Журнал: № 6-7 (314-315), Июнь-Июль, 2020

В новосибирском Академгородке находятся две Мемориальные квартиры Н.Д. Спириной. Одна из них, однокомнатная, — в доме по адресу Цветной проезд, 23. Здесь Наталия Дмитриевна прожила 35 лет — с 1962 по 1997 год. Благодаря сотрудникам СибРО, стремившимся улучшить жилищные условия Наталии Дмитриевны, и руководству Сибирского отделения Академии наук в 1997 году была приобретена двухкомнатная квартира в доме рядом, по адресу Цветной проезд, 19. Здесь Наталия Дмитриевна прожила последние 7 лет жизни, до декабря 2004 года.

Н.М. Кочергина: Мы находимся в однокомнатной квартире Наталии Дмитриевны Спириной. В квартире, которая стала обетованным местом для очень и очень многих людей. Познакомившись с Наталией Дмитриевной в 1980-х годах, сюда я впервые попала в 1990 году. Многие, вспоминая свои первые впечатления об этой квартире, говорят, что их поразила очень скромная обстановка. Мне же думалось, что квартира Наталии Дмитриевны и не могла быть другой, и ничто здесь меня не поражало, кроме самой Наталии Дмитриевны; во всём я видела только её.

Тогда мы были достаточно молоды и, приходя сюда, приносили с собой свой мир, свой ритм жизни, свой маленький духовный опыт. Но мы неизменно чувствовали, что здесь течёт совершенно другая жизнь. Ты переступал порог и попадал как бы в другое измерение. Что это была за жизнь? В ней была и какая-то тишина, и неизмеримая глубина. И даже когда нас собиралось много у Наталии Дмитриевны и было много разговоров и обсуждений — всё равно здесь сохранялось ощущение неспешности, торжественности и глубокой внутренней тишины. Конечно, эту глубинную духовную жизнь несла в себе Наталия Дмитриевна, и всё пространство квартиры было этим наполнено. И в быт, и во все дела — во всё она вносила это духовное начало, которое в ней превалировало, и мы это чувствовали.

Сейчас, по прошествии нескольких десятков лет, анализируя те события, уже можно как-то это охарактеризовать, дать этому название. Но тогда ты просто подчинялся этому ритму, входил в него и дышал озоном этой души, которая жила здесь, — этого великого духа, великой женщины...

В квартире Наталии Дмитриевны велись бесконечные беседы. Я тогда жила в Екатеринбурге, и мы с сотрудниками часто приезжали в Новосибирск — и по одному, и целыми группами — на мероприятия, «круглые столы», конференции. И конечно, обязательно встречались с Наталией Дмитриевной. У нас было море вопросов, и мы, как молодые активные люди, хотели сразу же получить на них такие ответы, которые давали бы возможность немедленно применить их в нашей деятельности.

В Наталии Дмитриевне всё было особенным. Её глубинная духовная жизнь не означала какую-то застывшую созерцательность, — ни в коем случае! Это был активнейший человек, но эта активность сосредоточивалась в её духовной деятельности. И ответы Наталии Дмитриевны на наши вопросы лежали в духовной плоскости. Самое главное в них было то, что её советы касались всегда внутренних изменений, то есть прежде чем совершить какой-то поступок, какое-то внешнее действие, а касалось это чаще всего нашей работы в Рериховском обществе, ты должен был прежде изменить что-то в себе.

Мы приезжали с конкретными вопросами: что делать в том либо другом случае? Теперь, вспоминая те ситуации, понимаешь, что ответы она давала не столько для конкретного случая, сколько на далёкую перспективу. Отвечая на чей-либо вопрос, она адресовала это также и всем находившимся рядом. Она давала советы не только тебе сегодняшнему, но и тому, каким ты будешь много времени спустя, — такая в них была многомерность, столько смыслов! И когда сегодня перечитываешь записи бесед с Наталией Дмитриевной, всегда открывается что-то новое, не замеченное ранее.

Каждый раз, стоит только подумать о Наталии Дмитриевне, — её образ мгновенно возникает в сознании. Она всегда улыбается, всегда подбадривает тебя, и весь её облик излучает такой оптимизм, что невольно начинаешь улыбаться. И ещё. Когда я думаю о том, что для меня является главным в ней, всегда приходит одно — необычайный магнетизм. Это, пожалуй, главное — магнетизм её личности, или, если сказать другими словами, мощь духа и одновременно — сердечное обаяние, покоряющее все сердца. Потому что, увидев однажды Наталию Дмитриевну, услышав её, ты уже не мог жить по-прежнему, не стремиться к ней, не хотеть вновь её увидеть, побеседовать, посоветоваться, и мне кажется, так было практически у всех людей, кто с ней соприкасался. Это была безотчётная и неукротимая потребность общаться с ней и дальше. Магнетизм её духа уже не отпускал и до сих пор не отпускает, и чем дальше, тем это ощущение сильнее.

Однажды я спросила Наталию Дмитриевну: «Всем нам очень трудно даётся борьба с тем, что мы называем астралом, — это страхи, переживания, какие-то ненужные, тревожащие нас чувства. Мы с ними постоянно живём и постоянно с ними боремся. И кажется, что эта борьба бесконечна. Как Вам удалось это в себе преодолеть?» Потому что, конечно, нам было видно, что Наталия Дмитриевна совершенно не проявляет ни страхов, ни раздражения, ни беспокойства. Что бы ни случалось, она всегда спокойна, всегда ровна, оптимистична. Это в ней поражало, и хотелось узнать, как же добиться такого состояния.

На мой вопрос Наталия Дмитриевна ответила, что она не испытывала особой борьбы с такими проявлениями и что, вероятно, это произошло раньше, в прежних жизнях, то есть она уже пришла с этими удивительными накоплениями. Тем не менее Наталия Дмитриевна говорила, что и она работает над достижением духовных высот. Так, она часто читала одну «Каплю», называя её и любимой, и одной из основополагающих. По её словам, в этом стихотворении она как поэт «достигла своего потолка»:

Наталия Дмитриевна говорила, что её заветная мечта — достичь состояния Свидетеля, когда сознание полностью переносится в мир духа. Хотя нам казалось, что именно в таком состоянии она всегда и пребывает, потому что и её самообладание, и чувствознание были просто поразительны.

Ю.В. Цыганкова: В двухкомнатной квартире Наталия Дмитриевна жила с осени 1997 года. Сотрудники хотели улучшить условия жизни Наталии Дмитриевны, ведь увеличивался поток приходящих к ней людей, не хватало места для большого архива, библиотеки, так что дополнительная площадь была крайне необходима.

Везде, где бы ни находилась Наталия Дмитриевна, рядом обязательно располагался телефон, и он всё время звонил. Она говорила, что её жизнь — для людей, и всем, кому она нужна, она готова помочь.

Сейчас на стенах этой квартиры мы видим много репродукций, икон, фотографий, но первое, что здесь появилось, — это икона Святого Николая Чудотворца. Наталия Дмитриевна очень Его любила и передала эту любовь и почитание всем нам.

Запомнился один эпизод, связанный с развеской картин в большой комнате. Наталии Дмитриевне очень нравилась картина С.Н. Рериха «Подвиг». В один из памятных дней ей подарили репродукцию этой картины. Наталия Дмитриевна сама выбирала место, куда её повесить. Выбор пал на место за креслом, то есть за её спиной. Когда мы удивлённо спросили: «Не лучше ли повесить её на противоположной стене, чтобы она была перед глазами?» — Наталия Дмитриевна ответила, что «картина отражается в зеркале шкафа и всё время перед её глазами». И в такие моменты ты понимал, что каждая подробность жизни для Наталии Дмитриевны не носит случайного характера, всё продумано, даже если нам не сразу понятно.

Как строилась работа над журналом? Сначала один из сотрудников издательства работал с Наталией Дмитриевной, а перед сдачей журнала в типографию обычно собиралось всё издательство. Привозили сделанный вручную макет, Наталия Дмитриевна его листала, всё внимательно рассматривала, говорила, какие выбрать цвета для заголовков и фона страниц. О журнале она говорила: «Это наше детище!». Подчёркивала, что это не коммерческое издание, цель его — приобщение к Живой Этике. Когда везли тираж из типографии, первым делом всегда заезжали к Наталии Дмитриевне. Надо было видеть её радость, когда она брала в руки новый номер, как светилось её лицо — это трудно передать словами! И до сих пор мы привозим сюда, на квартиру Наталии Дмитриевны, каждый новый выпуск журнала. Он лежит на её рабочем столе, и мы знаем, что ей доставляет огромную радость выход «светлого вестника».

В работе с Наталией Дмитриевной нам выпадало счастье видеть, как она писала стихи. И это, конечно, всегда было неповторимо и незабываемо. Предсказать это было невозможно, обычно стихи рождались в тот или иной рабочий момент. Этому всегда предшествовала небольшая пауза, Наталия Дмитриевна углублялась в себя, и потом начинали звучать стихотворные строки, а мы быстро их записывали. После она просила перечитать, что мы записали. Вслушивалась, что-то подправляла, но могу сказать, что чаще стихи не правились, то есть они сразу записывались в готовой форме. Наверное, это было тем самым чудом, когда стихи Посылались, а Наталия Дмитриевна их принимала и облекала в прекрасную форму. Новые стихи всегда публиковались в журнале, а потом включались в переиздававшиеся сборники.

Приходилось работать и во второй, маленькой комнате. Здесь Наталия Дмитриевна сидела в своём кресле, на стене — танка «Белая Тара», которую она очень любила. В этой комнате обе стены заняты стеллажами с книгами. На одной из верхних полок стоят сборники стихов любимых поэтов Наталии Дмитриевны. Когда она начинала говорить о поэтах и поэзии, то для нас окружающий мир как будто переставал существовать, мы погружались в мир поэзии. Какое счастье, что есть видеозаписи, где Наталия Дмитриевна рассказывает о своих любимых поэтах, читает их стихи.

Марина Цветаева. Когда Наталия Дмитриевна говорила о ней, то всегда ощущалась какая-то связь между ними. Наталия Дмитриевна часто повторяла, что если бы она могла, то сделала бы всё — была бы рядом с ней, помогала бы по дому, только чтобы Цветаева жила и творила. И когда ты слушал Наталию Дмитриевну, то понимал, что это не высокие и красивые слова, что она действительно сделала бы всё, чтобы облегчить жизнь поэта.

Одно стихотворение Марины Цветаевой для меня очень тесно связано с Наталией Дмитриевной, это «Тоска по Родине...». Однажды Наталия Дмитриевна попросила взять листок со стихотворением с собой на прогулку. Обычно мы прогуливались с ней по рябиновой аллее на Цветном проезде. Я читала его вслух, потому что Наталия Дмитриевна сказала, что хочет выучить его наизусть. Но сейчас мне кажется, что всё это было нужно не Наталии Дмитриевне, а делалось ради нас, её молодых помощников. Когда я читала стихотворение, мне никак не удавалась концовка, не получалось прочувствовать состояние тоски по Родине. И Наталия Дмитриевна объясняла мне, как нужно читать. Постепенно понимание приходило, но всё-такине так быстро.

Наталия Дмитриевна очень глубоко понимала Марину Цветаеву, её душевную боль, любовь к Родине, которую она в этом стихотворении пытается спрятать за внешним безразличием. И конечно, эти чувства, точнее сказать, накал чувств был близок Наталии Дмитриевне. Она сама была человеком великого сердца, которое чувствует каждую травинку, каждый листочек. Мы видели, как она радовалась одуванчику, пробившемуся сквозь асфальт, и бережно его обходила, чтобы не наступить. И нас она учила этой бережности.

С.А. Деменко: Хочу рассказать, как происходила аудиозапись стихов Наталии Дмитриевны из сборников «Капли» и «Перед Восходом» в её исполнении. Основная работа проходила в 1995 году на старой квартире, ещё до переезда на новую. Тогда были записаны все стихи, за исключением раздела «Беседы с Тобой», который она начала начитывать, и мы даже записали два стихотворения, но вдруг она сказала: «Нет. Это не может быть записано. Пусть это останется внутренней беседой». Мне кажется, что даже сам этот момент очень хорошо раскрывает внутренний смысл этих стихов.

Наталия Дмитриевна не хотела, чтобы её стихи были положены на музыку. Хотя, казалось бы, это естественно, когда два вида искусства встречаются. Но она видела невозможность претворения её стихов в песни, была категорически против того, чтобы их исполняли как вокальные произведения, и просила нас доносить до людей это её авторское пожелание.

Накануне дня записи Наталия Дмитриевна могла позвонить и сказать: «Сегодня мы не сможем это сделать. Давайте отложим». Тем не менее иногда, несмотря на то что накануне у неё просто не было сил, запись всё-таки удавалось сделать, и сама Наталия Дмитриевна бывала этому удивлена. Видимо, включался какой-то внутренний резерв сил, и запись происходила. Конечно, были помехи, разные звуки, стуки, шорохи. Каждый раз, когда нам нужно было записать Наталию Дмитриевну, житейское море, его стихии приходили в необычайно беспокойное состояние, и всё, что могло мешать, нам мешало. Для того чтобы обеспечить тишину, мы принимали кое-какие меры, например на звонке вывешивалась табличка с надписью «Просьба не звонить в течение одного часа». А на новой квартире мы даже поставили специальный выключатель, чтобы не было случайного звонка, потому что люди всё время шли к Наталии Дмитриевне. Эти меры немного помогали.

И пусть запись стихов в прочтении Наталии Дмитриевны сделана не полностью, но всё же мы имеем уникальную возможность большую часть стихов слушать в авторском исполнении. Кто, как не автор, сама Наталия Дмитриевна, которая «приняла» эти стихи, превратила их в высокую поэзию, с которой мы сейчас знакомимся и которая нас так вдохновляет, — кто мог их прочитать лучше её? Кто лучше мог передать отношение к Высшему? Ведь, кроме как у неё, мы ни у кого не могли увидеть и, наверное, ни у кого не увидим, как можно относиться к Высшему и почитать Высшее. А у Наталии Дмитриевны это было явлено в высшей мере.

Скажу об одном моменте, связанном с ожиданием Вождя. У Наталии Дмитриевны была очень высокая степень ожидания. Например, мы находимся в квартире Наталии Дмитриевны, идёт какая-то работа — или подготовка журнала, или мы делаем запись её Слова на предстоящий «круглый стол», если вдруг произойдёт сбой со здоровьем и она не сможет приехать (такая дежурная запись нас иногда и выручала). И вдруг раздаётся звонок, и каждый из присутствующих был свидетелем этой высокой степени ожидания. Она говорила: «Кто-то пришёл», — и ты понимал, что Наталия Дмитриевна, что бы ни происходило, какая бы работа ни делалась, — всегда ждёт, всегда в готовности: вот раздастся звонок, и вдруг это Он Пришёл! Она советовала всем изучать книгу «Напутствие Вождю», говорила, что для этого пришло время: «Читайте и думайте. Всё это будет. Мы должны думать о будущем, строить будущее своей мыслью. О будущем так много сказано, и это не случайно».

Конечно, когда Наталия Дмитриевна подходила к двери, она уже понимала, кто там. Она ведь прекрасно всё чувствовала. И тогда включалось другое: подходя к двери, прежде чем её открыть, она внутренне произносила: «Помоги помочь!» Ведь она выполняла свою миссию, а каждый приходящий к ней нуждался в каком-то участии, каком-то внимании и помощи, и она всегда готова была помочь. С этим кратким призывом «Помоги помочь!» она открывала дверь.

Вот те немногие штрихи, «капли», о которых хотелось рассказать, чтобы дополнить портрет Наталии Дмитриевны. Каждое воспоминание — а их ещё будет великое множество — это несколько штрихов, из которых и сложится портрет Наталии Дмитриевны Спириной.

* По материалам одноимённого фильма СибРО (2020 г.).

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: