⁸.

Монголия преобразилась: разрозненные и враждующие монгольские кочевые племена объединились в единое государство. Объединив монголов, Чингисхан поставил перед собой великую цель — создание Монгольской империи. Он отличался от остальных завоевателей тем, что в ходе сражений старался сохранить в живых как можно больше воинов противника, чтобы в дальнейшем привлечь их к себе на службу.

Вместе со своими соратниками Чингисхан завоевал Сибирь, Среднюю и Центральную Азию, Восточный Туркестан, Персию, Китай, Афганистан, Кавказ и Южную Россию. Его войска дошли до Западной Европы. В 1223 году Чингисхан напал на Крым, завоевал город Сурож. Огромная Монгольская империя простиралась от нынешней Польши и Чёрного моря на западе до Тихого океана и Кореи на востоке, от Новгорода и Сибири на севере до Оманского залива и Вьетнама на юге. Столицей стал город Каракорум, что означает «Чёрный трон».

Для передачи своих приказов народу Чингисхан организовал отряды верховых курьеров, которые как стрелы разлетались во все подвластные земли. Такая система связи в те времена, по крайней мере в таких масштабах, нигде не практиковалась⁴⁹. «По караванным путям были устроены станции и поставлена стража. Были учреждены почтовые станции на расстояниях одного дня пути»⁵⁰. Теперь можно было безопасно передвигаться на огромные расстояния без запасов продовольствия и запасных лошадей. Благодаря этому стала активно развиваться торговля, исчезли грабежи на дорогах. Например, путь между Хивой и Крымом был так хорошо устроен, что можно было ездить без малейшей опасности, не брать с собой никакой еды, так как всем можно было запастись в «ямах» — дорожных станциях. А путь занимал около трёх месяцев.

«Внимательное, научное изучение источников приводит современного беспристрастного исследователя к убеждению, что Чингис ни в то время, когда был ещё Тэмуджином, ни после, когда стал Чингисханом Монгольским, никогда не отличался ни кровожадной жестокостью, ни страстью к безудержному разрушению. (...) ...Чингисхан, даже во время своих больших войн и походов, никогда не обнаруживал какой-то особой жестокости и кровожадности, которая бы превосходила то, что совершалось предводителями войск других народов той эпохи. Чингисхан... никогда не прибегал к бесполезным зверствам, никогда не проявлял варварской жестокости по отношению к пленным врагам, чтобы утолить жажду мести»⁵¹.

Н.К. Рерих отмечал, что «часто восточные народы изображались летописцами нетерпимыми, жестокими, безнравственными, предательскими. В то же время мы имеем несомненные доказательства их терпимости, человечности, благотворительности. Мы восхищаемся храбростью и мужеством Чингисхана...»⁵². «Чингисхан имел русскую дружину»⁵³.

Ю.Н. Рерих подчёркивает эволюционную роль завоеваний Чингисхана, его «стремление к установлению вселенского мира, который мыслился как Pax Mongolica над культурным миром того времени. Эта цель должна была быть достигнута путём переговоров с соседними народами, правители которых становились вассалами монгольского императора»⁵⁴.

Монгольская империя объединила 50 народов. Чтобы управлять ею, Чингисхан составил кодекс законов — «Великую Ясу», хотя сам не знал ни одного языка, кроме монгольского, и был неграмотен. Но со своей oбычной прозорливостью он оценил великое значение образования, и прежде всего, для нужд создаваемого им государства. Чингис внедрил среди монгольских племён письменность на основе уйгурского алфавита и приказал учиться грамоте своим сыновьям, родственникам и другим сподвижникам.

Он «полагал дать вечные, непреложные законы, которыми могли руководствоваться как его современники, так и потомки... Эти непреложные законы он искал не в постановлениях более культурных народов... и не в откровениях своего мощного духа, которые он тоже признавал, но в древних преданиях, обычаях и воззрениях своего народа. Так как "Джасак" ["Великая Яса"] действовала с неумолимой строгостью, то в империи Чингиса скоро установился образцовый порядок...»⁵⁵

Первая статья закона гласила: «Повелеваю всем веровать в Единого Бога, Творца Неба и Земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти, обладающего всемогуществом во всех делах».

Н.К. Рерих писал о законах Чингисхана, что «многие могут жить и посейчас. Перечень суровых наказаний за кражу, убийства, прелюбодеяния и другие недостойные действия не упадут со страниц законодательства
и в настоящее время. Также и прочие государственные деяния, требования к чиновным лицам и заботы о преуспеянии страны были широко установлены великим ханом.

Для уничтожения в ханах гордости и тщеславия Чингисхан запрещал принимать пышные титулы. Соблюдалась веротерпимость и свобода слова, лишь бы признавалась любовь к Богу. От общественных работ освобождались духовные лица и врачи. Смертная казнь полагалась... для шпионов, лжесвидетелей, колдунов, лихоимцев. Относительно браков — запрещалось вступать с родственниками в первом и втором колене. Для подъёма чувства чести запрещалось брать монголов в услужение. С целью уничтожения пьянства Чингисхан восставал против употребления крепких напитков, всячески их ограничивая и предлагая их совсем не пить. Также известно постановление, имевшее целью истребление чрезмерного суеверия, имеются и указы о развитии гостеприимства среди кочевого населения и доставление безопасности при следовании по обширным владениям империи»⁵⁶.

В «Великой Ясе» главное место занимали статьи о взаимопомощи в походе и запрещении обмана доверившегося. Нарушившего эти установления казнили, а врага монголов, оставшегося верным своему правителю, щадили и принимали в своё войско.

Мудрый Чингисхан, рано узнавший предательство, больше всего ценил в друзьях и соратниках преданность. И никогда не забывал добро. Став ханом в 51 год, ближайшими помощниками он сделал друзей своей нищей и трудной юности — Богурчи и Джельме — тех, кто первыми помогли ему. Так он обратился к ним:

Преданность — основное качество духа, на котором утвердится Новая Эпоха. О нём подробно говорится в Учении Живой Этики:

«Обратимся к преданности. Это понятие также подвергается многим извращениям. Преданность не похожа ни на ветряные мельницы, ни на наёмного певца. Она скорее подобна прочной вершинной башне, которую в трепете обходят враги и в покоях которой всегда готов ночлег для друга. Преданность противоположна сомнению, которое не что иное, как невежественность. Значит, преданность покоится на просвещении. Так законность познания — родня преданности. Она не доверчивость, не легкомыслие, но твёрдость и непоколебимость. Конечно, башня преданности складывается не малым трудом, не малою решимостью, и сломить преданность может лишь вероломство, то же предательство. Но ценны башни преданности! Подобные Ашрамы, как магниты, притягивают мощные сердца, они рассадники духовности. Даже материальная природа преображается вблизи этих башен!»⁵⁸

Есть свидетельства, что великий Вождь получал советы из Таинственной Обители. «Передают, что
к Чингисхану прибыли послы от Старца Горы. В ларце лежала золотая чаша и многие разноцветные покрывала. Надпись гласила: "Пей из одной чаши, но покрывайся платами всех народов". Так была явлена Иерархия и терпимость, как и подобает Вождю»⁵⁹. Следуя мудрым советам, Чингисхан уважал все религии и не позволял ущемлять духовных лиц по всей огромной Монгольской империи.

На картине «Сокровище» из серии «Чингисхан» (1931) изображён всадник с «бунчуком» — монгольским боевым знаменем. Он ведёт навьюченного верблюда... Но какое Сокровище везёт воин? Или это Знамя-сульдэ, хранящее для будущего огненный дух Чингиса? Или свиток — священная книга Знания? Или то несказуемое, о котором шепчут монгольские пустыни: «На скалах Шара-Мурена⁶⁰ знаки сокровища. Наран-Обо притаил камень чудесный»?⁶¹

Будучи уже в зените своей славы, в преклонном возрасте, Чингисхан призвал к себе из Китая даосского монаха Чань Чуня, чтобы «вместе с его поучениями получить от него сведения и об эликсире бессмертия. (...) Чингисхан потом рассказывал, что китайский святой три раза объяснил ему "средства к поддержанию жизни" и те слова глубоко запали в его сердце. Конечно, Чань Чунь вкратце познакомил его с основами Учении Лао-цзы... Позже, при расставании, Чингисхан говорил: "Я теперь ещё более убедился, что он действительно небесный человек!.. Небо внушило ему то, что он говорил мне". Истинно, родина духа Чань Чуня не от мира сего, но — Священная Обитель в Горах»⁶².

Глава самого большого в истории человечества государства, властелин более 100 миллионов душ — Чингисхан до конца своих дней был чужд роскоши
и излишеств. «...И дожил до преклонных лет, сохранив в полной силе свои умственные способности»⁶³. Он умер в 1227 году в походной обстановке, так же просто, как и жил. Тело Чингисхана увезли в Монголию и похоронили на любимой им священной горе Бурхан-Халдун. Место его упокоения было сокрыто, чтобы никто не тревожил дух великого Воителя.

Границы империи после Чингисхана не только не сократились, но значительно расширились, и по обширности Монгольская империя превзошла все когда-либо существовавшие государства. Сыновья и потомки Чингисхана продолжили дело отца и правили, основываясь на законах «Великой Ясы», вплоть до 1920-х годов XX века. Первый премьер-министр Монголии XX века Сайн-Нойон-хан Намнансурэн (1911−1919), а также правители Внутренней Монголии (до 1954 года) являлись прямыми потомками Чингисхана.

«Уж так широка пустыня Монгольская! Уж так необъятна степь! Уж так несчётны горы, холмы, гребни, буераки и складки, где захоронена слава!»⁶⁴

На картине Н.К. Рериха «Монголия (Поход Чингисхана)» — с высоты открывается величественная панорама розово-лиловой холмистой пустыни, подобной бескрайнему морю. Тает горизонт в голубоватой дымке... По извилистой горной дороге к светлым далям устремляются монгольские всадники со Знаменем Чингиса — на нём парит белый кречет. Святые камни Монголии с древним Знаком Сокровища-Чинтамани благословляют воинов на подвиг...

Николай Рерих писал: «Когда-то условия быта и сердечное влечение увлекали монголов в далёкие поиски. (...) Но современное мышление обращает монголов к сокровищу их земель»⁶⁵.

И ныне в Монголии хранят и чтут священное Знамя Чингисхана — «носителя Огня». Верят, что мудрый Вождь вернётся и поведёт народ свой к духовным Победам.