Журнал: № 4 (348), Апрель, 2023

В связи с всё большим разворотом России на Восток, возникновением новых евразийских союзов, а также процессами экономического и геополитического укрепления Азии вновь проявляется интерес к евразийству, самобытному течению русской философской мысли. Более того, новые события, ведущие к пересмотру Россией своих отношений с Западом, делают обращение к теме евразийства ещё более актуальным.

Почти сто лет назад русские мыслители Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский, Э. Хара-Даван, П.Н. Сувчинский, Н.Н. Алексеев, Д.П. Святополк-Мирский, Л.П. Карсавин и другие стали основателями оригинальной философии и идеологии. К паре Запад — Восток добавлялось понятие Евразии, которая понималась как особый географический и культурно-исторический мир от границ Польши до Великой Китайской стены.

Евразийство — уникальная страница в истории русской философии и культуры, наряду с учением о всеединстве и русским космизмом. Евразийская философская мысль постепенно созревала в славянофильстве, русской литературе, а также русской науке XIX – начала XX века. Можно говорить, что вся русская культура пронизана евразийством. Думается, не случайно именно русские мыслители стали основателями евразийства и как философии, и как движения.

Развитию евразийства способствовали также открытие в XIX – XX веках многочисленных древних культурно-исторических и литературных памятников в Центральной Азии, а также всё углубляющийся кризис западной культуры и цивилизации, что вело к переосмыслению русской и евро-азиатской истории.

Россия у евразийцев была тесно связана с Евразией, представляемой как особая цивилизация, в которой синтезированы элементы и западной, и восточной культур. По их мнению, русскую историю надо рассматривать как историю евразийскую, уходящую своими корнями в глубокую древность. Так, Г.В. Вернадский писал: «Российское государство есть государство Евразийское. (...) Исторические судьбы России и Евразии отныне нераздельно слиты между собою»¹.

Конечно же, надо понимать масштаб большой евразийской Идеи. Мыслители-евразийцы охватили лишь часть её. А это широкий круг вопросов философии истории и культуры, геософии и этнопсихологии, космософии, межкультурного взаимодействия, диалектики отношений Востока и Запада, вопрос о месте и роли России в развитии мировой истории и культуры, а также о её будущей судьбе и, переходя к современности, вопросы национальной идеи России, озабоченности российских элит, роль русских в созидании евразийской общности. И даже вопрос трансцендентного страха Запада перед Россией.

С евразийской тематикой связан очень злободневный сегодня украинский вопрос. На Западе утвердилось мнение, что без Украины Россия никогда не будет евразийской державой. Отсюда, начиная ещё с эпохи крестоносцев, проистекали попытки оторвать западные окраинные земли России, то есть Украину, от основной части России. В эту вековую западную тенденцию хорошо вписывается и продвижение НАТО на восток.

Некоторые причины этого явления анализируются в статье ученика Ю.Н. Рериха, современного евразийского историка А.Н. Зелинского «Украина как евразийская проблема». Вот что он пишет: «Русско-евразийское континентальное пространство отделено самой природой климатической границей от Европы, соответствующей средней температуре (изотерме) января и проходящей меридианально с севера на юг через Прибалтику, Белоруссию и Украину до Чёрного моря. "К востоку от этой границы, — отмечал мой учитель и друг Л.Н. Гумилёв, — средняя температура января — отрицательная, зима холодная, морозная, часто сухая, а западнее преобладают влажные тёплые зимы, при которых на земле слякоть, а в воздухе туман" (Гумилёв Л.Н. От Руси к России. М., 2002, с. 20). Но гораздо важнее другое: с каждым шагом к западу от Пулковского меридиана мы входим в другую, не только климатическую, но и геокультурную сферу. Псков, ещё со времён Ливонского ордена (т.е. рубежа 12 –13-го веков), воспринимался на Руси как пограничный город. К западу от него и теперь уже явственно начинает ощущаться смена ментальностей, нравов, характеров, стереотипов поведения, "коллективной личности" народа. Следовательно, область Пулковского меридиана можно рассматривать как область перехода, как религиозно-географическую границу или как "границу мировоззрений".

...На протяжении веков эта граница служила духовным водоразделом между православием и католицизмом. С эпохи так называемого Просвещения, т.е. с XVIII века и, особенно, после Французской революции 1789 года, — окончательной переоценке всех прежних европейских ценностей, — этот водораздел в сознании среднего европейца стал обозначать границу между "цивилизованной Европой" и "нецивилизованной Россией". Эта мифологема почти без изменений сохранилась и до сегодняшнего дня!»²

Надо понимать, что на земле Украины находятся древнейшие культурно-исторические магниты русского народа и российской государственности (или, по-другому, конгломераты психической энергии древних этносов). Кто владеет этой территорией, тот может подпитываться исторической мощью, опытом проживавших там испокон веков народов.

Зелинский считал Ю.Н. Рериха (наряду с Л.Н. Гумилёвым) последним ярким представителем евразийского направления русской исторической мысли³.

Нужно заметить, что Ю.Н. Рерих как евразийца себя никогда не позиционировал. Однако он читал труды евразийцев, был знаком с лингвистом Трубецким, географом и экономистом Савицким, историком Хара-Даваном, с историком Вернадским вёл научную переписку. Своими идеями он вдохновил молодого Л.Н. Гумилёва (1912 – 1992), который впоследствии развивал евразийскую теорию, став крупным исследователем истории и культуры тюркских народов. Кстати, в 2022 году отмечался 110-летний юбилей учёного. Рерих позитивно отозвался о его диссертации «Древние тюрки. История Срединной Азии на грани Древности и Средневековья (VI – VIII вв.)», которую тот защитил в 1961 году, а также хлопотал, чтобы Гумилёва приняли на работу в Институт востоковедения АН СССР. Гумилёв высоко оценивал исторические работы Рериха. На заседании Восточной комиссии Всесоюзного географического общества он сделал доклад «Ю.Н. Рерих как историк Центральной Азии», посвящённый памяти учёного⁴.

Связь с евразийцами была отражена в планах сотрудничества с европейскими научными учреждениями возглавляемого Ю.Н. Рерихом Института гималайских исследований «Урусвати» (Индия). В начале 1930-х годов шла речь об аффилиации⁵ Археологического института имени Н.П. Кондакова (Прага, Чехия), который затрагивал вопросы евразийства в области кочевниковедения, византинистики и древнерусского искусства, с Институтом «Урусвати».

Археологический институт имени Н.П. Кондакова был организован на базе Семинария Кондакова (Seminarium Kondakovianum), объединившего научную группу историков и искусствоведов под руководством известного византолога и знатока древнерусского искусства академика Петербургской академии наук Н.П. Кондакова (1844 – 1925).

С директором Семинария Кондакова византологом А.П. Калитинским и его женой актрисой МХТ М.Н. Германовой Рерихи были хорошо знакомы. А.П. Калитинский был избран членом-корреспондентом Института гималайских исследований «Урусвати». Через Семинарий был налажен контакт Ю.Н. Рериха с одним из его основателей — Г.В. Вернадским, последователем классического евразийства, которое также оформилось в Праге. Успехи исследований Ю.Н. Рериха в области востоковедения были настолько убедительными, что ему предложили возглавить Восточное отделение в Кондаковском институте.

Наследие Ю.Н. Рериха многогранно. Любой его труд, несмотря на то, что был посвящён определённой теме, всегда касался широкого круга идей. Если исследовать научное наследие Ю.Н. Рериха с евразийской точки зрения, то оно оказывается пропитанным евразийскими идеями. Его колоссальный труд «История Средней Азии» можно назвать памятником евразийской мысли.

Вклад Ю.Н. Рериха в развитие евразийских идей проявился прежде всего в области кочевниковедения. Учёный стал одним из первых востоковедов, кто поднял вопрос о необходимости глубокого и планомерного изучения истории и культуры кочевых народов и их роли в создании древних и средневековых государств. И не просто изучения — он обосновал необходимость выделения и развития кочевниковедения, или номадистики, как отдельной отрасли исторической науки.

В отличие от традиции видеть в кочевниках только грубую силу, разрушающую городские цивилизации, Рерих, подобно евразийцам, рассматривал мир древних кочевников как мир развитой культуры и считал их способными создавать замечательные образцы искусства. Он поддерживал евразийцев в так называемой исторической реабилитации кочевников, однако смещал акцент на рассмотрение особенностей их культуры и этнопсихологии, которые считал важными для понимания исторической роли кочевников в Евразии.

В 1930 году на базе Семинария Кондакова была опубликована монография Ю.Н. Рериха «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета»⁶, благодаря которой достоянием науки стали ранее неизвестные факты об истории и культуре кочевников Северного и Центрального Тибета. Кстати, готовил её к публикации П.Н. Савицкий.

В монографии Ю.Н. Рерих дал высокую оценку искусству звериного стиля у древних кочевников, исследуя уникальные находки, обнаруженные в Северном и Центральном Тибете экспедицией Н.К. Рериха. Он писал: «Огромный интерес, вызванный замечательной, уникальной стилизацией, характерной для искусства кочевников, а также широкое распространение этого стиля среди разнообразных племенных групп Внутренней Азии и его громадное влияние на искусство соседних культур поставили на очередь вопрос о культурной роли кочевников. Кочевниковедению — этой новой отрасли восточной археологии — надлежит в будущем восстановить картину кочевого мира, этого звена между культурами Древнего Китая, Индии и бассейна Средиземного моря»⁷.

В этом отрывке содержатся две важные мысли. Во-первых, о значении взаимодействия и взаимовлияния культур оседлых и кочевых народов в древнюю эпоху. Эти культуры не были оторваны друг от друга, а развивались в едином ключе. Искусство кочевников было развитым в такой мере, что оно могло влиять на искусство оседлых культур, традиционно считающихся более продвинутыми.

Во-вторых, культуру кочевников Рерих рассматривал как соединительное звено между отдельными очагами древних оседлых культур, которые, казалось бы, развивались независимо друг от друга. Он утверждал единство культуры древнего евразийского мира. Кочевники связывали огромные территории единым культурным влиянием. Таким образом, Рерих не только рассмотрел их вклад в евразийскую культуру, но и заострил внимание на характерных чертах кочевнической культуры, расширив понимание их роли в евразийской истории. Этим он дополнил теоретические подходы евразийцев.

Помимо искусства звериного стиля учёный отметил ещё целый ряд важных культурных черт древнего кочевого мира. Это, прежде всего, эпическое творчество. Всевозможные истории о великих героях, богатырях он выделял особо. Результатам изучения различных версий сказаний о царе-воине Гесэре у тибетских племён Рерих посвятил обширный труд «Сказание о царе Кэсаре Лингском». В нём он сделал предположение о существовании подобного эпоса также у монгольских и тюркских народов. При дальнейшем изучении темы уже последователями Рериха действительно было обнаружено наличие своей Гесэриады практически у всех тюрко-монгольских народов. Факт широкого распространения и длительного существования эпоса, прославляющего героические подвиги царя-воина, по мнению Рериха, говорит о близости этой тематики менталитету кочевников, их этническому характеру, которому были присущи такие качества, как воинская доблесть и честь, героизм и стремление к победе, мужество и отвага, иерархичность власти, верность долгу. В индийской культуре эти качества присущи кшатриям.

Отметим, что эти черты характерны и для народов России, где также весьма популярны сказания о героях-богатырях. Культ героя, подвига прочно вошёл в менталитет русских людей.

В культуру кочевников, по мнению Рериха, обязательно надо включить их воинское искусство. В работе «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета» он описывает не только виды древних вооружений, но и особенности боевой тактики, позволявшей кочевникам вести успешные завоевательные походы. Большую роль в этом, как отмечал учёный, сыграли приручение и выездка коня, превратившие кочевника в коннокочевника.

Коннокочевниками были древние индоевропейские племена, которые быстро осваивали обширные евразийские пространства и теснили оседлые народы. Понимая важную роль коня в истории кочевников, Рерих описывает его породы. Он замечал: «Хотя конь и был известен на Древнем Востоке до эпохи первых нашествий племён, говоривших на индоевропейских языках, однако массовое появление коня, боевого и рабочего, около середины III тыс. до н.э. вызвало настоящий международный переворот, повлёкший за собой изменения не только в военной тактике, но даже в государственном строе и быте народов Древнего Востока»⁸.

Примеры умения вести бой и решать тактико-стратегические задачи показывает и русская история. У русских воинство всегда было в почёте, а воинская культура является частью русской национальной культуры и имеет вековые традиции, коренящиеся в евразийском прошлом.

Уместно здесь привести слова евразийца Гумилёва, сказанные им в одном из интервью: «...именно армия испокон веков была носительницей и хранительницей истинного патриотизма, гордости за принадлежность к великой и единой России. Потеряв эти чувства, мы неизбежно потеряем своё историческое лицо»⁹.

Рерихи всегда с уважением относились к русской армии и российской воинской культуре. Ю.Н. Рерих во время учёбы в Париже посещал военные курсы генерал-лейтенанта Н.Н. Головина. Известно, что с началом Великой Отечественной войны Рерихи заняли патриотическую позицию. В годы военного лихолетья их наследие пополнилось ратующими за победу русского народа картинами, очерками, проникновенными строками в защиту Родины, содержащимися во множестве писем.

Е.И. Рерих верила в могучий дух русского народа-воина. Она писала: «Мы верим, что Высшее Провидение охранит нашу родину от всяких посягательств и возрождённый дух народа сумеет дать отпор всем врагам. Потому мы приветствуем каждое начинание, имеющее целью оборону родины. Когда внешний враг ополчается на родину, все сыны её должны встать на защиту. Как писал Н.К. [Рерих]: "Поверх всех Россий есть одна незабываемая Россия". Но эта Россия ещё не имела времени и возможности выявить свой истинный и чудесный лик. Мы верим в грядущий расцвет нашей родины, и эта вера даёт смысл нашему существованию»¹⁰.

Ю.Н. Рерих, исследуя культуру древних кочевников, не мог не упомянуть их религию. Она была связана с почитанием природы, а человек в ней мыслился как органичная её часть. В добуддийском Тибете была распространена архаическая форма религии бон, имевшая свои параллели в других древних евразийских верованиях. Религия, основанная на почитании природы, создавала у кочевников особое мироощущение, к окружающей среде они относились с уважением и бережно. В современном смысле — экологично.

Евразийское понимание единства географии, истории, культуры и этнологии, вероятно, может иметь свои истоки в том числе и в древнем мироощущении неотделённости человека, его культурно-исторической деятельности и быта от окружающей его природно-географической среды.

В кочевниковедении, по мнению Ю.Н. Рериха, обязательно должна рассматриваться тема древних миграций, которые стали важным фактором древней истории. Периодические волны миграций способствовали смешению различных элементов культур, этносов, религиозных учений и государственных установлений. На карте древней Евразии постоянно создавались и распадались союзы, образовывались и прекращали своё существование государства, империи. Рерих писал: «Почти две тысячи лет волна за волной неукротимые кочевые племена бросали под копыта своих коней могучие цивилизации и порабощали целые народы. (...) Эти великие перевороты... не только отметили падение классического мира, но также открыли тёмный период раннего средневековья. Жестокий шок от монгольского нашествия в XIII в., ужаснувший всю Европу, оставил глубокий отпечаток на ментальности эпохи и проложил путь грядущему периоду Ренессанса»¹¹.

Из приведённых слов следует, что автор, характеризуя кочевников как разрушителей, тем не менее видел в них наделённую особой миссией историческую силу, способную сметать отжившие общественно-культурные формы, чтобы дать дорогу рождению новых образцов интеллектуальной и культурной жизни. В результате этого своеобразного «пахтания», по мнению учёного, выкристаллизовывались черты, которые постепенно аккумулировались в особый культурно-исторический субстрат, связывающий буквально все евразийские народы в единое целое и транслировавшийся в будущее, проявляясь в исторической перспективе в той или иной форме в определённые циклы развития.

Идеи Рериха в отношении древних миграций близки теории пассионарности Гумилёва.

Если обратиться к настоящему времени, то мы вновь можем наблюдать волны миграций. Не касаясь их причин, отметим перемещение больших масс людей из Средней Азии в Россию, а с Ближнего Востока и из Восточной Европы — в западную и центральную части Европы. Опять происходит смешение большого числа различных культурных, религиозных и этнических элементов. Не для того ли это происходит, чтобы снова дать толчок появлению новых общественно-культурных форм и для уничтожения старых, уже отживших, как это было ранее в истории?

С темой миграций Ю.Н. Рерих связывал историю индоевропейских тохарских народов. Предполагая глубинную связь современных западных культур, а также русской культуры с культурой этих древних народов, он придавал изучению тохарского наследия большое значение. В конце студенческих лет он даже оставил занятия классической индологией, чтобы заняться тохарской историей и попытаться разрешить так называемую тохарскую проблему.

Ю.Н. Рерих доказал, что этноним «тохары» у античных писателей был идентичен названию «юэчжи» в китайских источниках. По его мнению, тохары были многочисленным автохтонным народом Внутренней Азии. Они были кочевниками, но могли принимать и оседлый образ жизни. Тохары обладали развитой культурой, у них была своя письменность. Великая Кушанская империя, продемонстрировавшая прогрессивный государственный уклад и высокое синтетическое искусство, была основана тохарами.

Как выяснил Рерих, тохары неоднократно становились инициаторами череды древних миграций. Так, согласно древним китайским текстам, за ­несколько веков до нашей эры они устремились на северо-запад, запад и юго-запад, став источником потока народов, в результате которого в очередной раз поменялась политическая карта древней Азии. По предположению Рериха, близкие к тохарам, но ещё более древние азиатские племена дошли до
западных пределов Европы, оставив на своих путях памятники мегалитической культуры, подобные тем, что были обнаружены экспедицией Н.К. Рериха в Центральном Тибете и описаны Ю.Н. Рерихом в работах «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета» и «По тропам Срединной Азии».

Евразийцы, анализируя культурно-историческую роль кочевников, главный акцент делали на тюркско-монгольский (туранский) элемент мира кочевников. Исследование Рерихом истории индоевропейцев-тохар и близких им народов, чьё культурно-историческое наследие, по его мнению, вошло в культуру тюркско-монгольских племён, расширяет евразийскую концепцию истории. Культурно-исторический процесс в Евразии учёный рассматривал от самых древних времён. В связи с этим он придавал большое значение развитию центрально-азиатской археологии, которая могла предоставить свидетельства тех далёких эпох.

Отметим ещё один примечательный факт, на который обращает внимание Ю.Н. Рерих. В созданном тохарами Кушанском государстве место господствующей религии занял именно буддизм, хотя в то время в регионе существовали и другие достаточно влиятельные культы.

Во времена Кушанской империи буддизм проник в Центральную Азию и по торговым путям широко распространился по Евразийскому континенту. «Это было время, — писал Рерих, — когда во всём центрально-азиатском регионе, от Каспийского моря до Тихого океана, доминировал буддизм»¹². Он отмечал этот факт как переломный в истории. Впервые не военными завоеваниями, а культурным влиянием произошло великое азиатское объединение совершенно разных народов и территорий. Как замечал Рерих, «это были многонациональные усилия почти всеазиатского масштаба»¹³. Также он писал: «Не будет преувеличением сказать, что в течение первого тысячелетия нашей эры буддизм создал культурное единство, которое дало возможность идеям свободно расцвести и вызвало замечательный рост искусства и литературы»¹⁴.

Учение Будды с его терпимостью к обычаям и религиям других народов, по мнению Рериха, было близко сознанию центрально-азиатских кочевников. Это хорошо видно на примере принятия его кочевыми тибетско-монгольскими племенами. Одним из оснований для принятия ими буддизма, вероятно, был также их длительный религиозный опыт почитания природы и небесного мира. Как известно, в буддизме постулат сострадания всем живым существам является центральным. В Тибете буддизм не только стал национальной религией, но и способствовал образованию уникального теократического государства. Более того, он трансформировал древнюю религию бон, которая приняла подобие буддизма.

На базе буддизма в Тибете, как отмечал Рерих, возник новый тип культуры. Древняя центрально-азиатская кочевая культура сменилась культурой тибетского буддизма, которая до сих пор не утратила своей притягательности. Был фактически сформирован новый литературный язык, позволивший успешно делать переводы буддийских текстов. Рерих замечал: «Завоевание буддизмом обширных высокогорий Тибета в течение менее двух столетий было выдающимся достижением, сопровождавшимся огромным эмоциональным и интеллектуальным подъёмом, который целиком трансформировал кругозор воинственных кочевых и полукочевых тибетских племён и превратил страну из милитаризованного государства в твердыню буддизма»¹⁵.

Позже тибетскую форму буддизма восприняли монгольские народы, а также тюркский народ тувинцев. Тибетская форма буддизма проникла и в Россию. Буддизм стал одной из её государственных религий.

При анализе духовной основы евразийства его основатели отводили главную роль религии, причём акцентировали внимание на православии. Рассматривая религию кочевников, они отмечали лишь близкое православным народам отношение кочевников к вере, которое характеризовалось глубиной и постоянством. Заслуга Рериха состоит в том, что он не только показал значение буддизма в формировании духовной жизни и характера народа, но и раскрыл его объединительную и культурообразующую роль в формировании евразийской общности.

Учёный на примере буддизма обосновал, что установление культурно-духовных связей, а не военное-политическое или экономическое покорение является особым исторически выверенным евразийским методом для сплочения народов и объединения их одним великим комплексом идей. «Несмотря на удивительное разнообразие народов, языков и религий, сложившееся в Азии, — писал он, — внимательный наблюдатель может заметить определённый культурный субстрат, доживший до наших дней и общий для большей части Азии. (...) Именно буддизм с самого своего возникновения перешагнул национальные и политические преграды и первым стал проповедовать единство человечества независимо от национальности. Во многих странах, куда в своё время проник буддизм, он уступил место другим религиям, и само имя его было забыто, но его культурное наследие сохранилось, хотя зачастую и в новом облачении»¹⁶.

Евразийцы историю Евразии рассматривали как неоднократное стремление народов различного этнического корня создать единое государственное строение, что вылилось в появление ряда империй. Рерих также обращает внимание на эту важную особенность кочевников.

В привычном представлении современников древний кочевой мир рисуется в виде различных племён, живущих достаточно обособленно друг от друга, занимающих относительно малонаселённые территории, часто с суровым климатом, где постоянные коммуникации и связь затруднительны. Время от времени кочевники могут объединяться для набегов, чтобы опять разойтись по своим кочевьям. Возникает справедливый вопрос: каким образом эта достаточно разобщённая масса людей может сплотиться и, более того, создать государство, империю с централизованной властью и порядком? Ю.Н. Рерих, как и евразийцы, пытался ответить на этот вопрос, который ведёт в область этнопсихологии.

Во-первых, у кочевников хорошо были развиты так называемое пространственное мышление, когда в сознании удерживаются большие территории, и пространственная смелость: кочевник не боится больших расстояний. Отсюда его пространственная подвижность, когда по каким-либо причинам (перекочёвки, климатические изменения, военные действия) надо преодолевать большие расстояния. Он не боится неизвестности нового месторасположения. Примечательно, что, закрепляясь на месте, кочевники могут дать этому новому месту название, схожее со старым, привычным, если местность хоть отдалённо будет напоминать им привычную обстановку. Известно, что на карте Азии можно найти ряд идентичных топонимов.

Переносясь в наше время, мы можем экстраполировать эту характеристику в полицентричность, которая в политическом ракурсе может быть выражена как многополярность мира, за что ратуют сейчас Россия и некоторые страны Востока.

Менталитету русского народа также присуща пространственная смелость, что было проявлено в покорении Севера, Сибири, Дальнего Востока, а в более позднее время покорение и других дальних неизведанных земель, всех океанов, северного и южного полюсов Земли, а затем и космоса.

Во-вторых, в среде кочевников всегда существовал определённый поведенческий архетип, в трудные времена позволявший сплотиться и дать отпор врагу. Как замечали евразийцы, в широте огромных пространств выковывалась и особая евразийская этика, в основе которой лежат такие моральные ценности, как взаимопомощь, аскетизм, выносливость, подвижность, самоотверженность, доблесть и отвага, иерархичность власти, дисциплина, коллективная ответственность, стремление к союзническим отношениям. Заметим, что и для русского человека сплотиться в трудную годину и дать отпор врагу было естественным поведением.

Высокую оценку у евразийцев получил свод законов Чингисхана — «Яса». Вот что писал Рерих о порядках у Чингисхана: «Такое чувство дисциплины и законности было одной из примечательных черт в характере великого хана. Он уделял первейшее внимание воинской дисциплине. Нарушение дисциплины в военном подразделении рассматривалось как величайшее преступление и даже записывалось в хронике. Чингисхан не только требовал от своих офицеров и солдат преданности, железной дисциплины и строжайшего исполнения своих приказов, но предъявлял и к себе те же требования. (...) Даже на вершине своей славы Чингисхан оставался таким же простым кочевником, уверенным в том, что железная дисциплина по воле Неба дана ему и его армии. (...) Высказывания Чингисхана были собраны в "Ясе", т.е. "Законе", который заложил основу монгольской империи»¹⁷.

Рерих отмечал, что стремление к объединению часто не строилось на национальных чертах, кочевники могли искать союзников не по этническим признакам, а по созвучию интересов. Они легко вступали в союзы с народами другого этнического корня (например, тохары, монголы Чингисхана), были терпимы к их верованиям и обычаям. Рерих замечал: «Представляется вероятным, что великие кочевые империи были основаны племенными конфедерациями, объединившими союзные племена различного этнического происхождения под одним правлением»¹⁸.

Создавая государства, кочевники привечали людей учёности и искусства, даже если те были другой национальности. Поэтому рост их империй сопровождался взлётом культуры. Таковы были Кушанская империя, империи тибетцев, уйгуров, монголов и тюрок. Ю.Н. Рерих, так же как и евразийцы, отмечал уникальное историко-культурное значение Монгольской империи, создание которой он называл одним «из самых поразительных событий человеческой истории... своим величием превзошедшей все кочевые империи прошлого. Поход монголов и союзных им народов, — писал он, — поставил Европу лицом к лицу со всем Средним и Дальним Востоком. Культурное значение этого вторжения гораздо более значительно, чем те разрушения и потери, которые его сопровождали»¹⁹.

С Монгольской империей евразийцы связывали историю развития российской государственности. Ю.Н. Рерих в этом аспекте рассматривал и более раннюю историю, отмечая значение наследия и более древних империй, государственно-культурный опыт которых в своё время вобрала империя Чингисхана.

Что важно: к паре Россия — Монголия он добавлял ещё и Индию. По мнению учёного, Древняя Индия сыграла основополагающую роль в развитии евразийских народов. Более того, культуру всего Евразийского континента он рассматривал как часть индийского культурного наследия. Создание в Индии великих империй с их открытостью к культурным обменам способствовало проникновению индийской культуры и духовности вплоть до самых окраин Евразийского континента. В особенности это произошло, как отмечал Рерих, во времена Кушанской империи, когда индийская культура проникла в регионы Центральной Азии и по каналам древнего Шёлкового пути разошлась по всему континенту.

Индийские культурные элементы стали основой для таких смешанных культур, как ирано-буддийская (северный Афганистан, Таджикистан, бассейн Тарима), индо-ирано-буддийская (Хорезм), греко-бактрийская (Афганистан), индийско-китайская (Северо-Западный и Северный Китай) и уже позже — индийско-тибетская (Тибет), индийско-
тибето-монгольская (Монголия). Впитала индийские элементы и русская культура.

Влияние Индии в плане искусства передавалось через индийские изобразительные образцы, а в плане духовно-философском и религиозном это было преимущественно буддийским влиянием. Ю.Н. Рерих замечал: «На протяжении примерно тысячи двухсот лет влияние индийского искусства и философии главенствовало в Центральной Азии. (...) По буддийским каналам в Центральной Азии стали известны индийские светские науки: астрономия, медицина, драматические произведения, поэзия и грамматика; они были восприняты народами, живущими от степей юга России до берегов Тихого океана»²⁰.

По мнению Рериха, буддизм как философия и как комплекс гуманистических идей недооценён не только в Индии, но и в тех странах, куда он проник в эпоху своего шествия по миру, в том числе и в России. Совместимость буддийской идеологии и коммунистических идей в строящейся советской стране Рерихи пытались показать в 1920-х годах, встречаясь с лидерами большевизма.

Евразийское духовно-культурное строительство, как в плане прошлого, так и будущего, Ю.Н. Рерих представлял в ключе взаимоотношений в триаде Индия — Монголия — Россия. Если Индия предоставила евразийским народам высокие образцы философской, религиозной мысли и искусства, то Монголия — комплекс государствообразующих идей, а также продемонстрировала особый тип хозяйствования, характеризующийся органической связью этико-политической жизни с природой. Россию учёный мыслил наследницей великого прошлого как Индии, так и Монголии.

Вслед за родителями он придавал большое значение развитию Сибири, и в особенности Алтая. Известно, что научный Институт комплексных исследований, который был создан в Индии, Рерихи вначале планировали создать на Алтае. По их мнению, монгольско-алтайский регион, являвшийся крупным центром древних миграций, и в исследовательском плане должен быть весьма перспективным. Это доказали российские археологи, которые обнаружили и исследовали на Алтае целый ряд уникальных древних культур.

При анализе трудов Рериха хорошо видно, что автор любую тему рассматривал с прицелом её значимости для России. Ещё со студенческих лет он интересовался проблемой поиска истоков русской культуры. В Гарварде Юрий посещал лекции скифолога профессора М.И. Ростовцева о «Среднеазиатских влияниях на искусство юга России», а также изучал его труды. Ростовцев являлся сотрудником уже упоминавшегося Семинария Кондакова.

Как известно, евразийцы ставили задачу теоретически обосновать уникальность пути России, а также необходимость сдвига её с рельсов следования западным историческим образцам. Была даже выражена мысль о том, что евразийство может рассматриваться как парадигма и идеология возрождения России. В этой связи будет уместно привести слова Л.Н. Гумилёва, который сказал, что «если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство»²¹.

Вот ещё слова евразийцев, высказанные почти век назад, но и в наше время звучащие по-современному: «Сейчас настал момент, когда историческая диалектика совершает важнейший свой шаг от капитализма, как тезиса, и коммунизма, как антитезиса, к евразийству, как синтезу. Логика европейской истории стоит у своего заключения. Возможности её исчерпаны, идейные богатства истощены. Сказаны последние слова её общественной мудрости: капитализм — коммунизм. Мудрость эта уже иссякает не в слове, не в теории, но в евразийской действительности. Родится новая, евразийская правда, одинаково отличная и от тезиса, и от антитезиса — и от капитализма, и от коммунизма»²². И эти слова, в частности, в последнее время приобретают особый смысл.

Для Рериха Россия выступала как часть большого евразийского мира, которая с древних пор была культурно и исторически связана со странами Востока, в особенности с народами Срединной Азии, и должна оставаться с ними в неразрывной связи и в будущем. В статье «Великие кочевые империи Средней Азии» он писал: «В этой среде дерзаний и борьбы создавались своеобразные общие черты для всех племён, населяющих Срединную Азию, и потому Восточный Туркестан, Монголия и Тибет представляют из себя известное единство. Для нас, русских, эти области представляют особый интерес... ибо прошлое Средней Азии тесно связано с нашим прошлым. Только уяснив себе это прошлое, мы будем в состоянии правильно оценить явления истории России и осознать те общие корни, которые неразрывно связывают исконную Русь со странами Востока»²³.

Надо сказать, что богатый духовно-исторический опыт, в течение тысячелетий накопленный огромным числом различных евразийских народов и племён, не остался втуне. Он заложен в русском характере и менталитете, буквально вошёл в гены. Даже на бытовом уровне многие простые люди понимают, какая история и культура стоят за ними как гражданами великой державы. Этот опыт даёт опору для движения вперёд и вселяет оптимизм во взгляде на будущее. Как говорится, есть за что сражаться и умирать.

Гумилёв в интервью, озаглавленном «Всем нам завещана Россия», справедливо замечал: «Наше общество сегодня лихорадят противоречия, и это естественно: прорыв в будущее всегда труден, но трудности наши, я убеждён в этом, преодолимы. И чтобы это понять, необходимо уяснить себе особенность и уникальность исторического пути России, её роли в мировой истории, точно знать, откуда мы и чью генетическую память храним в себе»²⁴.

Некоторые говорят, что русский народ ещё молод. Но это, скорее всего, надо понимать так, как это понимала Е.И. Рерих, которая писала: «Молодость расы не означает непременно молодость духа, но только особое качество духа народа, его способности к сотрудничеству и ярое устремление в будущее. Оба эти качества не могут народиться среди молодой расы. Молодость нашего народа не имеет ни антропологического, ни исторического основания, но именно заключается в этих двух вышеназванных качествах»²⁵.

Разработанные в философии евразийцев темы историко-культурных связей, социального опыта великих империй, а также философии географического пространства, связи территории и этнопсихологии живущих на ней народов стали вновь возникать в работах современных авторов, пытающихся осмыслить пути будущего развития России. Так, А.М. Ильницкий в статье «Время больших решений», рассуждая о том, в чём состоит русская национальная идея, делает акцент на необходимости разработки новой стратегии геосоциального и геоэкономического устройства страны. Он пытается обосновать тезис: «География — это судьба России, мы — цивилизация пространства»²⁶.

Действительно, для современной, да и для будущей России важна государственная практика удержания огромных географических пространств, выстраивания баланса между западной и восточной её частями. Кроме того, на больших территориях необходимо найти способы правильного использования и распределения природных и людских ресурсов. Современный кризис привёл мир к такому состоянию, когда снова архиважными становятся ресурсы и территории, а также их экологичное использование. Возникло понимание, что надо развивать социально-пространственное мышление. Отсюда проекты различных путепроводов и строительства новых городов как точек сборки новой цивилизационной модели.

В решении поднятых вопросов могут быть полезны разработки евразийцев, а также евразийские идеи Ю.Н. Рериха. Как уже указывалось, умение удерживать большие пространства кочевыми империями было основано в том числе на пространственной подвижности кочевников. В настоящее время пространственная подвижность может пониматься как подвижность научно-культурных и политико-экономических обменов.

Опыт бережного и экономного, экологичного отношения к окружающей среде был продемонстрирован кочевым принципом хозяйствования, а также буддийской идеологией уважения ко всему живому.

В свете евразийских идей для оздоровления России важно её устремление в сторону Азии, туда, где лежат её истоки. Важно наполнить новым смыслом евразийский тезис, что не Россия должна присоединяться к Европе, а Европа должна быть «прикреплена» к России. С евразийской точки зрения, Европа — это лишь полуостров Азии, а не отдельный континент.

Ю.Н. Рерих, как и евразийцы, показал, что для развития страны опора на её территории и в особенности на её культуру гораздо важнее, нежели акцент на этническое происхождение её народов. Государства, построенные на национализме, могут скатиться в нацизм.

Евразийцы неоднократно отмечали особый характер взаимоотношений внутри евразийской общности народов, а также отмечали уважительное, братское отношение русских к инородцам. Хорошо об этом написал Савицкий: «Над Евразией веет дух своеобразного "братства народов", имеющий свои корни в вековых соприкосновениях и культурных слияниях народов различнейших рас. (...) Это "братство народов" выражается в том, что здесь нет противоположения "высших" и "низших" рас, что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталкивания, что здесь легко просыпается "воля к общему делу". (...) Эти традиции и восприняла Россия в своём основном историческом деле. (...) Только преодолением нарочитого "западничества" открывается путь к настоящему братству евразийских народов»²⁷.

И вот ещё его слова: «...важнейшим фактом, характеризующим национальные условия Евразии, является факт иного конструирования отношений между российской нацией и другими нациями Евразии, чем то, которое имеет место в областях, вовлечённых в сферу европейской колониальной политики... Евразия есть область некоторой равноправности и некоторого "братания" наций, не имеющих никаких аналогий в междунациональных соотношениях колониальных империй»²⁸.

Под углом евразийства можно объяснить развиваемый сейчас тезис о многополярности мира. Хорошо известная фраза «многообразие в единстве» — чисто евразийская формула, доказывающая возможность положительной комплементарности, культурной взаимодополнительности, а не грубой эксплуатации или ассимиляции одного народа другим. Поли­этническое государство обусловливает естественный природный фактор эволюции (в природе в едином потоке эволюции сосуществуют самые разные виды жизни). Отсюда как раз вытекает и естественный характер многополярности мира как будущей судьбы российского и восточных народов, а также других народов мира.

Ю.Н. Рерих поддерживал идею о великом будущем России-Евразии. Евразийские идеи Рериха могут помочь в поиске ответов на вопросы, где искать истоки русской культуры и в чём состоит русская национальная идея. Его разработки будут также полезны для понимания будущего связанных общей исторической судьбой народов России и других стран Азии. Выявляя закономерности историко-культурного развития этих народов в прошлом, он проецировал их на будущее, которое видел в объединении их под общей крышей.

Ю.Н. Рерих ратовал за свободное развитие научных и культурных обменов, за возможность строительства новых форм межгосударственного и межконфессионального объединения. Он замечал, что «в поисках единства, в попытках наведения новых мостов для объединения народов нам не следует забывать уроки прошлого, но, напротив, следует тщательно оберегать остатки былого единства и везде, где возможно, разжигать заново священный огонь культурного единения, культурного обмена, который когда-то принёс человечеству благие плоды и которого так недостаёт нашему современному миру»²⁹.

---

¹ Вернадский Г.В. Начертание русской истории. М.: Алгоритм, 2008. С. 287.

² Зелинский А.Н. Украина как евразийская проблема // Русская народная линия. Информационно-аналитическая служба. https://ruskline.ru/analitika/2021/11/28/ukraina_kak_evraziiskaya_problema#

³ Зелинский А.Н. Рыцарь культуры // Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета. М.: МЦР, 1992. С. 11.

⁴ Гумилёв Л.Н. Ю.Н. Рерих как историк Центральной Азии // Творческое наследие семьи Рерихов в диалоге культур: философские аспекты осмысления: сб. науч. трудов Белорус. гос. ун-та. Минск: Технопринт, 2005. 720 с.

⁵ Аффилиация (англ. affiliation) — присоединение.

⁶ Roerich G. Animal style among the nomad tribes of Northern Tibet. Prague: Seminarium Kondakovianum, 1930. Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета. Прага: Seminarium Kondakovianum, типография «Политика», 1930 (Engl./Russ.).

⁷ Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета // Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Статьи, лекции, переводы.
Самара: Агни, 1999. С. 29.

⁸ Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 1. М.: МЦР, 2004. С. 79.

⁹ Гумилёв Л.Н. Всем нам завещана Россия: Интервью // Красная Звезда. 1989. 21 сент. http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article33.htm

¹⁰ Рерих Е.И. Письма. Т. 6. М.: МЦР, 2006. С. 16 (11.01.1938).

¹¹ Рерих Ю.Н. Монголия. Путь завоевателей // Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Статьи, лекции, переводы. С. 288.

¹² Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии // Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии. М.: МЦР, 2002. С. 11.

¹³ Рерих Ю.Н. Культурное единство Азии // Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Статьи, лекции, переводы. С. 22 (курсив — А. Ш.).

¹⁴ Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии // Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии. С. 11.

¹⁵ Рерих Ю.Н. Тибетский буддизм (вариант первый) // Там же. С. 13.

¹⁶ Рерих Ю.Н. Культурное единство Азии // Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Статьи. Лекции. Переводы. С. 20.

¹⁷ Рерих Ю.Н. Монголия. Путь завоевателей // Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Статьи, лекции, переводы. С. 300.

¹⁸ Там же. С. 292.

¹⁹ Там же. С. 298.

²⁰ Рерих Ю.Н. Индия в долгу перед буддизмом // Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии. С. 7.

²¹ Гумилёв Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М.: Экопрос, 1993. С. 31.

²² Вернадский Г.В. Опыт истории Евразии. Звенья русской культуры / Ред. С.Л. Кузьмин. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2005. С. 317.

²³ Рерих Ю.Н. Великие кочевые империи Средней Азии // Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. Т. 2. Статьи. Дневники. Отчёты. М.: Рассанта, 2012. С. 44 – 45.

²⁴ Гумилёв Л.Н. Всем нам завещана Россия: Интервью // Красная Звезда. 21 сент. 1989 г. http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article33.htm

²⁵ Рерих Е.И. Письма. Т. 8. М.: МЦР, 2008. С. 284 (17.11.1949).

²⁶ Ильницкий А.М. Время больших решений // Парламентская газета. https://www.pnp.ru/politics/vremya-bolshikh-resheniy.html

²⁷ Савицкий П.Н. Географические и геополитические основы евразийства // Савицкий П.Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997. С. 302.

²⁸ Савицкий П.Н. Европа и Евразия. (По поводу брошюры кн. Н.С. Трубецкого «Европа и Человечество») // Савицкий П.Н. Континент Евразия. С. 157 – 158.

²⁹ Рерих Ю.Н. Культурное единство Азии // Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Статьи, лекции, переводы. С. 27.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: