Журнал: № 8 (256), Август, 2015

Б.С. ДУГАРОВ, доктор филологических наук, г. Улан-­Удэ

Доклад на IX Рериховских чтениях. Новосибирск, 4 – 6 октября 2014 г.

Ю.Н. Рерих с бурятскими учёными. Улан-­Удэ, 1959 Н.К. Рерих. БУДДА В ПОДВОДНОМ ЦАРСТВЕ (ИСПЫТАТЕЛЬ). 1946 Н.К. Рерих. БУМ-­ЭРДЕНИ. 1947

Труды Юрия Николаевича Рериха, безусловно, сохраняют своё научное значение и актуальность при обращении ко многим важным вопросам истории и культуры не только Тибета, но и сопредельной с ним Монголии и Центральной Азии в целом. Одним из таких сложных и малоисследованных вопросов является, например, проблема генезиса полиэтнического эпоса — Гэсэриады, получившей распространение от Гималаев до Байкала. Эта проблема связана с истоками фольклорно-мифологической традиции не только тибетского, но и тюрко-монгольских народов и временем начального формирования их героических сказаний, которое эпосоведы относят ко второй половине I тысячелетия.

В данном историческом контексте особый интерес представляет исследование Ю.Н. Рериха, демонстрирующее его широкий, основанный на знании древних этнокультурных реалий взгляд относительно происхождения самой тибетской Гэсэриады. Учёный отмечает, что в этом произведении присутствуют мотивы, заимствованные из нетибетских источников, под которыми, вероятно, подразумевались тюрко-монгольские сюжеты о герое-правителе небесного происхождения. По его словам, территория Северо-Восточного Тибета издавна служила своего рода убежищем для кочевых племён, обретших новую родину в предгорьях Гималаев в стороне от неспокойного степного пояса Центральной Азии. Несомненно, что эти пришельцы приносили с собой свои племенные сказания и песни, постепенно включавшиеся в эпос тибетских племён, — эпос о Кэсаре, могучем царе-воителе из Линга¹.

Учёный пишет, что тибетская традиция сохранила память ещё и о «другом Кэсаре», легендарном вожде племён Центральной Азии, предводителе врагов Тибета, для которого он был как «бешеный конь». В то же время он причисляется к тетраде великих царей мира, и локализация его владений связана с северной стороной (под созвездием Большой Медведицы). В отличие от трёх других царей: китайского — Владыки мудрости (восток), индийского — Владыки религии (юг), иранского — Владыки богатств (запад), Кэсар именуется Царём воинств и одновременно Владыкой лошадей. По всей видимости, это определение соответствует исторической правде, так как кочевые империи и государства, сменявшие друг друга на просторах Центральной Азии, отличались прежде всего своей воинственностью и великолепно организованной боевой конницей, приносившей им славу и богатство. Ю.Н. Рерих подчёркивает, что отождествление Кэсара с обобщённым образом вождя северных кочевников имеет долгую и прочную традицию в тибетской историографии. При этом учёный полагает, что под центрально-азиатским народом царя Кэсара подразумеваются тюрки².

Действительно, отождествление Кэсарова воинства с древними тюрками имеет под собой реальную историческую почву, ибо почти вся история I тысячелетия н.э. была, как известно, ознаменована гегемонией тюркоязычных этносов на территории Центральной Азии (первая в истории кочевников империя хунну, эпоха тюркских каганатов). Но при этом необходимо оговориться, что наряду с тюрками здесь присутствовали и монголоязычные племена, именуемые хор, создавшие хунну-сяньбийское государство, которое играло в период с IV по VII в. на территории Ганьсу и Цинхая «очень значительную роль и за его пределами»³. Именно с хорами — протомонголами (тогонами), подчинившими своей власти пратибетские племена и вступившими с ними в длительный этнокультурный контакт, связано зарождение Гэсэриады как результат фольклорно-мифологического сотворчества⁴. Поэтому с давних пор тибетцы называли своих северных соседей хор-па, подразумевая под этим наименованием тюрков и монголов. Примечательно, что данный термин сохранился в ряде монголо-бурятских этнонимов: хори, хорчин, хорлос, хурлат и др.

Указание на латеральную связь страны тюрко-монгольских номадов с созвездием Большой Медведицы, которое приводит Ю.Н. Рерих, также не лишено основания. Культ данного созвездия был широко распространён среди монголоязычных народов, о чём свидетельствуют памятники культовой поэзии, например старомонгольский обрядовый текст «Поклонение созвездию Семи Старцев» (Doluγan ebügen kemekü odun-u sudar). До недавнего времени аларские буряты — хонгодоры — совершали общеплеменной тайлган, посвящённый Семи Старцам, некогда превратившимся в созвездие Долон yбгэд — Большую Медведицу⁵. Бурятская легенда символично перекликается с алтайской, согласно которой эпический Когюдей-Мерген после завершения своих земных подвигов поднимается в небо и становится созвездием Семи Каанов или Семи Когюдей-Мергенов⁶. Схожий астральный мотив фигурирует и в бурятском эпосе, где Гэсэр создаёт созвездие Большой Медведицы из черепов семи чёрных кузнецов, выступая в роли божества-демиурга⁷. Данное созвездие выступает и в качестве места проведения собрания небесных богов в одном из эхирит-булагатских вариантов Гэсэриады⁸.

Несомненно, сведения о раннем периоде тибетско-центрально-азиатских связей, приводимые Ю.Н. Рерихом, покоятся на устных источниках, но сам факт их существования представляет определённый интерес как пример, подтверждающий имманентность северной версии мифологемы сына неба, обретшего в трансгималайско-сибирском этнокультурном пространстве имя Гэсэр. Необходимо также указать, что в своих суждениях о «другом Кэсаре» учёный ссылается на письменный источник «Заветы Падмасамбхавы», посвящённый апокрифическому житию Падмасамбхавы — основателя старейшей тибетской буддийской школы ньинма (VIII в.), приверженцы которой первыми приняли «Сказание о Кэсаре» и приспособили его к своим потребностям. Согласно выводу, к которому приходит Ю.Н. Рерих, Гэсэриада представляет собой «старинный памятник кочевой поэзии, созданный усилиями нескольких кочевых народов». Его древнее ядро принадлежит общему наследию Центральной Азии⁹. Эта точка зрения содержит «продуктивную идею» и находит подтверждение в научных изысканиях отечественных монголоведов и историков Ц.Ж. Жамцарано, Л.Л. Викторовой, П.Б. Коновалова, ссылки на труды которых приведены выше.

Следует подчеркнуть, что в трудах Ю.Н. Рериха содержится множество ценных сведений не только о генезисе центрально-азиатской Гэсэриады, но и о религиозно-культурном наследии «страны снегов», её истории в связи со знаковыми фигурами тибетского буддизма. В этом отношении значительный интерес представляет сочинение тибетского историка XV ве­ка Шоннубала «Голубые анналы» («Дэбтэр-онбо»), ценнейший источник по истории и культуре Тибета, впервые введённый в научный оборот Ю.Н. Рерихом благодаря его переводу на английский язык. Автор этих строк, в течение многих лет занимавшийся изучением жизни и творчества тибетского йогина, поэта-отшельника Миларайбы, чьи произведения хорошо известны и в Бурятии, неоднократно обращался к вышеназванному источнику, где смог почерпнуть немало данных по интересующей его теме¹⁰. В связи с этим отметим, что даты жизни Миларайбы (1040 – 1123) указаны именно в этом произведении, хронологическая точность которого отмечена как самими тибетцами, так и тибетологами¹¹.

Сам же Ю.Н. Рерих в своём обзоре тибетской литературы высоко отзывается о Миларайбе как о буддийском поэте, воспевавшем в стихах созерцательную жизнь отшельника в пещерах к северу от вершины Эвереста (Джомолунгмы). Имя же его (в латинской транслитерации Mi la ras pa) в переводе означает «отшельник Мила, одетый в рубище». Сборник его песнопений «Милэй Гурбум» пользуется огромной популярностью у тибетцев и монголов¹². Действительно, неординарная личность Миларайбы, его жизненный путь и духовные поиски, отражённые в многочисленных стихах, и поныне остаются привлекательными для исследователей и ценителей поэзии буддийского Востока. Творчество Миларайбы с конца XIX столетия постоянно находится и в поле зрения российских востоковедов. Его имя неоднократно упоминается в трудах отечественных тибетологов и монголоведов Б.Я. Владимирцова, Б.Б. Барадийна, Г.Ц. Цыбикова, А.И. Вострикова, В.С. Дылыковой и других, отмечавших «самобытность и значимость художественного наследия тибетского поэта»¹³.

В отличие от многих исследователей Ю.Н. Рерих сам бывал в Гималаях и изнутри прочувствовал самобытную культуру тибетского народа, поэтому его наблюдения и высказывания отличаются «эффектом присутствия». В книге путевых записок Ю.Н. Рериха «По тропам Срединной Азии», изданной впервые на русском языке в Хабаровске в 1982 году в связи с 80-летием автора, есть немало интересных наблюдений о духовной жизни народов Гималайского региона, стержнем которой является древняя буддийская традиция. Приводятся заметки о выдающихся деятелях индо-тибетского буддизма Атише, Наропе, Марпе и других, среди которых выделяются посвящённые Миларайбе. Так, Ю.Н. Рерих пишет о настенных фресках в Ладаке, представляющих собой живописное повествование о жизни Миларайбы, об известных эпизодах из его биографии¹⁴. Подробно излагается легенда о споре Миларайбы с самоуверенным проповедником бонпо («чёрной веры») по имени Наро-Бончун. Тот вызвал Миларайбу на состязание: кто первым достигнет вершины Эвереста. И сам, пока Миларайба погрузился в свои мысли, воспарил благодаря своей сверхъестественной силе к искомой вершине. Но прежде чем он долетел до Эвереста, на вершине пика уже восседал на сияющем троне Миларайба. Потрясённый бонпосец упал в глубокую пропасть, тем самым признав своё поражение и превосходство буддийского вероучения.

Примечательно, что эта легенда активно бытует в местности с тюрко-монгольским названием Тенгри, в самом сердце Гималаев. Здесь, в неприступных горных долинах, пишет путешественник, до сих пор живут ревностные хранители заветов мудреца, святого Франциска страны снегов. Здесь можно услышать песни Миларайбы и, как гласит предание, прислушиваясь к своему внутреннему голосу, увидеть на стене пещеры его лик¹⁵.

Напомним, что книга Ю.Н. Рериха «По тропам Срединной Азии» вышла в переводе с английского, осуществлённом Н.Н. Зелинским. Оригинал же был опубликован в 1931 году в Лондоне. Спустя более полувека книга, преодолев «железный занавес», дошла до советского читателя. Путевые дневники Юрия Николаевича органично дополняют книгу его отца, Н.К. Рериха, «Алтай — Гималаи», изданную в Москве в 1974 году. В ней также содержатся упоминания о Миларайбе, например притча о встрече Миларайбы с Атишей (982 – 1054), индийским проповедником буддизма в Тибете, одним из крупнейших деятелей махаяны. Воссели оба, говорится в притче, на кончиках былинок. Под Миларайбой травинка слегка погнулась, а под Атишей — нет. Знак приоритета традиции: Атиша был из Индии — родины Будды¹⁶.

Не случайно полевой стартовой площадкой Ю.Н. Рериха как учёного и его «рабочим кабинетом» стала Срединная Азия, а путевые записки содержат множество примечательных вещей, сквозь которые сквозит взгляд профессионального востоковеда. Например, описание тогдашнего Улан-Батора, с историческими экскурсами, настолько зримо, подробно и обстоятельно, что возникает ощущение, будто вместе с автором идёшь по монгольской столице, приобретающей новый облик, но сохранившей буддийские черты в действующих храмах и монастырях и таящей уникальные возможности для изысканий учёных-тибетологов.

В продолжение темы мне хотелось бы поделиться личными воспоминаниями, связанными с именем Ю.Н. Рериха, его деятельностью и научным наследием. В середине 1970-х годов, во время учёбы в аспирантуре московского Института востоковедения АН СССР, я имел счастливую возможность неоднократно посещать кабинет Ю.Н. Рериха, где всё напоминало о его хозяине, выдающемся востоковеде, возглавлявшем после возвращения на родину сектор философии и истории религии Индии в этом институте. Это была, на мой взгляд, святая святых советской буддологии того времени. Тибетские танка, привезённые Ю.Н. Рерихом из Индии и вывешенные на стенах кабинета, создавали особую ауру для работавших здесь учёных.

Первым делом я тогда ознакомился со всеми каталогами, которые отражали необычайно широкий спектр научных пристрастий учёного. Как помнится, выписал свыше тридцати названий, в основном на иностранных языках. Помимо работ по тибетологии и буддологии моё внимание привлекли недоступные для тогдашнего российского монголоведа издания, о существовании которых я даже не подозревал. Например, книга Эренжена Хара-Давана «Чингис-хан как полководец и его наследие. Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII – XIV вв.», изданная на русском языке в Белграде в 1929 году. Я тут же выписал эту работу и законспектировал её содержание. Также показалась любопытной статья Г.К. Гинса «Монгольская государственность и право в их историческом развитии» (Вестник китайского права. Харбин, 1932, № 3, с. 5 – 53). В кабинете Ю.Н. Рериха мне приходилось не раз встречаться и беседовать с Ю.М. Парфионовичем, одним из ведущих тибетологов страны, работавшим в то время совместно с В.С. Дылыковой над подготовкой к изданию многотомного тибетско-санскритско-русско-английского словаря — незавершённого гигантского труда всей жизни Ю.Н. Рериха.

В годы моей учёбы в аспирантуре доводилось мне бывать и на московской квартире Ю.Н. Рериха, с хозяйкой которой И.М. Богдановой я впервые увиделся на вечере памяти Ю.Н. Рериха (в связи с его 70-летием), прошедшем в Институте востоковедения в декабре 1972 года, а ближе познакомился 16 февраля 1973 года на открытии выставки «Восток в творчестве Рериха» в Музее народов Востока. Сама квартира, просторная и светлая, представляла собой как бы музей творений Николая Рериха. Сразу же бросилась в глаза на фоне гималайских этюдов знаменитая картина «Гэсэр-хан», которая каждый раз открывается по-новому и всегда вызывает у меня рой ассоциаций. Также привлекли моё внимание картины «Бум-Эрдэни» (написанная по мотивам ойрат-монгольского эпоса) и особенно «Будда в подводном царстве». Это большое объёмное полотно ни разу, кажется, на выставках Рериха не появлялось и в альбомах не воспроизводилось. По крайней мере, я его видел впервые и не скрывал своего изумления. И.М. Богданова показала мне и кабинет Юрия Николаевича. Письменный стол, редкие книги и ксилографы (индийские, тибетские, монгольские), геральдический знак Рерихов — всё напоминало о хозяине дома, ушедшем в вечность, но незримо присутствовавшем здесь.

Думается, уместно будет напомнить мне, как очевидцу, и о Третьих Рериховских чтениях, посвящённых 80-летию Ю.Н. Рериха и проходивших 13 – 16 сентября 1982 года в Бурятии. В качестве преамбулы необходимо сказать, что сам Ю.Н. Рерих имел плодотворные связи с бурятскими учёными в бытность его профессором ИВ АН СССР с 1957 по 1960 г. Сохранилась уникальная фотография, на которой он запечатлён в окружении коллег из Бурятского института общественных наук (БИОН). Впервые же Ю.Н. Рерих посетил Улан-Удэ (Верхнеудинск) в 1926 году в ходе семейной Центрально-Азиатской экспедиции Рерихов (Алтай — Гималаи).

Третьи Рериховские чтения собрали представительный состав из учёных Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Барнаула, Читы, из национальных республик — Киргизии, Тувы, Хакасии. На пленарном заседании выступили директор БИОН В.Ц. Найдаков, В.Е. Ларичев (Новосибирск), Н.В. Кочешков (Владивосток), Б.П. Гуревич (Москва), Р.Е. Пубаев, В.В. Мантатов (Улан-Удэ). На четырёх секциях: истории, археологии и этнографии; философии и религиоведения; источниковедения восточной медицины; литературы и искусства — было представлено в общей сложности около 60 докладов, больше половины которых приходилось на хозяев конференции. Мне довелось выступить с докладом на тему «"Намтар" Миларайбы и его монгольская версия». В заключение конференции был организован выезд на Байкал и показан научно-популярный фильм «Николай Рерих», сценарист которого Ренита Григорьева выступила с интересными комментариями. Примечательно, что время проведения конференции совпало с приездом в Бурятию Далай-ламы, что стало неким символическим знаком.

К слову, более подробная информация о Рериховских чтениях и их участниках содержится в моей недавно изданной книге «Сутра мгновений»¹⁷, в основу которой легли дневниковые записи 1982 года. На страницах этой книги Ю.Н. Рериху посвящено немало строк, раскрывающих некоторые грани его творческого облика. Помимо того, в «Сутре мгновений» много места отведено размышлениям о Н.К. Рерихе, его духовных и творческих исканиях в контексте времени, в которое он жил и которое он опережал своими космическими прозрениями.

Действительно, Николай Рерих, в котором сочетаются пытливый взгляд путешественника, видение художника и ум мыслителя, перешагнувшего барьеры времени и пространства, — личность многогранная, светоносная, притягательная. Говоря образно, она возвышается над буднями XX столетия подобно Канченджанге — сокровищнице заоблачных снегов.

Сын Н.К. Рериха Юрий Николаевич, несомненно, является достойным наследником отца, аккумулировавшим свой личностный потенциал в научной ипостаси. Он проявил себя на поприще востоковедения как маэстро ориенталистики, полиглот высшей пробы, державший в своих руках нити от многих сокровенных тайн Тибета и Центральной Азии. Приятно сознавать, что его жизненная и научная стезя не раз пересекалась с Бурятией, которая помнит его и черпает много полезного из обширного творческого наследия выдающегося учёного.

---

¹ См.: Рерих Ю.Н. Сказание о царе Лингском // Тибет и Центральная Азия. Самара, 1999. С. 59.

² Там же. С. 78 – 79.

³ Викторова Л.Л. Этнокультурные связи монгольских и тибетских племён в древности и раннем средневековье // Центральная Азия и Тибет. Новосибирск, 1972. С. 64 – 65.

⁴ См.: Жамцарано Ц.Ж. Конспект улигеров // Архив востоковедов Санкт-Петербургского отделения Института востоковедения РАН. Ф. 62, л. 140; Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье). Улан-Удэ, 1999. С. 109 – 110.

⁵ См.: Зимин Ж.А. Шаманистические культы в Алари // Центрально-азиатский шаманизм: философские, исторические, религиозные аспекты. Улан-Удэ, 1996. С. 86.

⁶ См.: Маадай-Кара. Алтайский героический эпос. М., 1973. С. 436.

⁷ Абай Гэсэр / Вступ. ст., подгот. текста, пер. и коммент. А.И. Уланова. Улан-Удэ, 1960. С. 279.

⁸ См.: Curtin J. A Journey in Southern Siberia. The Mongols, Their Religion and Their Myths. Boston, 1909. Р. 134 – 135.

⁹ Рерих Ю.Н. Тибет — страна снегов // Тибет и Центральная Азия. С. 268.

¹⁰ См.: Roerich G.N. The Blue Annals, p. II. Calcutta, 1953. Р. 399 – 725.

¹¹ См.: Ibid. Р. 427.

¹² См.: Рерих Ю.Н. Тибетский язык. М., 1961. С. 32.

¹³ Дугаров Б.С. «Намтар» Миларайбы и его монгольская версия // Буддизм и литературно-художественное творчество народов Центральной Азии. Новосибирск, 1985. С. 49 – 50.

¹⁴ См.: Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. Хабаровск, 1982. С. 44.

¹⁵ Там же. С. 278 – 279.

¹⁶ См.: Рерих Н.К. Алтай — Гималаи. М., 1974. С. 23 – 24.

¹⁷ См.: Дугаров Б.С. Сутра мгновений. Улан-Удэ, 2011. С. 299 – 306.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: