Журнал: № 8 (352), Август, 2023

ЧЕМУ ОНА НАС УЧИЛА

 Много людей испытывали притягательную силу Е.П. Блаватской; на одних действовала её сила, других привлекал её необыкновенный ум, третьих — её дар обаятельной беседы.

Но меня притягивало к ней иное: благая весть, которую она нам принесла, заставила меня полюбить её, и я смотрел на Елену Петровну не только как на друга и учителя, но и как на нечто бесконечно более высокое.

И я попробую, хотя слабо, выразить то, что она ставила передо мной и перед многими другими как цель стремлений и что нас соединило с ней связью, которую не разорвёт сама смерть.

Прежде всего и впереди всего она научила нас понимать цель жизни. Я хочу этим сказать, что она показала нам истинную цену временной жизни и пробудила в нас веру в жизнь вечную. Кто проникнется сознанием, как обманчива временная жизнь, тот начинает черпать своё вдохновение из источника гораздо более глубокого, чем мир внешних форм. Без неё мы все бродили в потёмках и не видели в жизни ничего, кроме безнадёжной загадки. И она не только дала нам новую философскую систему, она сделала гораздо больше: те нити, которые тянутся назад в прошлое и вперёд в будущее и которые мы не могли уловить, она собрала их воедино, показала нам узор, который возникает от перекрещивания этих нитей, и разъяснила, для какой благой цели совершается эта ткань.

Она давала нам Теософию не как учение, не как религию, философию или гипотезу, а как живую силу, которая должна проникать в самые недра нашей жизни.

Благая весть, передаваемая миру, должна неминуемо облечься в ряд учений и получить внешнюю форму. Но не внешнему учила она нас; она заставляла нас видеть далее формы и делать побуждением для нашей деятельности живой принцип. Она понимала под Теософией бесконечно более того, что изложила в своих книгах. Ближе всего к её духу стоит «Голос Безмолвия», но и эта книга не выражает всего, что она могла передать, если бы умели слушать её.

Основная нота всех её учений и всей её жизни — самопожертвование.

Вот что говорит «Голос Безмолвия»: «Остановись, ученик, и послушай ещё одно слово. Можешь ли ты вырвать из своего сердца божественное сострадание? Сострадание не качество; оно закон из законов, вечная гармония, сам Бог (Alaya's Self); безграничная вселенская сущность, свет пребывающей правды, лад всех вещей, закон вечной любви».

«Наклони свою голову и слушай всеми силами, о Бодисаттва, — сострадание говорит: может ли быть блаженство, когда всё, что живёт, должно страдать? Согласишься ли ты спастись, пока в ушах твоих раздаётся крик мировой скорби?» (...)

Елена Петровна никогда не соединяла со словом «теософ» ограниченного смысла. Она не раз указывала нам на людей, которые не только не примыкали к теософическому движению, но даже были его противниками; на них она указывала как на истинных теософов. Она давала свои учения для того, чтобы люди могли освободиться из-под власти внешних форм, жили духовно, видели в человеке брата и искали общения с Богом. Удивительно ли, что она, так пламенно верившая в божественную природу человека и в божественный закон любви, относилась с таким презрением к материализму и всякой догматической узости? (...)

Она учила нас Теософии не словами, а примером. Она сама была величайшим из теософов не потому, что создала теософическое движение и принесла миру сокровища древней Мудрости, а потому, что способна была на великое самоотречение.

Вильям Кингсланд
автор книг и статей
по вопросам теософии и религии

* * *

Первое моё впечатление от Е.П. Блаватской было впечатление необыкновенной силы, и это впечатление всё росло. Наш первый разговор шёл о ничтожестве материалистического мировоззрения, и не столько её речи убеждали меня, сколько впечатление, что передо мной воистину бессмертный дух, одним своим присутствием разрушающий отрицание духовной жизни.

Это чувство её силы нисколько не давило и не унижало слабых, это было впечатление глубины и такого размера души, который охватывает всякую суть до самого первоисточника.

Это первое впечатление силы постепенно смягчалось её удивительной сердечной добротой, всегда готовой забыть себя и отдаться нуждающемуся.

Все, кто когда-либо поднимались по дикой горной тропинке, знают, как ускользает величие гор и глубина долин от внимания путника, прикованного к ближайшим деревьям, птицам и цветам, пока он не поднимется на самую высоту, откуда его взору сразу откроется вся необъятная ширина пейзажа.

Такие поразительные минуты подъёма на духовные высоты я испытывал часто в присутствии Елены Петровны...

С непреодолимой силой и энергией утверждала она существование бессмертного духа и учила реальности духовного мира, сама проявляя такие свойства, каких я не мог себе даже представить у смертного человека. С небывалой мощностью восставала она против тёмной тучи зла и невежества, окутывающей со всех сторон земную жизнь; пролом, который сделан ею в этой свинцовой туче, пролом, показавший нам сияющий свет в небесах, доказывает, с какой силой наносила она свои удары. Для неё была единственным обязательным законом действительность духовной природы; деспотизму физической природы она не подчинялась никогда.

Ничему из всех её необыкновенных свойств я так не удивлялся, как её глубокому смирению, её постоянной готовности радоваться достоинствам в других и всегда забывать свои собственные великолепные дары. Е.П. Блаватская была похожа на горный поток, вытекающий из глубокого светлого озера, скрытого за облаками и несущего богатства заоблачных сфер в земные долины. Вместе с водой быстрый поток свергает с горных высот зёрна золота и драгоценных камней и рассыпает их по пескам долины. Находя эти драгоценности, жители долин начинают верить, что там, на горах, много сокровищ, и до самой смерти стремятся к ним...

Чарльз Джонстон
американский писатель, переводчик,
издатель теософического журнала
 

ЧЕМ ОНА БЫЛА ДЛЯ МЕНЯ

 Только два года прошло с того момента, как я её узнал. Но эти два года были для меня так полны, что кажется мне — целые века прошли с тех пор, как я впервые увидел её. Если верно, что жизнь человеческая должна измеряться по периодам духовного развития, то время, с того дня как я первый раз пожал руку Е.П. Блаватской и до той минуты, как я помогал убирать её гроб пальмами её любимого Востока, было для меня богаче, содержательнее и длиннее целой человеческой жизни. Я пришёл к ней материалистом, а ушёл — теософом; через эту пропасть она сумела построить мост в моей душе. Она была моей духовной матерью, и не могло быть матери более любящей, терпеливой и нежной. (...)

Нескольких бесед с ней было достаточно, чтобы для меня засветился новый свет: она ввела меня в духовный мир, показала мне силу истинного самоотвержения и дала последовательную жизненную философию, цельное знание человека и его связи с духовным миром. Вот что привлекало меня к ней, а вовсе не её чудотворные силы, которых я лично даже и не видал. ...Я нашёл в ней учителя, который сумел разрозненные нити моего мышления соединить в ясную и цельную ткань.

Она не выносила, когда её хвалили... В ней всё было — искренность и правда. Её полное равнодушие к условностям и внешним формам происходило от полноты её духовного ведения.

Я хорошо сознаю, что всё, что я сказал, и несовершенно, и недостаточно. Истинная Елена Петровна показывалась нам только изредка и случайно, и единственный ключ к пониманию этой необыкновенной натуры — в том живом примере, который она давала нам своей самоотверженной жизнью. Жизнь эта научила нас видеть цель не в личном благе, а в служении миру, в служении без ропота, до самого конца.

Герберт Бурроу
член Парламента

 * * *

Кто знавал Е.П. Блаватскую ближе, тот испытал на себе очарование её личности, её удивительной сердечной доброты. Иногда она радовала всех окружающих своим детски весёлым настроением, и тогда на её лице светились и сверкали радость и остроумие, каких я никогда не видала на другом человеческом лице, и тогда она завоёвывала все сердца, как бы в бурном порыве.

Замечательно, что она с каждым была другая: никогда я не видала её одинаковой с двумя разными людьми. Она немедленно замечала слабые стороны человека и удивительно умела влиять на них... Кто был с ней часто, тот постепенно приобретал дар самопознания... (…)

В неё, стоявшую всегда впереди всех в Теософическом Обществе, попадали все ядовитые стрелы насмешки и клеветы, как в живой щит, который принимал на себя все удары и прикрывал собой всех слабых и споткнувшихся. Она была, так сказать, добровольная жертва, на незаслуженных мучениях которой строились и крепли жизнь и успех Теософического Общества. Немногие знают это. Только те, которые, как я, день за днём, жили с ней, которые видели её постоянные телесные страдания и нравственные муки, переносимые ею с таким мужеством и непобедимым терпением, и которые в то же время могли наблюдать за ростом и успехом Общества, возникшего единственно благодаря её великой душе, только они поймут, как велик наш долг перед ней и как мало сознаётся этот долг...

Графиня К. Вахтмейстер
член Теософского Общества
 

ВЛИЯНИЕ Е.П. БЛАВАТСКОЙ НА РАССТОЯНИИ

 В первый раз я узнал её имя из отчётов «Общества Психических Исследований». (...) Читая отчёты, я не мог не увидать, какая это сила. Эта сила и энергия её характера поразили моё воображение, и я захотел услыхать учение женщины, которая не только одолела преследования и трудности всякого рода, но и пересилила самое смертоносное орудие нашего века: насмешку, презрительный хохот, раздавшийся в двух частях света. В тот же вечер я отправился в частное собрание, где А. Гебхард читал реферат о Теософии.

Всё, что я узнал тогда, до того озарило мой внутренний мир, что я вернулся домой потрясённым, все мои мысли были заняты услышанным, и меня перестало мучить любопытство относительно загадочной личности Е.П. Блаватской.

Только позднее, когда новое учение — путеводная звезда и утешение моей жизни — раскрывалось передо мной всё полнее и шире, я открыл в своём сердце глубокую, прямо пламенную благодарность к вестнику, который на всё дерзнул, всё перенёс, чтобы дать нам благо истинного света. Она сделалась моей матерью, моей благодетельницей, моим руководителем.

Желание выразить ей чем-либо мою безграничную благодарность превратилось в потребность подражать ей, следовать за ней, работать по мере сил, чтобы тот хлеб жизни, который она давала мне, давать и другим голодным.

Мне казалось, что между ею и мной, жившими на противоположных концах земного шара, нет расстояния, что великая волна её духовной деятельности захватила и меня, и я чувствую её. Только тот, кто испытывал на себе такое влияние, может понять, как велик подъём энергии, который происходит от соприкосновения с великой душой. (...)

Тонкий аромат её души достигал к нам через океаны и оживлял каждое в созвучии бившееся сердце, укреплял наши силы, зажигал в нас отвагу. Мы, которые знаем её влияние на нашу жизнь, можем только улыбаться, слушая её врагов. Никогда она не могла бы вызвать в нас стремление к истине и к добру, если бы сама была далека от них.

Приведу слова одного человека, который жил с ней рядом: «Что бы ни говорили о её личности, я лучшей не знал. В ней была крепость и достоинство древнего Друида, и лучше всего её определяет девиз Друидов: "За истину — против всего мира"».

Хотя я не знал её во плоти, но она одна из всех вождей человечества дала мне истинное познание и научила стоять за правду перед лицом всего мира. Душа, которая способна сотворить такое издалека, не может быть зависимым лучом, она — один из тех больших световых центров, которые никогда не умирают, хотя бы мы некоторое время и называли её по неведению «Еленой Блаватской».

Кэмпбел Фер Планк
член Американской секции
Теософического Общества

 ЧТО ОНА ДЛЯ МЕНЯ СДЕЛАЛА

С первой минуты, когда я взглянул в её глаза, я почувствовал к ней безграничное доверие, и никогда это чувство не покидало меня; наоборот, оно всё более росло и становилось всё могущественнее по мере того, как я узнавал её ближе. Благодарность моя к ней за то, что она сделала для меня, так велика, что потребовалось бы несколько жизней, полных безграничной преданности, чтобы заплатить ей мой долг. (...)

До того, как я узнал её, жизнь не имела для меня никакой идеальной цели: полное уничтожение, которое виделось в конце мирового процесса, убило во мне всякое благородное стремление... Я видел только бессмыслицу и бесцельность мировой борьбы.

Я видел земную жизнь, окружённую со всех сторон мучительными сфинксами, угрожающими поглотить ту расу, которая не сумеет разгадать их тёмный смысл. Я видел, как лучшие наши намерения вызывали зло вместо добра, я видел, как густая тьма окутывает нас. Где было искать света? Из этого состояния вывела меня, как и многих других, Е.П. Блаватская своими учениями, а ещё больше — полным могучей силы примером своей личной жизни.

Она указала нам мерцающий свет звезды, который осветил наш жизненный путь; она научила тех, кто умел слушать, как отыскать лучи этого света внутри себя, указала дорогу, направление и опасности этой дороги, заставила нас признать, что только тот, кто умеет забывать себя и любить, найдёт ключ к пониманию запутанного лабиринта жизни, потому что только при этом условии начинает расти дух и сердце человека, и сознание его способно наполниться мудростью.

Вот чему научила нас Елена Петровна. Не достойна ли она за это высочайшего почитания?

Говоря о ней, я не в состоянии выразить мои более глубокие чувства... Только равное ей по силам существо могло бы начертить её верный образ, передать её такою, какой она была для нас и как верный друг, и как мудрый учитель, и как любящая мать. Но несмотря на всю свою любовь, она никогда не колебалась употребить в дело нож хирурга, когда того требовала наша польза; проницательная, она всегда безошибочно узнавала слабости своего ученика и вылечивала их.

Ежечасным примером она зажигала душу того, кого хотела возвысить до высокого сознания долга и самоотверженного служения истине.

Одна из самых её поразительных черт была удивительная сердечная простота; она была в полном смысле слугой каждого человека, который искренно искал её помощи.

Даже самые ожесточенные её враги — обратись они к ней в нужде — нашли бы у неё помощь... Я уверен, что она сняла бы платье с себя, отвела бы кусок от своего рта, чтобы одеть и накормить злейшего из врагов своих.

Ей и прощать не приходилось, потому что всякая злоба была так же далека от неё, как далеко от земли до небесной звезды.

А бескорыстно работать она умела так, что этим одним воспитывала душу и волю окружающих.

Я не могу выразить словами всей глубины моей благодарности, да и не нужно слов: ученики её должны доказать свою благодарность на деле.

Она хотела, чтобы не разрывалась цепь любви, связывающая нас, и чтобы мы помогали другим, как она помогала нам: будем же бодры и деятельны, и распространение того света, который она принесла нам, будет лучшим памятником для почившего нашего учителя.

Бертрам Китлей
теософ, автор публикаций

---

* Публикуется по: Елена Петровна Блаватская. Киев: ЭЛИСС, 1991 (в сокращении).

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: