Журнал: № 8 (88), Август, 2001

Экспедиция приехала на станцию поздно ночью. В доме все дачники давно спали, и только хозяйка с помощницей хлопотали на летней кухне, приготовляя поздний ужин для ожидавшихся гостей. Приезд экспедиции наполнил шумом и гомоном спящий дом. Сотрудники втаскивали и раскладывали вещи, отдавали распоряжения, стучали тяжёлыми дорожными сапогами, громко разговаривали. В сонное царство ворвалась струя бодрой, деловой, кипучей жизни, не считавшейся со спячкой, царящей в доме.

Девушка проснулась и никак не могла снова заснуть. Её раздражало, что приехавшие люди совсем не думали о том, что в доме спят, и шумели так, как будто специально хотели её разбудить. Она прислушивалась к голосам, молодым, энергичным. Начальника экспедиции совсем не было слышно. Она смутно помнила его голос, — она была на одном из его выступлений, он говорил тихо и очень спокойно; и несмотря на то что она находилась всё то время как в дурмане, она всё же не могла не запомнить этой манеры говорить. В ней было что-то...

Эти воспоминания не давали ей заснуть. Ей захотелось выйти в соседнюю комнату, где шумели люди, и высказать им своё неудовольствие по поводу того, что приезжие не считаются с обитателями дома и не дают им спать. Она встала и накинула зелёный шёлковый халатик, привезённый ей на днях в подарок женихом, но поколебавшись немного, раздумала. Почему-то она не решилась сделать это и легла снова.

Постепенно гомон затих. Гости поужинали и расположились на ночлег. Глава экспедиции поместился в большой комнате, смежной с той, в которой жила девушка. Помечтав о приехавшем к ней из города женихе, остановившемся в этом же гостеприимном доме, и о предстоящей завтра интересной прогулке вдвоём в горы, и о том счастье, которое ожидает её в ближайшем будущем, девушка наконец успокоилась и заснула.

Завтрак для членов экспедиции был накрыт в большой столовой, где обычно обедали дачники. Девушке пришлось пройти через эту комнату по дороге в сад, где на этот раз пили чай постояльцы. Проходя мимо сидевшего во главе стола знаменитого путешественника, она с любопытством взглянула на него. Ведь она так много слышала и читала о нём, а последнее время вокруг его имени была поднята такая шумиха... Правда, теперь ей было не до всего этого. Розовые облака нежных чувств заслонили от неё весь мир. В другое время она, вероятно, не пропустила бы такой редкой встречи и постаралась бы даже познакомиться со столь выдающимся человеком, но сейчас она была занята исключительно своим женихом, приехавшим к ней на неделю в отпуск и заполнившим все её мысли и чувства. К тому же он был страшно ревнив и не потерпел бы никакого общения с посторонними мужчинами с её стороны. Да она и не стремилась теперь никуда и ни к чему. Он её так любил и уверял её, что их ожидает неописуемое счастье, которое он ей даст на всю жизнь, и что она его кумир, которого он будет всегда носить на руках и обожать. Что же ей ещё было нужно?!

Всё же она взглянула на сидевшего за столом человека, которого никак нельзя было назвать стариком, несмотря на то что у него была седая борода. У него было такое свежее, гладкое и ясное лицо и крепкая, бодрая фигура. Неожиданно, в ответ на её взгляд, он привстал и очень приветливо поздоровался с ней. То же сделал и его сын, сидевший по левую сторону от него. Она была приятно удивлена такой приветливостью и приписала её особой учтивости этих знаменитых людей. Жених, также заметивший происшедшее, истолковал это по-своему, решив, что сидевшие за столом не могли, конечно, остаться равнодушными к самой интересной девушке в мире. Ответив на ходу лёгким поклоном на неожиданное приветствие, она вышла из комнаты. На этом закончилась встреча, о которой она тут же забыла.

Прошло много лет, и она снова приехала на эту маленькую станцию. Розовые облака, окутывавшие её сознание в тот роковой для неё год, бесследно рассеялись, как это и полагается облакам. Вместе с ними растаяло и всё остальное, казавшееся тогда таким прочным и непоколебимым.

Из всего того, что составляло тогда её жизнь, ничего не осталось. Не было ни мужа, ни семейного счастья, ни спокойной, обеспеченной жизни, ничего, что она раньше так ценила и на чём хотела построить свою жизнь. Всё это исчезло, как тот старый дом, где останавливалась экспедиция, и который она, приехав сюда, тщетно искала. На его месте вырос целый рой маленьких, грязных глинобитных фанз, вокруг которых ползали крикливые, чумазые ребятишки и валялись в лужах чёрные свиньи.

Но теперь, взамен всего утерянного и давно забытого, о котором она больше не вспоминала, она имела то, что составляло её единственное, неотъемлемое счастье, которое она не променяла бы ни на какие блага мира. С ней была одна из тех книг Откровения Новой Эпохи, данных людям через того самого человека, который много лет тому назад так приветливо поздоровался с незнакомой ему девушкой.

И она приехала сюда ещё раз, для того чтобы окончательно понять, какое истинное счастье встречи с Вестником Света было неповторимо и безвозвратно упущено ею во имя карточного домика малого личного счастья, который так позорно рассыпался при первом же порыве ветра суровой жизни. И она снова ходила здесь, по этой земле, по которой прошёл он, смотрела на скалы, видевшие его, дышала воздухом, которым он дышал когда-то, и понимала, что она здесь теперь для того, чтобы перед вступлением в Новый Мир окончательно искупить свою роковую ошибку. Теперь она понимала, что в ту встречу она имела возможность приобщиться к полной чаше напитка Истины, отдельные капли которого она потом в течение многих лет с таким трудом и напряжением собирала. Ибо, несмотря на все книги, которые она имела, ничто не могло бы дать ей то, что она получила бы при личном, непосредственном соприкасании с великим духом. Но тогда она была ещё не готова...

Под конец своего кратковременного пребывания на станции она пришла однажды к огромной скале, похожей на голову воина в старинном головном уборе и называвшейся местными жителями «шлемом Чингиз-хана», и там написала стихи о Вестнике, идущем по коре Земли и насыщающем её сознанием духа. После этого ей стало легче, как будто в этих стихах, или через них, произошла вторая встреча, особая и несказуемая, при которой было понято то, что осталось неопознанным в первой. И в этом понимании заключалось искупление того невежества, которое могло разбить всю её жизнь и судьбу, если бы не та незримая Рука помощи, которая, как она теперь ясно видела, вела её через все пропасти жизни и помогала преодолеть всё. Теперь она могла уехать отсюда и жить дальше, в надежде в каких-то других мирах и обликах снова встретить светлого Вестника, на этот раз так, как до'лжно.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: