Журнал: № 8 (340), Август, 2022

Я вернулся в Москву в августе 1957 года после 15 лет отсутствия. И хотя я ничего не знал о приезде Юрия Николаевича Рериха, так случилось, что судьба свела меня с ним на десятый день его пребывания здесь.

Встретился я с Юрием Николаевичем совершенно случайно: пришёл на концерт цейлонского танца и вдруг увидел человека, необычайно похожего на Николая Константиновича. Я понял, что таким человеком может быть только Юрий Николаевич. И когда я очень напряжённо вглядывался в него, он неожиданно повернулся, взглянул на меня, и я понял, что он меня узнал. Узнать было не так легко, потому что мы встретились с ним через 31 год: первая встреча была в 1926 году, когда он был в Москве вместе с Николаем Константиновичем, а вторая — в 1957-м.

Юрий Николаевич сразу очень сердечно обратился ко мне, расспросил о моих друзьях по группе и пригласил к себе. Он поселился в то время на Ленинском проспекте, квартира была ещё пуста. Большинство людей, которые могли с ним общаться, избегали этого общения. Почему? Попросту говоря, боялись. В то время человека, приехавшего из-за границы, хоть и принявшего советское подданство, всё равно опасались, потому что не знали, как это обернётся и чем кончится. Достаточно сказать, что из моих друзей по «Амаравелле» Александр Павлович Сардан целый год не хотел встречаться с Юрием Николаевичем и всё говорил: вот он обживётся здесь, и тогда я буду с ним встречаться. Другой друг, тоже из этой же группы, только через год начал посещать Юрия Николаевича, но Рерих произвёл на него такое замечательное действие, что потом он уже беспрерывно у него бывал.

Так что первый год жизни Юрия Николаевича протекал почти в одиночестве, и лишь потом постепенно он стал, как говорят, модным человеком, и его стали посещать известные люди. В частности, из писателей Юрий Николаевич встречался с Леонидом Леоновым, Фёдором Панфёровым и другими. И он был удивлён тем, как мало эти писатели знали об Индии.

Юрий Николаевич привёз ценное наследие — около четырёхсот работ Н.К. Рериха; это были большие картины, а также этюды Гималаев. Он начал очень большую работу в связи с выставкой Н.К. Рериха. Эта работа (а я был свидетелем, был его помощником) лишний раз свидетельствовала, какой был в то время страх перед всем иноземным.

В 1958 году ему удалось устроить первую выставку в Выставочном зале Союза художников, которая имела огромный успех, — длинная очередь стояла на Кузнецком Мосту. Через короткое время после этой первой выставки последовала вторая — в Третьяковской галерее. Впечатление было потрясающее! Никто из нас до того не знал Рериха, никто не видел его картин, которые затрагивали самые разнообразные темы и глубоко волновали зрителей.

Юрий Николаевич выступал во многих местах, но, конечно, его выступления по тем временам были очень сдержанными. Он понимал, что можно было говорить лишь очень и очень немногое. В основном он рассказывал об экспедиции Николая Константиновича, в которой участвовал сам, рассказывал и о содержании картин, но более глубокие темы, связанные с Живой Этикой, он в те времена не затрагивал. Лишь в его кабинете, в интимных разговорах, можно было услышать всё и о семье, и о жизни в Индии, и о многом-многом ином.

В одной из мудрых книг говорится: «Никто тебе не друг, но каждый учитель». Это значит, что мы можем учиться у каждого человека, как на положительных примерах, так и на отрицательных. Но тот, кто называет себя учителем, — это всегда лжеучитель, это человек, который берёт на себя слишком много. Поэтому, я считаю, можно учиться только у тех, кто достаточно скромен, вот как, например, Юрий Николаевич Рерих, который никогда по отношению к кому-либо не называл себя учителем. Он всегда держал себя очень и очень скромно.

Юрий Николаевич был поразительным примером человека удивительной простоты, скромности, доброты и глубокой мудрости. В моей жизни мне пришлось, в сущности, увидеть двух человек, которые были столь значительны. Это, конечно, Николай Константинович и Юрий Николаевич, который шёл по стопам отца. Он и внешне был очень похож на отца.

В общении с ним я особенно ясно понял, какую огромную роль играет пример, какое значение имеет то, что человек не просто рассказывает, не просто философствует, но всей своей жизнью, каждым шагом своей деятельности, как дома, так и в обществе, показывает, каким должен быть настоящий, гармоничный Человек с большой буквы — такой, каким хотелось бы видеть всё человечество в будущем. Юрия Николаевича, прежде всего, отличала глубокая внутренняя гармония, удивительное доброжелательство, желание помочь каждому. А ещё — удивительная способность проникать во внутреннее существо человека, способность слушать любую исповедь, любое обращение, способность духовно помогать.

На моих глазах многие из тех, кто приходили к нему, становились лучше, благородней, чище. Это воздействие достигалось без нравоучений, без каких-либо громких фраз, иногда каким-нибудь шутливым замечанием. Мой друг художник В.Т. Черноволенко много курил; конечно, Юрий Николаевич сам никогда не курил, и когда к нему приходил Виктор Тихонович, он говорил ему: «Ну, идите покурить на лестничной площадке». И вот прошло некоторое время, и Виктор Тихонович бросил курить. Некоторые люди, склонные к выпивке, тоже обращались к лучшему образу жизни.

Духовный пример в жизни — это величайшее благо и для семьи, и для каждого человека. Когда есть настоящий духовный пример, дети становятся иными и вся жизнь семьи приобретает гармоничный характер. Так что для меня на всю жизнь эти благие примеры, эти высокие духовные лица запомнились как носители и Культуры, и Живой Этики, именно настоящей Этики, которая преображает человека, делает его лучше и гармоничнее.

Юрий Николаевич очень много рассказывал об Индии и всегда избегал говорить о себе. Здесь опять сказывалась его скромность. Лишь очень редко он позволял себе рассказать какой-нибудь юмористический эпизод из жизни семьи. Дело в том, что Юрий Николаевич вообще был склонен к юмору, и его иногда забавляли самые обыденные вещи.

Кстати говоря, он часто наш «советский» язык совсем не понимал. Например, он меня расспрашивал: «А что такое блат?» Такое простое слово, которое в наше время имеет столь огромное значение, для него было совершенно непонятно.

Или ещё пример. Как-то Юрий Николаевич приехал в Троице-Сергиеву Лавру и обратился к кому-то с вопросом, где можно купить иконку. Ему сказали: «У отца-киоскёра» (в киоске у входа в Лавру). Это сочетание слов так его насмешило, что он потом долго вспоминал это выражение.

Живя в Индии, Рерихи постоянно отмечали и Рождество, и Пасху, очень глубоко относились к Преподобному Сергию, как к величайшему святому Русской земли. Поэтому Юрий Николаевич, приехав в Москву, первым делом поехал поклониться мощам Преподобного, и его очень порадовало, что Лавра вновь воссоздана, что она функционирует как монастырь. Он также очень много посещал храмы Кремля. Словом, всё русское его чрезвычайно волновало и радовало.

В общении с ним я чувствовал, что, несмотря на многие годы жизни за границей, он действительно сохранил в себе удивительную русскость, чувство Родины, удивительный патриотизм, которого мы, собственно говоря, почти лишились, и, конечно, его пример был чрезвычайно важен.

Очень большую роль все Рерихи придавали труду. Они считали, что труд, который, конечно, для каждого человека неизбежен, не только не должен быть подневольным, внешне обязательным, но труд должен быть непременно творческим, со стремлением вложить в него все свои силы и улучшать этот труд постоянно. Святослав Николаевич Рерих в своих беседах очень часто говорил: «То, что вы делаете сегодня, завтра делайте немного лучше», то есть совершенствуйтесь в труде, и тогда вы будете духовно совершенствоваться.

Я думаю, что в нашей стране проблема труда стоит как нельзя более остро, как одна из самых радикальных проблем жизни, потому что без труда, без творческого созидания страна будет просто разваливаться. И сейчас мы особенно это ощущаем, потому что у многих нет никакого стимула к тому, чтобы работать лучше и делать больше для собственной пользы и для пользы других. А это достигается прежде всего строгим ритмом труда.

Все члены семьи Рерихов вставали очень рано, в 6 утра, и уже с 8 часов они принимались за работу. Елена Ивановна писала книги, Николай Константинович писал картины, Юрий Николаевич занимался вопросами востоковедения. Он был директором института «Урусвати», который был расположен там же, в Гималаях. И этот систематический, планомерный, неуклонный творческий труд делал просто чудеса. Николай Константинович создал тысячи картин и этюдов; кроме того, им написан целый ряд книг.

Елена Ивановна много переписывалась с Рериховскими обществами, и в настоящее время уже издано три тома её писем, причём это далеко не все письма, а только лишь часть. Кроме того, ею записаны все книги Живой Этики, она написала ряд других книг. Также она проделала огромный труд — перевела «Тайную Доктрину» Е.П. Блаватской.

Вот какой огромный труд творился в Гималаях, в тишине и, казалось бы, в оторванности от общества. Но Рерихи не чувствовали этой изоляции, потому что шло постоянное широкое общение с миром: огромная переписка, приезды различных людей, в общем, были контакты буквально со всеми странами мира.

Когда мы вспоминаем эту огромную деятельность, она является для нас прекраснейшим примером того, как человек может использовать свою жизнь для Общего Блага. И когда человек трудится так напряжённо, так ритмично, так самоотверженно — то и сами возможности идут ему навстречу, он получает очень-очень многое. Могу сказать и про себя, и про некоторых друзей, что когда так много работаешь, то со временем приходит и отдача. Правда, эта отдача не всегда наступает быстро. Воздаяние каждому следует, но, конечно, для этого нужно и трудиться.

Я уже упомянул, как строго соблюдали в семье Рерихов дисциплину жизни и работы. Нужно сказать, что и Юрий Николаевич, попав в московские условия, вставал в 6 утра, завтракал и быстро садился за работу. В отношении Института востоковедения интересно вот что: его зачислили тут же, но прошло несколько месяцев, пока ему нашли работу. И он несколько раз жаловался: «Вот я зачислен, получаю деньги, а работы мне не дают». Кто-то скажет: как приятно получать деньги, ничего не делая, но Юрию Николаевичу, наоборот, было очень неловко, и он даже чувствовал себя несчастным: как же он не работает?! А объяснялось всё это тем, что начальство института не знало, куда пристроить такого большого учёного с мировым именем. В конце концов было создано новое направление — сектор религий Индии. Этим важнейшим вопросом никто в институте до того не занимался, занимались только экономикой. И только с приходом Юрия Николаевича наконец поняли, что нужно заниматься ещё и другими вопросами.

К сожалению, деятельность Юрия Николаевича в Институте востоковедения Академии наук встречала много препятствий. Он, например, решил возобновить старую традицию: в своё время целый ряд академиков, таких как С.Ф. Ольденбург и другие, издавали серию трудов по буддизму. Эти труды переводились с оригинала и издавались в виде отдельных книг; так получилась целая библиотека по буддизму. И вот Юрий Николаевич взял одну из книг под названием «Дхаммапада» (это этическая часть Учения Будды, очень нужная, очень хорошая книга, которая ничего отрицательного в себе не содержит) — книга была переведена, Рерихом написано предисловие, и она была напечатана. И уже после этого вдруг на неё наложили запрет. Юрий Николаевич был вынужден идти в ЦК партии, куда его вызвали, и там давать объяснения, почему он издаёт такую литературу и занимается не тем делом, которым следует.

Эта встреча произвела на Юрия Николаевича очень тяжёлое впечатление. Правда, после книгу стали продавать, запрет всё-таки сняли, но морально он был очень потрясён этим. Это происходило в последние недели его жизни.

Приехал с выставкой Святослав Николаевич. Казалось бы, от этой встречи должна быть радость, и тем не менее, встречаясь с Юрием Николаевичем, я постоянно наблюдал в нём чувство не то отчуждённости, не то грусти. В общем, в нём шёл какой-то внутренний процесс, который трудно назвать, и даже на снимках последнего времени это заметно.

20 мая 1960 года Ю.Н. Рерих навестил брата в гостинице «Украина», ужинал с ним, а на следующий день почувствовал себя плохо. Его лечил врач-гомеопат С.А. Мухин. По вызову Юрия Николаевича он приехал, но не утром, а только в два часа дня. Так вышло, что в этот день около часу дня я заходил к Юрию Николаевичу, и сёстры Богдановы, которые жили с ним, сказали, что он плохо себя чувствует и лежит. Мне не хотелось его беспокоить, и я ушёл.

Дальше было вот что: примерно в два-три часа приехал доктор Мухин, осмотрел больного, дал ему гомеопатические средства и уехал на дачу, расположенную в часе езды от Москвы. А когда он приехал на дачу, ему сообщили, что звонили из Москвы и сообщили, что Юрий Николаевич скончался.

Одновременно срочно вызвали и Святослава Николаевича, который в это время был на выставке в Музее изобразительных искусств, но он уже не застал брата в живых.

Вот так внезапно, в течение одних суток, скончался Юрий Николаевич Рерих. Что послужило причиной его смерти, осталось неизвестно. По официальному заключению это была сердечная недостаточность, но отчего она произошла, так и осталось неясным.

Юрий Николаевич Рерих оставил глубокий след и в моей жизни, и в жизни многих, кто с ним общался.

Калининград, 1993 г.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: