|
Каждый человек может кого-то чему-то научить, и он должен уметь это сделать… Мыслитель учил: «Каждый может служить ближнему, каждый может отдавать, если даже у него нет ни единой вещи. Как славно деяние, которое не может истощиться». Надземное, 477 |
 Учение Живой Этики
|
 Сибирское Рериховское Общество
|
 Музей Рериха Новосибирск
|
 Музей Рериха Верх-Уймон
|
 Сайт Б.Н.Абрамова
|
 Сайт Н.Д.Спириной
|
 ИЦ Россазия "Восход"
|
 Книжный магазин
|
 Город мастеров
|
 Наследие Алтая
|
|
|
|
| Ирена Залецкене в гостях у Н.Д. Спириной. Новосибирск, 1997 |
|
Рута Дачулите, Н.Д. Спирина, Ирена Залецкене. V Рериховские Чтения. Новосибирск, 1997 |
Ирена Залецкене: Самая первая встреча с Наталией Дмитриевной произошла в 1970-е годы. Однажды Пятрас Йодвалкис позвонил Степану Викентьевичу Стульгинскому и пригласил прийти к нему, потому что приехала Наталия Дмитриевна Спирина из Новосибирска, она будет показывать слайды. Мы все, конечно, с удовольствием пошли, и это было первое знакомство с ней. Туда пришли Ауксе Нарвилене и её муж Витаутас Нарвилас.
Степан Викентьевич уже знал о Наталии Дмитриевне, получал от неё письма и газеты. Он всегда ею очень восхищался и с большой радостью говорил о ней. Мы приехали и увидели Наталию Дмитриевну — стройную, энергичную, бодрую. Была очень хорошая встреча. Было интересно, мы с большим удовольствием смотрели слайды.
В Новосибирске первый раз мы побывали много лет назад. Мы с Ауксе Нарвилене прилетели ночью, а днём на автобусе поехали к Наталии Дмитриевне. Она встретила нас, угостила гречневой кашей, чаем. Сказала, что придут друзья. Когда все собрались, состоялась очень хорошая встреча. Наталия Дмитриевна говорила много и интересно. Она говорила всегда очень ясно, прямо, понятно. Всегда было впечатление, что она устремлена всей своей сущностью к самому главному. Чувствовалось, что цель, которую она себе поставила, — это самое главное. Наталия Дмитриевна оставила очень серьёзное впечатление.
В ноябре 1997 года мы приехали на конференцию «Рериховские Чтения». И уже на следующий день Наталия Дмитриевна повела нас на площадку, полученную для строительства музея. Был снег, всё разрушено. Но мы видели: у Наталии Дмитриевны нет никаких сомнений, что музей будет построен. И я абсолютно в это верила. Потому что я знаю: если человек верит и хочет, то все препятствия преодолимы, а сомнение — оно создаёт затворы.
Мы приезжали на конференцию и в 2001 году. Наталия Дмитриевна там уже не присутствовала, и мы поехали к ней домой. Она сидела в своём кресле, как королева, в цветах, красивая, очень светлая. А мы все сели возле неё...
Сколько может сделать один человек и как он может своим огнём зажечь такие массы людей! На конференции мы увидели, как много людей приехало, сколько километров они преодолели, несмотря на мороз! Только очень сильный огонь может зажечь столько сердец. Вот она и была этим огненным вулканом.
Ауксе Нарвилене: Насколько я помню, в 1977 году мы первый раз побывали на Алтае. Мы — это я, мой муж Витаутас Нарвилас и несколько наших молодых друзей. Когда мы ехали на Алтай, обязательно останавливались в Новосибирске, так как знали о Наталии Дмитриевне. С удивительной теплотой вспоминаются наши встречи с ней. Она обладала редкой женской сердечностью. Общение наше было не только словами, а именно сердцем. И тот светлый очаг, который мы почувствовали у неё дома, действительно всё время вспоминался и вспоминался. Была встреча и здесь, в Литве, и в Новосибирске в 1982 году, когда мы опять поехали на Алтай. Наталия Дмитриевна ценила людей, которые жили теми же идеями. Она попросила наши с мужем фотографии и сказала: «Я каждый вечер смотрю на фотографии дорогих мне людей, чтобы объединиться с ними сердцем и мыслями». Действительно, это общение через пространство очень-очень помогает, укрепляет. Всегда очень поражала её искренность, которая чувствуется и в её стихотворениях. Я была удивлена, когда их впервые прочла, — насколько они глубоки. Когда мы встречаемся с человеком, мы что-то чувствуем, но ощутить всю глубину и возвышенность, которые есть в её стихах, — это было для меня откровением. Это помогло мне ещё больше понять Наталию Дмитриевну и полюбить.
Неринга Даргите: Я не помню, когда я впервые услышала этот голос, который просто потряс. Когда в сентябре 1999 года мы готовили международную конференцию, которая проходила в Вильнюсе, было очень важно, чтобы из Новосибирска кто-нибудь приехал. Мы очень ждали, тем более что была весть от Наталии Дмитриевны. Юшковы привезли запись её поздравления. На конференции было много учёных, именитых людей, они произносили приветствия, но когда прозвучал её голос — Слово Наталии Дмитриевны, — в зале наступила глубокая тишина и большая пауза. Была такая тишина, словно Ангел пролетел, и это было как благословение конференции. И всё, что было намечено на этой конференции на все эти годы, — осуществилось.
Когда Ирена Залецкене спросила, хочу ли я поехать в Новосибирск на Чтения в 2001 году, я была как на крыльях, что смогу поехать. Я и Ирена Шлейнуте из Клайпеды очень хотели встретиться с Наталией Дмитриевной. Мы знали, что на Чтениях она присутствовать не будет, но Ирена сказала, что, может быть, ещё удастся увидеться. Конференция шла, и не было ясно, сможем ли мы поехать или не сможем, как здоровье Наталии Дмитриевны.
Когда мы поехали в Академгородок, деревья стояли в сугробах, вокруг было очень красиво и очень холодно, но было так радостно! Галина Семёновна открыла нам дверь, мы вошли, и зазвучал этот голос, приветствуя нас. Наталия Дмитриевна сидела в кресле, как королева. Подарки, которые мы привезли, она приняла так возвышенно, так достойно... Сейчас я волнуюсь, когда рассказываю, а тогда было просто торжественное настроение. Всё было на очень высоком духовном подъёме. Мы перед этим немножко волновались, дискутировали, как пройдёт эта встреча, а всё было очень просто. Наталия Дмитриевна переговорила с Иреной, спросила, как мы живём, как идут дела, как конференция... И мы чувствовали, что сидим у её ног, хотя мы сидели на стульях. Мы очень недолго побыли у неё, потому что людей много, нельзя было задерживаться, перед нами у Наталии Дмитриевны были многие — люди приходили весь день.
Ещё хочу сказать про голос Наталии Дмитриевны. Она была музыкант, музыкальный педагог. В её текстах, её стихотворениях я всегда слышу не только что говорится, но и как говорится — это определённая интонация, тональность, глубина, содержание. Всё это через голос она смогла передать.
Когда мы привезли «Капли» — это был большой подарок каждому, кто получил, потому что экземпляров было очень мало. Читали, делились впечатлениями, и на наших семинарах часто звучали её стихи.
А Слов её, которые она читала на «круглых столах», всегда очень-очень ждали. Обсуждали их и как бы участвовали вместе с вами.
Индре Мисявичене: Как только мы получили первые книги Учения, у меня сразу появилась книга стихов Наталии Дмитриевны «Капли», и я храню её до сих пор. Но, признаюсь, я считала, что мне надо читать в основном только Учение, и редко читала эти стихотворения. Прошли годы, и я узнала больше и об Учении, и о Сибирском Рериховском Обществе, о Наталии Дмитриевне Спириной, о Борисе Николаевиче Абрамове, и стихи Наталии Дмитриевны приобрели в моей жизни совсем другое значение.
Когда я прочитала книгу «Возвышенная миссия Твоя...», я полюбила её. Мне было очень интересно, как Наталия Дмитриевна и Борис Николаевич жили в Харбине. В этой книге я увидела красивую, молодую Наталию Дмитриевну, я восхищалась ею. Летом я увезла эту книгу в деревню. В саду я её перелистывала, смотрела фотографии, читала, некоторые места перечитывала, показывала своей внучке, сестре, рассказывала о Наталии Дмитриевне, и так я сжилась с нею. А потом, уже позже, в вашем журнале «Восход» я нашла стихотворение Наталии Дмитриевны из этой книги — «Там тени нет и розы без шипов...», и моё сердце сразу откликнулось на него. Это стихотворение мне помогает. Когда мне печально, я повторяю его, и у меня сразу появляется в сердце радость.
Я очень ярко представляю Наталию Дмитриевну такой, какой увидела её на фотографии в этой книге — где она сидит на стуле и ждёт, когда придёт экскурсия, — я её особенно полюбила. Мне это особенно близко. И жизнь её — как подвиг. Музей, который возник как будто из ничего, и эти люди, о которых мы знаем из рассказов Ирены Залецкене, и вся ваша работа — это мне кажется чудом. И жизнь этой женщины — сначала в Харбине, потом здесь — это как подвиг, такой великолепный, такой внушительный! Я восхищаюсь ею и всем Обществом, которое возникло благодаря ей и благодаря Рерихам. Всё это прекрасно, и наши отношения — это очень важно! Связь с Сибирским Обществом — это связь и с Абрамовым, книги которого нам очень много дали, оказали реальную помощь в нашем стремлении вверх. Когда мы стали читать Абрамова, мы сразу поднялись на несколько ступеней, и не только я или кто-то другой, а всё Общество, это было очень заметно.
Г.П. Кучма, Н.Д. Спирина, Дануте Стукайте. Каунас, 1985
Дануте Стукайте: Мы встречались с Наталией Дмитриевной 4 или 5 раз и в Литве, и в Новосибирске, переписывались. Впервые она приехала в Каунас после первых Рериховских Чтений в Новосибирске и жила здесь, у меня. Очень соблюдала диету, у неё здоровья было немного, но дух был очень сильный. Тоненькая, щупленькая, но сильная — такой она мне запомнилась.
Не могу забыть одну из последних встреч с Наталией Дмитриевной, у меня осталось от неё очень яркое впечатление. Я путешествовала туристическим поездом по Сибири и, конечно, написала Наталии Дмитриевне об этом. И когда я приехала к ней, она проявила очень большое внимание и участие ко мне. Было такое впечатление, что она готова сделать для человека всё, что ему было необходимо, во всём помочь. Мы целый день беседовали, гуляли.
Эту самодельную книжку — «Перед Восходом. Стихи разных лет» — я получила по почте от Наталии Спириной. Пожалуйста, пускай эта книга живёт в вашем новом красивом Музее.
Йозас Шидишкис: Помню, Наталия Дмитриевна хотела познакомиться с Каунасом, и мы ходили с ней по городу, по музеям. Один день мы гуляли с ней по нашей зелёной горе — по дубовой роще. Такой хороший у нас с ней был контакт души с душой. Каких-то философских проблем мы не решали, было душевное общение, которое надолго оставляет воспоминания. А потом Наталия Дмитриевна поддерживала связь в основном с Данутой, присылала нам все свои стихи, всё это у нас есть. И общее впечатление о Наталии Дмитриевне такое: она относится к тому типу людей, которые имеют богатое внутреннее содержание, но никогда не кичатся этим. С таким человеком легко общаться, даже говорить много не надо, видимо, есть какая-то духовная родственность. Воспринимаешь не только слова, не только внешность, но и содержание — дух, который как бы просвечивает через эту хрупкую оболочку. Вот такой и запомнилась мне Наталия Дмитриевна.
Помню, я встречался в Нью-Йорке с Ингой Фричи и Кэтрин Кэмпбелл, они жили вместе в последние годы. Наталия Дмитриевна очень сходна с Инге Фричи, даже и внешность у неё была такая же хрупкая. А вот внутреннее содержание их имеет какое-то сходство, я бы поставил их в один ряд. Такие хрупкие [женщины], но очень светлые сознания; сила духа была большая. Выразить это словами трудно, потому что, повторюсь, это впечатление внутреннее.
Ремигиюс Аушкялис: Моя встреча с Наталией Дмитриевной длилась часа полтора, и другой такой возможности свидеться с ней не было. Конечно, заочно мы знали её по стихам, по рассказам. Когда я только познакомился со стихами Наталии Дмитриевны, я думал, что она моложе, и потом уже узнал, что ей за девяносто. Какое впечатление произвела на меня встреча с Наталией Дмитриевной? Мы уже заранее знали, что встреча эта — что-то необычное и что возможность, которая предоставляется нам, — не каждодневная возможность, и, конечно, мы были рады ей. Я с очень большим уважением отнёсся к этому моменту и к Наталии Дмитриевне. Сейчас не могу вспомнить в деталях наш разговор, но помню, что, когда мы уходили, Наталия Дмитриевна передала мне, чтобы я больше сосредоточился и что будут нелёгкие испытания. Я не знал, про что именно это было сказано. Прошло уже семь лет (это было в 2001 году), и, конечно, такие испытания были, и именно в духовном плане. Это касалось как раз сосредоточения, устремлённости, чтобы не сбиться с пути. Наталия Дмитриевна такой человек, который видит в другом, что именно для него важно. Она создала большое и сильное Общество и является человеком огромного значения. Я рад, что имел возможность встретиться и познакомиться с ней.
Рута Иванаускайте: Это был подарок судьбы, первый и последний раз. До этого я читала стихи Наталии Дмитриевны. Очень люблю поэзию и особенно такую поэзию. В 1997 году мы с Иреной и Рутой [Дачулите] поехали на пятые Рериховские Чтения. В один из вечеров нас повезли к Наталии Дмитриевне Спириной.
Когда-то мы дважды встречались с монахами из Миссии Рамакришны. В Литву приезжал руководитель Института культуры этой Миссии. И для Литвы, и для Общества это было очень большое событие, и мы имели ни с чем не сравнимые уроки. Тогда, я помню, было такое впечатление, как будто я впервые узнала, что такое любовь, потому что испытала её, сидя у его ног. Потом мы встречались с монахом, который руководит в Москве центром Веданта Миссии Рамакришны.
Почему я об этом говорю? Когда я увидела Наталию Дмитриевну Спирину в этой комнатке и мы там общались, у меня было впечатление, что это тоже Свамиджи*. Такая духовная высота и вместе с тем простота бесконечная! И ещё мне очень понравилось её чувство юмора, такое лёгкое и такое красивое. Для меня это был урок, очень драгоценный. Спасибо судьбе за эту встречу. Сердце очень отзывается на таких людей. И не важно даже, о чём разговор шёл, — можно говорить о простых вещах, можно и о более глубоких, но вся атмосфера была пропитана совсем особенными ощущениями.
Рута Дачулите: Я познакомилась с Наталией Дмитриевной раньше, чем встретилась физически, потому что у нас были маленькие книжечки, наверное самые первые, которые издавались. Ирена и Степан Викентьевич подарили их для нашей библиотеки. Я приводила библиотеку в порядок и, конечно, эти книги читала. Это была первая встреча с «Каплями». Наверное, так было у всех. И когда я бывала в доме у Ирены, то встречалась с Наталией Дмитриевной заочно, видя её фотографии.
А физически мы встретились в 1997 году, когда нам с Иреной посчастливилось приехать в Новосибирск на конференцию; там была Наталия Дмитриевна, и мы — все, кто из Литвы, — к ней подходили, чтобы поприветствовать её. Встречу трудно передать словами, потому что она была тихая, но настоящая. Мы сидели в фойе, и я очень отчётливо помню, как у меня внутри сама собой появилась большая благодарность, и я её очень спонтанно выразила. Просто очень захотелось поблагодарить Наталию Дмитриевну, без всякой видимой причины. У меня вырвалось: «Спасибо Вам за всё!» — и я почувствовала в ответ её отклик, тоже тихий... Она ко мне наклонилась, и произошла какая-то внутренняя встреча, такая настоящая... Я до сих пор очень благодарна ей за это. А потом мы были у Наталии Дмитриевны дома, там были и сотрудники СибРО, была общая беседа о Новосибирске, о Сибирском и Литовском Обществах. И у меня сложилось впечатление, что она так радовалась вам и нам, тому, что Учение идёт и что люди его принимают, этим живут.
* Свамиджи — Духовный Учитель, высокодуховный человек, Святой.
