Журнал: № 2 (250), Февраль, 2015

И.М. Зенкин и Н.А. Полищук в Музее Н.К. Рериха Б.А. Смирнов-­Русецкий. ТИШИНА. 1969 И.М. Зенкин рассказывает о картинах Б.А.Смирнова­-Русецкого Б.А. Смирнов­-Русецкий. МАТЕРЬ СВЕТА. 1985 Б.А. Смирнов­-Русецкий. СВЯТОЙ ОСТРОВ (ФАНТАЗИЯ). 1984 Б.А. Смирнов-Русецкий. КОРМЧИЕ ЗВЁЗДЫ. 1965

Знакомство с москвичами Игорем Михайловичем Зенкиным и Ниной Антоновной Полищук — супружеской парой, которую связывала многолетняя дружба с Борисом Алексеевичем Смирновым-Русецким, — состоялось летом 2014 года во время экскурсии в Мемориальном Доме-музее Н.К. Рериха в Верхнем Уймоне. В июле музей принял более двух тысяч человек. Именно в летние месяцы на Алтае часто завязываются интересные знакомства, происходят важные встречи. Так случилось и в этот раз. Экскурсовод Н.Ф. Василькова, рассказывая о путешествии Н.К. Рериха по Центральной Азии, услышала детский голосок: «А мои бабушка с дедушкой тоже были в Индии». На неё смотрел улыбающийся голубоглазый мальчуган лет девяти. После экскурсии Нина Фёдоровна познакомилась поближе с гостями, которые, как выяснилось, были научными работниками и действительно шесть лет прожили в Индии. Через несколько дней по приглашению СибРО они вновь приехали в Уймон. У наших гостей, проводивших отпуск вместе с внуком в одном из сёл Уймонской долины, оказалась очень интересная судьба. Дружба с Б.А. Смирновым-Русецким, неоднократные встречи с С.Н. Рерихом, многолетняя помощь в имении Рерихов в Кулу, куда они впервые попали по рекомендации младшего сына Рерихов и подружились с Урсулой Айхштадт, хранительницей Музея-усадьбы Рерихов, их жизнь в г. Ауровиле (Индия) — таковы были темы разговора в этот день. Тогда же возникла идея проведения в новосибирском Музее Н.К. Рериха выставки картин Б.А. Смирнова-Русецкого из коллекции Игоря Михайловича и Нины Антоновны.

И вот через полгода наши новые друзья прибыли в Новосибирск, чтобы принять участие в открытии выставки «Мастер прозрачности», которое состоялось 24 января 2015 года в Музее Н.К. Рериха. Выставка была приурочена к 100-летию со дня рождения художника.

Исполнительный директор СибРО Ольга Андреевна Ольховая, поприветствовав всех собравшихся, осветила основные моменты биографии художника, рассказала о судьбоносных событиях и встречах, повлиявших на его мировоззрение и жизненный путь: «Мы очень рады, что в юбилейный для Б.А. Смирнова-Русецкого год ряд его выставок в Сибири начинается в новосибирском Музее Н.К. Рериха. Помимо нашего ещё шесть музеев Сибири изъявили желание получить эту выставку и сейчас ждут очереди, чтобы разместить у себя полотна этого мастера.

Б.А. Смирнов-Русецкий прожил долгую жизнь, в которой было много и радостных, и трагических событий. Родившись в начале века, 21 января 1905 года, он застал то время, которое называют Серебряным веком русской культуры. Был знаком с А. Белым и М. Волошиным, слушал лекции П. Флоренского, переписывался с художником В. Кандинским. Прекрасно знал русскую, европейскую, восточную философию, любил русскую поэзию. Был ценителем и знатоком музыки, ему был близок Вагнер — несколько прекрасных картин художника написаны под впечатлением от его произведений.

Борису Алексеевичу был 21 год, когда произошло событие, определившее всю его последующую жизнь, — знакомство с семьёй Рерихов. Он встретил своего Учителя. Из рук Н.К. Рериха он получает первые книги Учения Живой Этики. Николай Константинович твёрдо нацеливает молодого человека на дальнейшую учёбу, содействует его поступлению в Высшие ху­дожественно-технические мастерские. "Талантливый!" — пишет Рерих в своём рекомендательном письме.

В 36 лет Б.А. Смирнов-Русецкий был арестован за "связь с русским эмигрантом Рерихом" и "антисоветскую пропаганду". Пришло время, когда верность философским идеям Рерихов ему надо было доказать. Сила духа Бориса Алексеевича была несгибаема. Из его "Следственного дела": "Смирнов и его единомышленники стремятся завязать связи с востоком, с Монголией"; "Наша цель, — говорит Смирнов, — завязать сношения с Индией, где сейчас живёт Рерих; Рерих — подлинный наш Учитель, и мы, участники того круга, с которым Рерих встречался, будучи в Москве в 1926 году, до сих пор ему верны". Смирнов-Русецкий был приговорён к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, после срока была ещё ссылка. В общей сложности он был лишён свободы 15 лет.

Получив справку о реабилитации "за отсутствием состава преступления", Б.А. Смирнов-Русецкий возвращается в Москву, работает в Институте металлургии АН СССР, защищает кандидатскую диссертацию.

Борис Алексеевич встречался с обоими сыновьями Рерихов. По его воспоминаниям, Ю.Н. Рерих с интересом смотрел его работы, они ему нравились. Рассматривая картины, он произносил своё любимое выражение: "Здесь есть правда". Правдой Юрий Николаевич считал не фотографическое сходство с натурой, а правдивость переживания — то, что он считал важнейшим в живописи. Были встречи и с С.Н. Рерихом во время его приездов в Советский Союз. Б.А. Смирнов-Русецкий входил в состав Комиссии по культурно-художественному наследию Н.К. Рериха при Государственном музее Востока, в 1990-х годах был председателем Московского Рериховского Общества.

Борис Алексеевич был знаком с Б.Н. Абрамовым, а после его ухода из жизни проявил самую деятельную заботу об устройстве дальнейшей жизни Н.И. Абрамовой. В архиве Сибирского Рериховского Общества хранится переписка Б.А. Смирнова-Русецкого и Н.Д. Спириной* — их связывали дружеские чувства единомышленников. Именно от Бориса Алексеевича Наталия Дмитриевна узнала многие детали последнего года труднейшей жизни своего Учителя.

В декабре 1972 года, побывав в Венёве на могиле Б.Н. Абрамова, Борис Алексеевич писал Наталии Дмитриевне: "Как грустно в Венёве среди зимнего мрака, из которого загадочным силуэтом выступает одинокая колокольня... Какой впечатляющий, глубокий символ!" Он пишет картину "Венёв в снежной мгле" (1973), в которой выражает эти свои чувства.

Борису Алексеевичу было 88 лет, когда остановилось его земное время, это было 7 августа 1993 года.

Б.А. Смирнов-Русецкий был членом группы художников "Амаравелла". В это объединение входили также А.П. Сардан, П.П. Фатеев, С.И. Шиголев, В.Т. Черноволенко и В.Н. Пшесецкая. Это были художники-космисты, художники-философы (второе название группы — "Космисты"). Их привлекал Космос, загадочный и непостижимый, о котором человечество знает ещё крайне мало. Устремляться к дальним мирам, постигать законы Космоса призывает нас и Учение Живой Этики. Нам знакомы фамилии Циолковского, Вернадского, Чижевского — учёных-космистов. Сферой их деятельности была наука, область точных знаний. Совсем иное — художественные полотна. Борис Алексеевич говорил: "Наше творчество, интуитивное по преимуществу, направлено на раскрытие различных аспектов Космоса". "Искусство мы признавали ведущим фактором духовной жизни. В нашей художественной деятельности мы возвышенное космическое начало ставили во главу угла, и отражение этой вселенской духовности было непреложным условием творчества, а также критерием всех оценок".

Идея тесной связи двух миров — земного и надземного — прослеживается во всём творчестве художника. Его полотна необычны. Искусствоведы говорят о них как о "музыке сфер, услышанной не ухом, но чутким сердцем", называют "музыкой безмолвия". В своём дневнике художник записал: "Главная задача — углубление духовности в жизни и в искусстве". Особенность живописи Смирнова-Русецкого в том, что он воспринимает природу не только как часть Земли, но и как часть Вселенной.

Особое место в творчестве художника занимает цикл картин "Прозрачность", возникший на заре его юности. Борис Алексеевич говорил: "...это музыка души. Чувство непередаваемой красоты природы. Всё утончено, всё как бы чуть-чуть. Это «чуть-чуть», прозрачность является душой этого цикла".

Его работы написаны в основном пастелью, художник мало работал маслом, так как у него не было собственной мастерской, картины он создавал в жилой комнате.

Насколько это было возможно, Борис Алексеевич прошёл по тем местам, где побывал Н.К. Рерих. Осматривая эту выставку, многие отметят параллели между некоторыми представленными здесь работами и картинами Н.К. Рериха. Например, картина Смирнова-Русецкого "Твердыня Пламенная" напомнит "Заклятие Огня" Рериха. "Ризница и звонница Псковско-Печерского монастыря" перекликается с "Благовестом" Николая Константиновича. Можно уловить сходство рисунка из цикла "Псковская земля" (1985) Смирнова-Русецкого с эскизом Рериха к его картине "Странник Светлого Града". Параллели прослеживаются и в названиях полотен. У Рериха есть картина "Дозор Гималаев", у Смирнова-Русецкого — "Дозор ангелов", на которой изображены ангелы, идущие дозором вдоль монастырских стен. Глядя на эту картину, многие вспомнят описанные в летописи чудесные явления, которые были у стен Троице-Сергиевой Лавры во время её осады польско-литовскими интервентами.

Р.Б. Рыбаков, хорошо знавший Б.А. Смирнова-Русецкого, рассуждая о его живописи, сказал: "Художник — это человек, чей внутренний мир вынесен на всеобщее обозрение и существует как бы отдельно от него самого".

Бориса Алексеевича нет на земле почти 22 года, но его полотна рассказывают о нём всё новым и новым людям. Художник оставил огромное наследие — более 2000 картин и столько же этюдов, он автор более 40 циклов картин. Его персональные выставки про­шли по многим городам Советского Союза, выставлялся он и за границей.

Работы Б.А. Смирнова-Русецкого мы знаем и по оригиналам, и по репродукциям, но в таком объё­ме знакомимся с его картинами впервые. Летом минувшего года мы познакомились с супругами Н.А. Полищук и И.М. Зенкиным, которые доверили нам для экспонирования коллекцию картин художника. Игорь Михайлович и Нина Антоновна приняли приглашение СибРО, и сегодня они у нас в гостях. Мы рады приветствовать их, а также Сергея Владимировича Николаева, который знал Б.А. Смирнова-Русецкого».

Далее Ольга Андреевна передала слово гостям.

Нина Антоновна Полищук: «Как эпиграф ко всей этой выставке я хотела бы привести слова Ю.В. Линника, который был знаком с Борисом Алексеевичем и на открытии одной из его выставок сказал: "Земное и небесное — это неразрешимый дуализм, человеку разрешить его очень сложно, и только великий художник в своей душе соединяет земное и небесное в гармоничном единении". Эти слова, я считаю, относятся и к картинам Бориса Алексеевича, и к его жизни. Мы были знакомы с ним с 1970-х годов и с течением жизни поняли, что он наш первый учитель, у которого можно было спросить обо всём. Однажды мы спросили Бориса Алексеевича, каким было его отношение к революции, как он всё это воспринял. И он сказал, что это был потрясающий, космический переворот в сознании человека в надежде на новое восприятие мира и Космоса. И так думал не только Борис Алексеевич, но и все участники "Амаравеллы". Такое восприятие было удивительно».

Нина Антоновна обратила внимание присутствующих на некоторые картины художника: «Я сейчас посмотрела на "Тишину" — подобная картина была создана ещё в 1920-е годы и отправлена в Америку, но не вернулась оттуда. А эта картина создана уже в более поздние годы. Когда Борис Алексеевич вернулся из заключения, его друзья ещё оставались там. Борис Алексеевич отправился в Архангельск, Хибиногорск, повидался с ними. И после этого возникла идея начать цикл "Север" именно с картины "Тишина". А главный цикл, который вёл его всю жизнь, — это "Прозрачность", с которого начиналась его деятельность. Это было в 1920-е годы, после общения с Кандинским, — "петербуржская весна", как он называл. А идея была такая: линия, форма, цвет — это всё дух. И от того, в каком ты находишься состоянии, зависит и восприятие. У Бориса Алексеевича есть замечательная картина "Кормчие звёзды". Она открыла "космический" цикл».

Игорь Михайлович Зенкин: «Здравствуйте, друзья! Для нас сегодняшнее событие — удивительный подарок. Мы участвовали во многих выставках Б.А. Смирнова-Русецкого и при его жизни, и после ухода, но эта юбилейная выставка для нас — праздник души. Мы просто счастливы, что всё это происходит здесь, в этом замечательном месте, с этим замечательным коллективом.

Я хочу немного рассказать, как мы общались с Борисом Алексеевичем. У нас была небольшая группа последователей Живой Этики, мы встречались, читали тексты. Среди нас была молодая художница, которая сказала, что в Москве открывается выставка интересного художника, и вместе с ней мы оказались на выставке, где познакомились с Борисом Алексеевичем (это было в середине 1970-х годов). У нас с ним сразу установился очень душевный контакт, может быть ещё и потому, что он был не только художник, но и учёный. Достаточно быстро мы почувствовали друг к другу притяжение. Вскоре мы побывали у Бориса Алексеевича в гостях в его маленькой квартире на юге Москвы. Стены квартиры были увешаны картинами. Мы приехали туда после работы, довольно уставшие, а среди этих картин вдруг возникло ощущение, что ты сейчас готов взлететь, — такой мощный энергетический поток шёл от них! И это переживание от общения с картинами Бориса Алексеевича потом многократно повторялось.

Позже мы стали участвовать в организации многих выставок Б.А. Смирнова-Русецкого и видели, как люди подходили к Борису Алексеевичу, чтобы поблагодарить его, побеседовать, поделиться впечатлениями, и очень часто говорили, что чувствовали удивительное, необычное воздействие его картин. Борис Алексеевич всегда присутствовал на открытии выставок, часто приходил туда и в другие дни, и люди могли подойти к нему пообщаться. То, как и о чём он говорил, как реагировал на вопросы, всегда способствовало быстрому завязыванию контактов, и поэтому на каждой выставке у него появлялись новые знакомые, новые друзья. Он всегда говорил с людьми на уровне не просто бытового общения, а понимания того, как всё устроено, почему всё так происходит. У него был очень большой круг друзей и знакомых, и мы тоже оказались вовлечены в это сообщество, были и ученики — молодые художники, с которыми мы тоже потом познакомились и подружились.

В 1970-е годы мы начали встречаться регулярно, раз в неделю. Обсуждали его новые работы — этюды, картины. Иногда бывало, что нужно было придумать название к картине, и мы делали это сообща. В 1980 году у нас появился автомобиль, и с этого момента мы уже плотно занимались всем, что было связано с организацией выставок. Перевезти картины из квартиры на выставку или на железнодорожный вокзал, чтобы отправить их в другой город, стало нашей функцией, и так продолжалось до декабря 1990 года.

В 1981 году вместе с Борисом Алексеевичем мы осуществили поездку на Алтай, в Чендек, — он очень любил это место. 21 января 1982 года, в день рождения Смирнова-Русецкого, у нас родилась дочь. Мы шутили: "Борис Алексеевич, мы вам подарок сделали". Потом у нас появилась большая квартира
в центре Москвы, и дни рождения Бориса Алексеевича мы нередко отмечали у нас, где собиралось много друзей. В дальнейшем в нашей квартире стали регулярно проводиться культурные мероприятия: устраивались философские обсуждения, в которых участвовали Б.А. Смирнов-Русецкий, Р.Б. Рыбаков, показывали слайд-программы, выступали музыканты. Так, благодаря знакомству с Борисом Алексе­евичем, мы оказались вовлечены в очень активную художественную творческую жизнь.

Хочу сказать о картине Б.А. Смирнова-Русецкого "Матерь Света", которая для меня всегда ассоциируется с картиной Н.К. Рериха "Матерь Мира". Она совершенно другая, но, безусловно, в них есть что-то общее. "Матерь Света", как и "Матерь Мира" — это в прямом смысле наша Мать. Прочту своё стихотворение:

МАТЬ (LA MÈRE)

Успокой меня, Мать, успокой,
В Тишину погрузи на мгновенье
И беззвучную песню напой
Дуновеньем, дуновеньем.

Светом ясным мне в сердце войди,
Чтоб в потоке Любви бесконечном
Плыли мы, как по морю ладьи,
В мире вечном, в мире вечном.

Дай услышать мне Музыку Сфер,
И проникнуться мощью всезнанья,
И почувствовать слёзы, la Mère,
Состраданья, состраданья.

Чтобы Дух мой, в теснину телес
Заточённый в кругу воплощений,
Смог подняться до чистых Небес
Всепрощенья, всепрощенья.

И, умытый дождём Красоты,
Вдруг увидеть в Великом Течении,
Как же тяжко работаешь Ты
В отречении, в отречении.

В 1991 году мы уехали в Индию, где прожили 6 лет, и всё это время поддерживали контакт с Борисом Алексеевичем. В 1992 году посетили Наггар, имение Рерихов, несколько летних сезонов жили в здании Института гималайских исследований "Урусвати". Когда мы поехали на юг Индии, то от Бориса Алексеевича получили поручение — отвезти письмо С.Н. Рериху, с которым он был хорошо знаком. Так мы попали в Бангалор к Святославу Николаевичу. Несколько раз посещали гостиницу, где он жил, и это было очень интересное общение. Он нас с радостью встречал, и, когда его спрашивали — кто это пришёл, он говорил: "Это мои русские друзья, пропустите, будем с ними беседовать".

Б.А. Смирнов-Русецкий тоже мечтал приехать в Индию, и мы готовились, чтобы организовать эту поездку и принять его там. Но так сложилась судьба, что летом 1993 года он ушёл из жизни и эта мечта не осуществилась.

В наших беседах с Борисом Алексеевичем были не только обсуждения его художественной деятельности, мы очень много говорили на философские темы и, конечно, на темы Учения Живой Этики. Один из моментов, который я хотел бы отметить и который практически не упоминается в рассказах о Борисе Алексеевиче, но мне он запал в душу, — это восприятие мира как некоего чуда. Идея о том, что мир есть чудо, связана с манифестом группы "Амаравелла". Чудо — это не только что-то необыкновенное, как, например, совершенно потрясающий закат, который мы видели в Карелии на Ладоге, а внутренняя сущность всего проявленного мира. И если человек пытается понять, откуда всё возникло и как всё это организовано, то он встречается ещё с одним понятием, которое называется "Тайна". Мир — это Чудо. Мир — это Тайна. И в работах Б.А. Смирнова-Русецкого и В.Т. Черноволенко, и в картинах А.П. Сардана это всё проявляется.

В связи с этим хочу прочесть ещё одно своё стихотворение, которое возникло в Гималаях в 1993 году:

Максимы о Чуде и Тайне

В вечном потоке встреч, расставаний
Помни об этом: всё не случайно;
Каждая встреча лишь миг испытаний.
В этом и чудо, в этом и тайна.

Что пожалел — потерял безвозвратно,
Всё не твоё, всё пришло ниоткуда.
Всё, что отдал, приобрёл многократно,
В этом и тайна, в этом и чудо.

Нету причины иной у Творенья,
Только любовь к сотворённым созданьям
Движет мирами в сердечном горенье,
В этом и чудо, в этом и тайна.

А суету, что, как злая царица,
Держит в плену, всю отдам и забуду.
Символ свободы — парящая птица.
В этом и тайна, в этом и чудо.

Тот, кто позвал, не забыл об идущем,
Только по силам Он даст испытанья,
Нитью серебряной сердца ведущий.
В этом и чудо, в этом и тайна.

И в беспредельности форм и движений
Ты и творец, и идущий, и будда.
Выбор свободный твой — Путь и Служенье,
В этом вся тайна и в этом всё чудо!

Я бы хотел, чтобы посетители выставки воспринимали эти картины именно как проявление такого подхода, такого взгляда на мир, когда каждое отражение этого мира, который художник так великолепно воспроизводит, воспринимается как внешняя завеса, за которой есть нечто такое, что можно почувствовать, пережить или понять, войти в единение с этим миром, с этим конкретным произведением. Я вам всем желаю именно так познакомиться с творчеством Б.А. Смирнова-Русецкого».

Игорь Михайлович прочитал ещё несколько своих стихотворений, вызвавших горячий отклик присутствующих.

Сергей Владимирович Николаев из с. Чендек (Рес­публика Алтай), помогавший Б.А. Смирнову-Русецкому в организации выставки в Доме учёных Санкт-Петербурга, поделился своими воспоминаниями о художнике и размышлениями о его творчестве, провёл экскурсию по представленным картинам для всех желающих.

В завершение программы дня в концертном зале Музее Н.К. Рериха был продемонстрирован фильм
о содружестве художников «Амаравелла».

Подробнее познакомиться с творчеством группы «Амаравелла» можно на сайте: www.amaravella.ru

Материал подготовлен редакцией

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: