Б.В. РОБИНСОН, доктор экономических наук

Наталия Дмитриевна закончила курсы машинописи в Харбине и хорошо печатала. Из-за границы она привезла пишущую машинку «Образцовая Ундервудъ», это довольно старинная, но очень надёжная машинка. Она ей, конечно, была очень нужна, потому что Наталия Дмитриевна перепечатывала большое количество текстов. Поэтому она разделяла моё увлечение машинописью.

Когда я повзрослел, выяснилось, что есть достаточно много людей, желающих получить стихи и другие литературные произведения, которые имелись у Наталии Дмитриевны. У А. Галича в песне «Мы не хуже Горация» есть строчки о так называемом самиздате, который был очень популярен в Академгородке.

Я выписал через «Посылторг» машинку «Москва», которая позволяла делать шесть копий. Наталия Дмитриевна предоставляла оригиналы, я перепечатывал, и один экземпляр, так сказать комиссионный, оставлял себе, а пять экземпляров расходилось среди тех, кому Наталия Дмитриевна считала нужным их дать. Таким образом я перепечатал стихотворения О. Мандельштама, И. Бродского, «Основы Буддизма» Е.И. Рерих, «Врата в Будущее» Н.К. Рериха и другие книги, многие из которых хранятся у меня до сих пор.

Хочется привести стихотворение Николая Гумилёва, которое очень любила Наталия Дмитриевна, и мне оно чрезвычайно нравится:

Колокольные звоны,
И зелёные клёны,
И летучие мыши,
И Шекспир, и Овидий —
Для того, кто их слышит,
Для того, кто их видит.
Оттого всё на свете
И грустит о поэте.

Наталия Дмитриевна была именно тем человеком, который учил нас слышать, видеть, понимать этот мир, а главное — стремиться к миру более возвышенному. Она относится к категории тех людей, о которых прекрасно сказано:

Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.

В.А. Жуковский

Наталия Дмитриевна ушла от нас в более высокий мир. Ей всегда очень нравилось стихотворение Марины Цветаевой**, где говорится, что смерть — это не уход, а переход в другой мир и, по сути дела, начало жизни. Это глубочайшая идея, глубочайшая философия.

Наталия Дмитриевна — великий человек, и память и слава о ней должны длиться невероятно долго, и для этого все мы должны по возможности вносить хоть какую-то малую лепту.

Воспоминания вернули меня ни много ни мало на 46 лет назад, и, конечно, вспоминать Наталию Дмитриевну — это приводить в действие очень тонкие душевные струны. Хочется привести ещё одну стихотворную строчку:

Учитель! перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени!..

Н.А. Некрасов

Наталия Дмитриевна была Учителем, нашим духовным наставником, и, конечно, мы должны передавать и передавать память о ней всем последующим поколениям, поскольку совершенно правильно говорится, что человек жив до тех пор, пока о нём помнят. О Наталии Дмитриевне будут помнить всегда, до тех пор, пока существует культура, музыка, живопись, философия, — а они, конечно, будут существовать действительно всегда.

Фамилия Наталии Дмитриевны с первых дней нашего знакомства казалась мне очень значительной. У меня всегда было убеждение, что эта фамилия происходит от слова spirit — дух, и эта глубочайшая духовность была заложена в ней изначально. Есть теория, что имя влияет на судьбу, я думаю, и фамилия тоже влияет.

Борис Владимирович, Вы знакомы со сборниками стихов Наталии Дмитриевны?

Да, сборник «Капли» — это замечательные стихи, глубоко возвышенные, там заложены мудрейшие мысли. Говорят, что любую поэзию много читать невозможно, но эти стихи надо особенно строго дозировать, поскольку даже одно прочитанное стихо­творение, при первой же попытке осознания, делает невозможным восприятие чего-либо другого в этот момент и в обозримой временно'й перспективе, то есть их много не прочитаешь за один раз.

Вспоминаю один чудный подарок Наталии Дмитриевны. Однажды она как-то сумела купить два экземпляра «Культуры и этики» А. Швейцера, тогда это была огромная редкость, и один из них достался мне. Я пытался воплощать в жизнь этот принцип Наталии Дмитриевны — если у тебя что-то есть, то надо делиться. И когда я подарил книгу Г. Нейгауза «Искусство фортепианной игры» однокласснице, которая в ней очень нуждалась, и рассказал об этом Наталии Дмитриевне, было видно, что она очень довольна.  Я поступил так, как она учила.

У меня такая жизненная заповедь: всё, что есть во мне хорошего, — это от учителей, а всё плохое — от себя.

Наталия Дмитриевна жила нормами высокой морали. Она оказывала влияние на людей своими поступками. Это был принцип «делай, как я». Она сама была совершенно безупречна в том плане, что обладала глубочайшей культурой, исключительной тактичностью. Она была деликатна во всём. У неё никогда не было никаких признаков недовольства, высокомерия. Даже по отношению к своим противникам, завистникам, которые её откровенно травили, она исповедовала христианскую заповедь: «Прости, ибо не ведают, что творят». Это, конечно, принцип высокой морали. Мне повезло в жизни встретить учителя, наставника.

Ещё мне хотелось бы подчеркнуть глубочайший интернационализм Наталии Дмитриевны. Любые проявления национальной розни были ей глубоко неприятны.

Как Вам кажется, много таких людей в мире? И сколько их должно быть, чтобы наша жизнь качественно изменилась?

Таких людей не может быть много, поскольку каждый сам по себе уникален. В народе говорят: не стоит село без праведника. В любом обществе есть человек, который по своим моральным качествам отличается от других в лучшую сторону, но людей масштаба Наталии Дмитриевны крайне мало. Я совершенно искренне убеждён, что её деятельность достойна Нобелевской премии мира, потому что именно люди с глубочайшими морально-этическими принципами способствуют совершенствованию мира.

Интервью взяли Т. Бугаева и Ю. Цыганкова

* Окончание. Начало в № 5, 2010.

** Имеется в виду стихотворение «Сивилла — младенцу».

Фото: Н.Д. Спирина (третья слева), Б.В. Робинсон (справа)