Если гора будет совершенно гладкой, то не взойдете на вершину. Благословенны камни, разрывающие обувь нашу при восхождении! Знаки Агни Йоги, 406 |
Истинное произведение искусства облагораживается и возвышается тем духом, кто его создал.
Микеланджело
Каждый художник, прежде чем приступить к своей работе, вначале создаёт идею, замысел, и лишь затем облекает его в форму, то есть запечатлевает на холсте с помощью кисти и красок. И чем выше сознание художника, чем богаче его духовный мир, тем прекрасней идея и тем большее значение представляет произведение, вышедшее из-под его рук. И часто те, кто любуется этими творениями, не осознают, что перед ними — мысль, облечённая в видимые формы.
«Истинное искусство должно быть не репродуктивным, но творческим, когда в творение рук человеческих вкладывается идея, — сказано в Записях Бориса Николаевича Абрамова. — Такое искусство переживает века. (...) ...Истинное искусство передаёт через внешнюю форму идею, заключённую в ней»1. «Мысль кристаллизуется в картине в видимые плотные формы. Это и есть процесс творчества»2.
Не только сама мысль, но и чувство, переживаемое художником во время творческого процесса, имеет огромное значение. Так, Святослав Николаевич Рерих, говоря о великом голландском художнике XVII века Рембрандте, отмечал, что он «проживал тот образ или эмоцию, которую хотел отобразить. Он утверждал, что если он смеётся и чувствует себя счастливым, его картина будет дышать радостью, а если он пишет её со вздохами и печалью, она будет передавать и источать несчастье. Иными словами, правдивость чувства можно передать только в том случае, если сам художник вживается в образ и испытывает это чувство. Чувство, так сказать, излучается на полотно и напитывает краски. (...) То таинственное воздействие, которое исходит от великого произведения искусства, являет собой общую сумму мыслей и эмоций художника, помноженную на его способность к их запечатлению. В великом произведении искусства находят своё воплощение великие субъективные силы невидимого, которые оживают на его поверхности и оказывают на нас своё воздействие»3.
Если говорить о Николае Константиновиче Рерихе — великом художнике и человеке высочайшей духовности, — то, по словам Елены Ивановны Рерих, он не имел ни одной личной мысли, то есть не беспокоился о своём благе. Его мечты всегда устремлялись в будущее — в то время, когда, говоря словами Евангелия, будет «мир на земле и в человеках благоволение». И поэтому творчество Рериха насыщено идеями самого высокого порядка — идеями Учения Живой Этики. Его картины, разойдясь по всему миру, помогают воплощаться этим идеям, многие из которых имеют такое жизненно важное значение для планеты, что от их осуществления зависит — быть или не быть человечеству как духовно, так и физически.
В одном из своих выступлений Наталия Дмитриевна Спирина сказала: «Рерих не произносил незначащих понятий; за каждым его словом стоит глубокий смысл»4. Так же она сказала о его художественном творчестве: «Ничего случайного у Рериха не бывает. Все его творения наполнены глубочайшим смыслом, раскрытие которого доходит до нас далеко не всегда сразу, а через какое-то время и через какие-то события и сроки»5.
В «Гранях Агни Йоги» говорится: «Какими прекрасными образами наполнил Гуру пространство, и в каких прекрасных полотнах частично были запечатлены эти образы в плотных, земных, формах. (...) Правильно названы его полотна идеограммами, то есть картинами, ярко включающими в себя определённые идеи, чётко запечатлённые в красках, в изумительно гармоничном их сочетании. (...) Внешняя форма картины, видимая земным глазом, наполнена внутренним невидимым содержанием, Светом сгущённым, который неотделим от картины и который мощно воздействует на того, кто на неё смотрит»6.
В личности Рериха соединились глубокий ум, непревзойдённый художественный дар и высокая духовная культура, что позволило нести ему труднейшую миссию утверждения Учения Живой Этики через творчество. Поистине, мы не можем назвать другого человека, мыслителя-творца, выполнившего такую величайшую задачу.
Какими же именно идеями наполнены творения Николая Константиновича Рериха? Изучая его творчество, можно отметить несколько важнейших тем, нашедших своё отражение и в картинах, и в его статьях. Среди них: Эпоха Матери Мира, Эпоха Женщины; сохранение культурных достижений человечества; значение России Азиатской; Гималаи как символ духовного совершенства...
В зависимости от важности той или иной темы, картины Рериха объединены в серии и в сюиты; самые известные из них — «Знамёна Востока», «Его Страна», «Ашрамы», «Санкта» (или «Священная»), «Героическая», «Святые горы». Нередко художник, как бы стремясь к более широкому распространению какой-то идеи, пишет несколько вариантов картин с одним и тем же сюжетом и названием. Так, нам известны четыре картины «За морями земли великие», четыре картины и эскиз «Ведущая», три картины и несколько эскизов «Приказ Ригден-Джапо», две картины «Матерь Мира», несколько картин и эскизов «Путь на Кайлас» и другие.
Итак, поговорим о некоторых идеях Рериха, запечатлённых на его полотнах. Начнём с мысли.
Идею мысли, как основы всех действий, Николай Константинович Рерих отобразил на нескольких своих картинах, среди них две основные — это «Огненные мысли» (1934) и «Мысль», или «Аум» (1946), их названия говорят сами за себя.
Во всех прежних Учениях, данных человечеству, указывалось на важность поступков, действий. Наступающая эпоха требует от человека нового, осмысленного подхода ко всем действиям. Не взойти на очередную ступень эволюции, если не понять, что такое мысль, какое место она занимает в нашей жизни.
Учение Живой Этики указывает на значение мысли, как основы всего существующего. Так, в книге «Сердце» сказано: «Сперва Говорил вам о действии, но теперь утвердим мысль. (...) Множество действий без мысли остаются на поверхности Бытия, не отличаясь от действий мира животного. Но если говорим о чувствознании и о сердце, то необходимо утвердить мысль, как мощь и сотворчество Бытия. Заметьте, Говорю не о рассуждении, не о мышлении, но о мысли...»7
«Трудно усвоить людям, что мысль имеет то же воздействие, как и поступок. Но кто желает принять участие в эволюции мира, тот должен понять значение мысли. (...) Надо подходить к теории силы мысли научно. Не следует относить к исключительным личностям — этот закон общий всем»8.
«...Пусть спешно подходят люди к мысли о мысли, во всём её мощном значении»9, — призывал Рерих.
«Справедливо спросят: ''Какое отличие значения мысли в Новом Веке; если мысль так упорно утверждается, значит, ей дано особое назначение в обновлении жизни?'' Совершенно верно, если в Чёрном Веке мысль была около человека, или магнетизм распространялся на малые расстояния, то в Новом Веке мысль есть Пространство! Потому нужно мыслить не лично, но пространственно»10, то есть во имя Общего Блага.
В книге «Алтай — Гималаи» Николай Константинович Рерих рассказывает об одном древнем обычае, существующем в Монголии: «В случаях народного бедствия или нужды ламы всходили на высшую гору и с заклинаниями разбрасывали бумажных коней. Конь как символ Будды, силы и счастья. И, кружась, неслись эти кони валькирий, эти Световитовы кони, неся помощь неведомым бедствующим»11.
Картина «Белые кони», иллюстрирующая этот древний обычай, была написана художником в 1924 году, а через год были написаны «Красные кони».
Николай Константинович продолжает: «...На хребтах Азии ламы слали коней неведомым бедствующим. И в этой неведомости — та же забота об общем благе. Такие обычаи лам ценны. Это не ''сидение под деревом'', не просьба в пространство, не фигурные движения ритуала, но ''приказ'' о помощи неведомым бедствующим, горний голос, требующий, чтобы умиротворились беды людские»12.
К этой же теме можно отнести картину «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится». Рерих пишет: «Вспомнилось сказание Северной Двины, где Прокопий Праведный за неведомых плавающих молился, сидя на высоком берегу мощной реки. Знаки человеколюбия!»13
В книге «Аум» сказано, что «мысль иногда изображается стрелою»14. У Н.К.Рериха есть картина «Саракха — Благая Стрела». «Саракха» в переводе с санскрита означает «лучник». Николай Константинович называет его «''Саракха — Благая Стрела'', не медлящий в благих посылках»15.
«В каждое мгновение кто-то где-то претерпевает ужасное бедствие. Не забудем об этих гибнущих, пошлём им мысли спасительные, — говорится в Учении Живой Этики. — Может быть, люди не сознают, что всегда, беспрерывно, происходят бедствия. В Братстве знают о них и посылают стрелы благие»16.
«Не в предании, но в яви жили Риши. (...) ...Посылались духовные зовы, о которых через все века помнит человечество. (...) Молился ли Риши на вершинах, или на высоком берегу реки, или в пещере зарослей, он посылал моление о всех неведомых,
незнаемых, труждающихся, болеющих, трудно ходящих!
Посылал ли Риши белых коней во спасение незнаемых путников или благословлял неведомых мореходов, или хранил Град во нощи, он всегда стоял столпом светоносным для всех...»17
У Наталии Дмитриевны Спириной есть стихотворение, написанное к картине Н.К.Рериха «Огненные мысли».
ОГНЕННЫЕ МЫСЛИ Мысли блага пронзают эфир, Очищается небо над нами... Грозовой, заблудившийся мир Белый ангел овеял крылами. Мысли-птицы летят и поют, Наполняют пространство огнями... Ангел шлёт светозарный салют В ночь земли над людьми и полями. Голос сердца стучится в сердца... Ангел поднял победное знамя. Скоро утро... Струится с Лица Свет Любви — негасимое Пламя!18
(Продолжение следует)
1 Грани Агни Йоги. XIII. 57.
2 Грани Агни Йоги. XII. 422.
3 Рерих С.Н. Искусство и Жизнь. М., 2004. С. 96.
4 Спирина Н.Д. Рерих о культуре // Отблески – 1990. Екатеринбург, 1997. С. 35.
5 Спирина Н.Д. Явление Музея // Отблески – 2002. Новосибирск, 2003. С. 31.
6 Грани Агни Йоги. XI. 713.
7 Сердце. 47.
8 Листы Сада М. Озарение. 3–V–14.
9 Рерих Н.К. Следы мысли // Врата в Будущее. Рига: Виеда, 1991. С. 32.
10 Сердце. 54.
11 Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. Рига: Виеда, 1992. С. 74-75.
12 Там же. С. 75.
13 Рерих Н.К. Цветы Мории. Пути Благословения. Сердце Азии. Рига: Виеда, 1992. С. 231.
14 Аум. 598.
15 Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 74.
16 Братство. 585.
17 Рерих Н.К. Риши // Твердыня Пламенная. Рига: Виеда, 1991. С. 174, 177.
18 Спирина Н.Д. Перед Восходом. Новосибирск, 1997. С. 126.