На одной из выставок в Мемориальном доме-музее Н.К. Рериха (с. Верх-Уймон) рядом оказались две картины художника: «Монастырь. Монголия» (1938) и «Развалины китайской крепости. Яркенд» (1926). Они были размещены под углом по отношению друг к другу. Это создавало какое-то особое очарование контрастом красок, сюжетов и настроений. Пейзажи, изображённые на картинах, как бы исходили из одной точки и устремлялись в разных направлениях: развалины — в пыль песков пустыни, монастырь — в светлое грядущее, к восходу солнца.

Рассматривая картины, невольно погружаешься во времена экспедиций Николая Рериха по Центральной Азии и Монголии. В 1926 году путь её проходил через Китайский Туркестан. Города Хотан, Яркенд, Аксу, Куча, Карашар, Урумчи встретили экспедицию поражающим всякое воображение «сплошным мрачным средневековьем», начиная от ареста экспедиции даотаем Хотана (несмотря на паспорта, выданные пекинскими властями) до запрета писать картины и двигаться по намеченному маршруту. Самосуд, торговля людьми, проявления самого тёмного невежества — вот с чем столкнулись путешественники в Китайском Туркестане.

В путевом дневнике художник записывает: «Сейчас принесли новое "достоверное" базарное сообщение. Видите ли, у нас при обыске найдено много скорострельных пушек. Завтра сочинят, что мои картины — это крылья аэропланов. Говорят о великом иностранце, идущем из Тибета на ста конях. На поверку выходит, что всё это о нас же»¹.

Добившись наконец разрешения на продолжение движения по маршруту Яркенд — Карашар, Николай Рерих записывает: «Мы шли по Хотану и ещё раз убедились, что всё, что носит признаки старого Хотана, не так было плохо, являет остатки резьбы, каких-то украшений и пропорций. Но всё новое превратилось в бессмысленную груду глины и жалких кольев. Лица на базаре попадаются неплохие, но забитые и лишённые всякого выражения.

Ясно, что места, подобные Хотану, изжили все свои старые соки и могут обновиться лишь коренным потрясением. (...) Запылилась жизнь, запылились мозги. Нужна искра сильной молнии.

Вдали мелькнул силуэт светло-серого Куэнь-Луня. Щемяще грустно удаляться от этого замечательного хребта. Щемяще знать, что Гималаи удаляются. Сознание новых приближений зовёт обернуться к Востоку»².

Экспедиция следует по направлению на север, на Яркенд.

Пребывание в Яркенде было кратким и отмечено художником короткой записью в дневнике и написанием картины «Развалины китайской крепости. Яркенд». Художник пишет: «Сам Яркенд производит лучшее впечатление, нежели Хотан; он и больше размерами, и разнообразнее товарами, и даже глиняные башни и стены дают хотя бы небольшое декоративное впечатление. А потом за верхушками деревьев показались горы, Кашгарский хребет, и не покидали нас с левой стороны весь путь. И всё как-то окрасилось — и озерки во льдах, и синие речки, и коричневые бугры на синем фоне скалистых гор. Уж очень любим мы горы. Наша собственная планета была бы очень гористая!»³

Яркенд возник в незапамятные времена в оазисе реки Яркенд-Дарья на высоте 1189 м над уровнем моря. В китайских хрониках город был отмечен ещё во II веке до н.э. Он находился на пути караванов, следовавших по «Великому шёлковому пути», и служил местом привалов и укрытия от разбойников. В те времена на его маршруте ставились крепости, где можно было найти защиту от непогоды, песчаных бурь и бандитов. Об этих угрозах на караванных путях писал китайский путешественник, буддист Сюаньцзан, ещё в VII веке: «Недалеко от Дуньхуана Шёлковый путь разделялся надвое, огибая край пустыни Такламакан. Дороги снова встретились в 1400 милях к западу, в Кашгаре.
Но между этими двумя оазисами лежала самая опасная местность Великого Шёлкового пути. Среди угроз были голод, жажда, бандиты и свирепые песчаные бури, которые, как известно, погребали под собой целые караваны». Продвигаясь далее на запад через Турфан (в 630 году это было королевство Агни), Сюаньцзан встретил много разбойников, но ему удалось избегнуть ограбления. Так Сюаньцзан достиг страны Кучи'. В этой стране насчитывалось более ста монастырей, в которых пять тысяч монахов следовали школе Сарвастивада (буддизма Хинаяны) и изучали её тексты на «оригинальном индийском языке».

Сюаньцзан отмечал: «Цель моего путешествия — не получение личных подношений, а потому, что я сожалею, что в моей стране буддийская доктрина несовершенна, а Священные Писания неполны. Имея много сомнений, я хочу пойти и узнать правду, и поэтому я решил отправиться на Запад с риском для своей жизни, чтобы искать учения, о которых я ещё не слышал, чтобы роса сутр Махаяны была не только окроплена в Капилавасту, но и возвышенная истина могла быть известна в восточной стране».

Одной из задач экспедиции Н.К. Рериха было исследование некогда обширной и мощной буддийской культуры, дошедшей до наших дней в виде разрушенных древних храмов, росписей, рукописей. По описаниям Рериха мы видим, что в Китайском Туркестане религия и культура пришли в упадок, покрылись пылью тёмного средневековья.

На картине «Развалины китайской крепости. Яркенд» изображены остатки крепостных башен, стоящих на берегу реки Яркенд. Некогда они служили надёжной защитой караванам; в настоящем утратили своё назначение. Зима, пятна порыжевшего от песка снега улеглись по впадинам. Берег коричневой Яркенд-Дарьи обрамлён припаями льда. В лёгкой дымке неба отразились пески пустыни. Жёлтая полоса закатного солнечного луча придаёт всему пейзажу светлую грусть о былом величии этих мест. Мороз да песчаные бури дотачивают остатки пустых крепостных башен.

Вторая картина являет собой полную противоположность первой и по колориту, и по бодрому настроению. Она посвящена Монголии и её монастырям, хранящим истинные сокровища.

Земли Монголии Николай Константинович посещал дважды — в 1926 и в 1935 годах. В 1926 году в Улан-Баторе Рериха встретили как жданного Вестника. Художник подарил монгольскому правительству свою картину «Владыка Шамбалы», изображение на которой совпало с пророчеством ламы: «И показался Великий Всадник, а головы всех людей были повёрнуты на запад. Но рука Всадника повернула все народы к Востоку»⁴.

Картина была принята с великим почтением. Об этом свидетельствует запись художника в путевом дневнике: «Приходит уполномоченный от монгольского правительства и просит дать рисунок храма-хранилища, где будет поставлена картина "Владыка Шамбалы" с другими почитаемыми предметами»⁵.

Простой народ Монголии бодр духом и устремлён в светлое будущее. В дневнике Николая Рериха читаем: «На реке Иро родился странный ребенок. Скоро после рождения он произнёс пророчество, а затем стал как бы обычным мальчиком. Но пророчество оказалось тем самым, о будущем Монголии, которое передано нам в Сиккиме ламою. Монголы очень запомнили это. (...)

Недавно молодой монгольский лама написал книгу о пути в Шамбалу. Известны книги, написанные об этом пути Таши-ламою, настоятелем Утайшаня... Теперь туда же направляется и мышление монголов. Да и многие соседние народы понимают всю реальность значения Шамбалы. Некоторые монгольские ламы многое знают. Мы им задавали вопросы, и всё отвеченное ими было очень основательно. Но не так легко заслужить их доверие. (...) Всё значительно легендами в Монголии.

На стоянках среди юрт и стад, по холмам Гоби разносится песнь наших монголов. Поют песнь Шамбалы, недавно сложенную монгольским героем Сухэ-Батором: "Мы идём в священную войну Шамбалы. Пусть мы перевоплотимся в священной стране...". Так бодро и звонко посылают монголы в пространство свои чаяния. Также и в новой ­Монголии знают действительность Шамбалы. Место для будущего дуканга Шамбалы уже огорожено в Улан-Батор-Хото. Знают монголы о приездах Владыки Шамбалы в Эрдени-Дзо и в Нарабанчи. Знают о Держателях. Знают о великих временах. Знают о чаше Будды. (...) Знают о приходе Благословенного на Алтай. Знают о значении Алтая. Знают о Белой Горе. (...) Через все молчаливые пространства Азии несётся голос о будущем. Время Майтрейи пришло»⁶.

На картине «Монастырь. Монголия» мы видим высокий холм с буддийским монастырём в лучах восходящего солнца. Коричнево-красная земля и голубое небо передают состояние напряжённого предстояния перед Грядущим. Вдали — голубая цепь вершин священных Гималаев. От картины исходит радость; она исполнена достоинства знания будущего, хранящегося в стенах этого монастыря.

И если в Китайском Туркестане Николай Рерих исследовал останки памятников древней буддийской культуры, погребённой невежеством, то в Монголии он встретил живительные потоки мысли и чаяния народа о скором приходе Майтрейи.

Две картины художника, рассказывающие о двух эпизодах большой экспедиции по Центральной Азии, ― какие значительные контрасты Азии Рерих передал в них без слов, одними только красками. За всю свою творческую жизнь Николай Константинович создал более семи тысяч произведений, в которых мы сможем найти всю палитру красок и цветов, рассказывающих о достойном прошлом и прекрасном будущем человечества на планете Земля.

В заключение — стихотворение Н.Д. Спириной, посвящённое картинам Рериха:

¹ Рерих Н.К. Алтай ― Гималаи. Новосибирск, 2024. С. 194.

² Там же. С. 215 – 216.

³ Там же. С. 227.

⁴ Рерих Н.К. Алтай ― Гималаи. С. 379.

⁵ Там же.

⁶ Там же. С. 380 – 381.

⁷ Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 3. Новосибирск, 2009. С. 228.