Журнал: № 7 (351), Июль, 2023

...Он такой прорезал путь,

Что, вспомнив прошлое столетье,

Нельзя его не помянуть.

С.Я. Маршак

 

На фасаде главного здания Российской национальной библиотеки в Петербурге установлена мемориальная доска работы скульптора Ю.Г. Клюге. На ней надпись: «Здесь с 1855 г. по 1906 г. работал выдающийся деятель русской культуры Владимир Васильевич Стасов». Благодаря таким людям, как Владимир Васильевич, Россия обрела величие, пополнилась духовными богатствами, которыми щедро делится со всем миром.

Деятельность Стасова охватывает важнейший период истории русской культуры: вторую половину XIX – начало XX века. Крупнейший музыкальный и художественный критик, историк искусства и учёный-археолог, библиотекарь-искусствовед, знаток и просветитель, оказавший влияние на творчество широчайшего круга представителей русской культуры, — Стасов помог обогатить нашу культуру многими творениями, завоевавшими всемирное признание и славу.

В.В. Стасов родился в 1824 году в семье известного русского архитектора Василия Петровича Стасова, предки которого числились дворянами с 1380 года. В Российском национальном гербовнике читаем: «Фамилии Стасовых многие Российскому Престолу служили дворянския службы в разных чинах и жалованы были от Государей».

Владимир был пятым ребёнком в семье. Семи лет он потерял мать, умершую от холеры. Большую роль в его воспитании сыграл отец — передовой человек своего времени, академик Императорской Академии художеств. Сегодня невозможно представить облик Санкт-Петербурга без построенных или реконструированных им зданий. По проектам В.П. Стасова и под его руководством сооружены Троице-Измайловский и Спасо-Преображенский соборы, Московские и Нарвские триумфальные ворота, перестроены Царскосельский лицей, Таврический и Петергофский дворцы.

Природа щедро одарила Владимира блестящими способностями. Он рано начал читать, получил хорошее домашнее образование, которое включало изучение, помимо русского, шести иностранных языков, музыку и рисование.

Отец, делавший для своих детей всё, чтобы они выросли честными и трудолюбивыми, уважали других, был самым дорогим и близким Владимиру человеком. Отец постоянно беседовал с сыном об искусстве, вместе они рассматривали имевшееся в домашней библиотеке французское многотомное издание «Музейная летопись», в котором были воспроизведены творения величайших европейских мастеров. Владимир с детства мечтал стать архитектором, однако увлечение музыкой и серьёзное её изучение изменили планы молодого человека: теперь он видел себя композитором. Любимой была музыка Бетховена и Баха.

Для продолжения образования отец отдал Владимира в Императорское училище правоведения — закрытое аристократическое учебное заведение, призванное готовить просвещённых государственных деятелей, знающих, честных, с нравственными устоями. В училище усиленно культивировалась музыка. Почти все воспитанники играли на музыкальных инструментах. Владимир прекрасно играл на рояле. Время, проведённое в училище, Стасов всегда вспоминал как самое счастливое.

Все воспитанники увлекались статьями В.Г. Белинского, публиковавшимися в «Отечественных записках» — передовом журнале, призывавшем к уничтожению крепостного права и просвещению народа. «Я помню, — пишет Стасов, — с какою жадностью, с какою страстью мы кидались на новую книжку журнала... Все первые дни у нас только и было разговоров, рассуждений, споров, толков, что о Белинском да о Лермонтове... Белинский же был — решительно нашим настоящим воспитателем. Никакие классы, курсы, писания сочинений, экзамены и всё прочее не сделали столько для нашего образования и развития, как один Белинский, со своими ежемесячными статьями... Он прочищал всем нам глаза, он воспитывал характеры, он рубил, рукою силача, патриархальные предрассудки... Мы все — прямые его воспитанники».

От Белинского Стасов на всю жизнь воспринял идеи общественного назначения искусства, его народности, реализма, гуманизма и патриотизма. Статьи Белинского пробудили у Стасова любовь к Пушкину и Гоголю. После трагической гибели Пушкина воспитанники зачитывались стихотворением Лермонтова «Смерть поэта». Вслух по очереди читали «Мёртвые души» Гоголя. «...В продолжение нескольких дней, — вспоминает Стасов, — читали и перечитывали это великое неслыханно-оригинальное, несравненное, национальное и гениальное создание».

Позже на формирование взглядов Стасова повлияли идеи А.И. Герцена и Н.А. Добролюбова, которых он считал своими учителями.

После успешного окончания училища Стасов служил в Министерстве юстиции, но его душа не лежала к юриспруденции. Свободное время он отдавал искусству. Наряду с музыкой и живописью серьёзно изучал графику, особенно увлекался гравюрами и эстампами. Вечерами, после службы, шёл в Эрмитаж к хранителю гравюр Н.И. Уткину. Однажды тот посоветовал молодому исследователю пойти в Императорскую публичную библиотеку, где имелась коллекция эстампов, а также книги и каталоги по истории гравюры. С этого времени Стасов по-настоящему познакомился с работой в библиотеке. В письме к отцу он писал, что решил посвятить жизнь художественно-критической деятельности. Эта деятельность началась с публикации в «Отечественных записках» статьи о французском композиторе Гекторе Берлиозе. И в том же году издатель журнала пригласил Стасова к сотрудничеству в отделе иностранной литературы. Он писал небольшие обозрения новинок английской, немецкой и французской литературы, произведений живописи, скульптуры, архитектуры и музыки. В 1848 году за связь с кружком петрашевцев — противников царского самодержавия и крепостничества — Стасов был отстранён от работы в журнале.

Когда в 1851 году Владимир Васильевич вышел в отставку, ему представился случай выехать за границу вместе с потомком уральских промышленников Демидовых, богачом и меценатом, любителем искусства Анатолием Демидовым. Стасов работал у него литературным секретарём, консультантом по вопросам искусства, библиотекарем, рецензировал книги. За годы, проведённые у Демидова, он побывал во многих городах Италии, Германии, Англии, Франции, Швейцарии, где работал в архивах и библиотеках, общался с художниками и учёными. Ему удалось хорошо изучить подлинники мастеров античного, средневекового и современного западного искусства.

В 1854 году Стасов вернулся на родину. В эти годы огромное влияние на его мировоззрение оказала знаменитая диссертация Н.Г. Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности» (1855), утверждающая, что искусство не только особая форма познания жизни, но и средство борьбы за её преобразование.

Не имея никаких определённых занятий, Владимир Васильевич стал посещать хорошего знакомого отца — В.И. Собольщикова, который заведовал Художественным отделением в Императорской публичной библиотеке. Новый директор библиотеки граф М.А. Корф превратил её в один из центров отечественной культуры. «...Всё было так полно энергии, огня, стремления вперёд, желания возвысить значение Библиотеки для целого нашего общества, что я со всяким днём всё более и более любил Библиотеку и готов был проводить в ней целые дни, — признавался Стасов. — Я именно урождён быть библиотекарем».

Постепенно он так втянулся в библиотечную жизнь, что фактически, хотя и не состоял в штате библиотеки, начал принимать участие во всех её внутренних делах. И уже с первых шагов добровольного помощника Стасов проявляет свой особый стиль: библиотекаря-консультанта, библиотекаря-сотворца. Он не только подбирал посетителям нужный материал, но и учил, как его использовать. Большое участие Стасов принимал и в организации выставок, считая их наглядным справочным пособием по разнообразным отраслям знания, проводником просвещения.

Выходящая окнами на Невский проспект угловая комната Художественного отделения, где Стасов всегда сидел у своего огромного стола, заваленного книгами и рукописями, была всегда полна самыми разнообразными посетителями всех возрастов, всевозможных специальностей и самого разного общественного положения. По отношению к читателям для В.В. Стасова не существовало никаких ограничений. Обойщик, столяр, композитор, художник, декоратор — все ищущие и жаждущие знаний приходили к нему. Приезжали даже из дальних концов России. И всем он оказывал помощь, в каждом принимал самое живое участие, не жалея ни труда, ни времени. Своей простотой, доброжелательностью, радушием привлекал он к себе людей. Бытовало мнение, что к Стасову можно идти «без всякой рекомендации и боязни, так как он самый доступный человек и, кроме того, склад всякого знания». Художественный отдел справедливо называли своеобразным культурным центром.

Во всех своих статьях и письмах Стасов настойчиво подчёркивал оригинальный, самостоятельный характер русского искусства. В связи с этим он выступал за возможность предоставления студентам Академии художеств свободного выбора темы. Критик осуждал академию за то, что она, как и девяносто лет тому назад, предлагает дипломникам мифологические и античные темы.

Обладая природным даром распознавать молодые таланты, Владимир Васильевич поддерживал, воодушевлял, просвещал и во всём помогал начинающим художникам и музыкантам. В 1854 году он примкнул к музыкальному кружку молодёжи, группировавшемуся вокруг М.И. Глинки. Русское общество долгое время отказывалось понимать музыку Глинки, называя её музыкой кучеров. Стасов сумел показать, что Глинка начал «новую эру в русской музыке», отличавшуюся от всех других европейских школ своей самостоятельностью, истинной русскостью, народным характером творчества.

В начале 1860-х годов в Петербурге сложился небольшой кружок талантливых молодых людей, горячо любивших русскую музыку. Единственным профессиональным музыкантом среди них был глава кружка композитор М.А. Балакирев; остальными же были: М.П. Мусоргский — гвардейский офицер (его Стасов считал самым талантливым из всей пятёрки), А.П. Бородин — военный врач, Н.А. Римский-Корсаков — морской офицер, Ц.А. Кюи — военный инженер.

Стасов в статье «О славянском концерте Балакирева» назвал этот кружок «маленькой, но могучей кучкой русских композиторов». Это выражение оказалось настолько удачным, что кружок вошёл в историю как «Могучая кучка». Главную свою задачу «кучкисты» видели в пропаганде произведений Глинки и в развитии заложенных им и продолженных Даргомыжским основ русской симфонической музыки. Это было особенно актуально в то время, когда господствующее положение в театрах занимала итальянская опера. Члены «Могучей кучки» всеми силами прокладывали новые, русские пути создания оперно-симфонической музыки. А сил этих было немало — чуть ли не каждый день появлялись то романс, то акт оперы, то фортепианная пьеса. Главная заслуга Стасова состояла в том, что он первый распознал, поддержал и выпестовал эту группу, сделался её «крёстным отцом». Он говорил: «...моя роль — толкать их... Они лучше знают, как и что делать. Ну а по части нужных материалов я уже по самой должности своей... им всем помощь, а в деле защита. Они знают — зубами, клыками воюю, лишь бы трудились».

Отдавая должное талантам членов «Могучей кучки» и понимая их значение для музыки, Стасов писал о них статьи, вдохновлял на создание музыкальных произведений, достойных великой России. Человек огромной эрудиции, Стасов поражал разносторонностью своих интересов. Последовательно отстаивая самостоятельные национальные пути развития русской композиторской школы, он оказал неоценимое влияние на формирование эстетических и творческих принципов великой пятёрки, был непосредственным участником творческой жизни «Могучей кучки». Именно он посоветовал Балакиреву написать музыку к трагедии Шекспира «Король Лир», а также музыкальное произведение, посвящённое тысячелетию России, — симфоническую увертюру «Тысяча лет» («Русь»).

Исключительно велика роль В.В. Стасова в создании М.П. Мусоргским оперы «Хованщина». Он не только подал идею оперы, но и делал выписки из старинных книг и рукописей о расколе и бунте стрельцов, вместе с композитором обсуждал детали работы. Впоследствии на обложке материалов для либретто оперы Мусоргский написал: «Владимиру Васильевичу Стасову посвящаю посильный мой труд, его любовью навеянный...»

Композитор признавался Стасову: «...никто жарче Вас не грел меня во всех отношениях; никто проще и, следовательно, глубже не заглядывал в моё нутро; никто яснее не указывал мне путь-дороженьку». Стасов поддерживал композитора и морально. Находясь в Париже, он просил Балакирева почаще видеться с Мусоргским, не оставлять его одного, давать ему музыкальные задания. «Стасов рыцарски служил своему другу-музыканту редкостным историческим материалом, бывшим в его распоряжении», — говорил И.Е. Репин.

Владимир Васильевич подсказал Римскому-Корсакову идею создания опер «Садко» и ­«Сказка о царе Салтане», Бородину — «Князя Игоря». Эти произведения принадлежат к вершинам русской и мировой оперной классики. По словам Стасова, музыка Бородина — «музыка русская, новая, великая, неслыханная, невиданная». Вторую бородинскую симфонию он назвал «Богатырской».

В.В. Стасов считал себя глубоко русским человеком. Даже внешностью своей он напоминал русского богатыря: огромный рост, длинная седая борода, внушительный вид и могучий голос. Говорил громко, ясно, отчётливо. До глубокой старости сохранил прекрасную память и зрение. Он любил одеваться в великорусский национальный костюм. Летом, когда было возможно, ходил в цветной шёлковой косоворотке и высоких сафьяновых сапогах.

В 1862 году усилиями М.А. Балакирева, хорового дирижёра Г.Я. Ломакина и В.В. Стасова была создана первая Бесплатная музыкальная школа. По мысли её основателей, в задачу школы, помимо музыкального образования для широких кругов населения, входило также всемерное содействие развитию отечественной музыкальной культуры. Школа просуществовала до 1917 года и сделала немало в деле просвещения русского общества и популяризации лучших произведений русской и мировой музыкальной классики.

Как-то Стасов высказал своё жизненное кредо: «быть полезным другим, коли сам не рождён творцом». Этот обет он свято выполнял, всю жизнь помогая идеями, сюжетами, книгами и другими материалами музыкантам, художникам, писателям и всем, кто нуждался в его помощи. Трудно сосчитать, сколько замечательных творений вызвал Стасов к жизни своими советами и своей помощью! Стоит только вспомнить его признание: «Вся моя жизнь была не solo, а ряд дуэтов, терцетов, квартетов, квинтетов и иных ансамблей».

В феврале 1898 года в зале Петербургской консерватории выступала с гастролями Московская частная опера: давали «Псковитянку» Н.А. Римского-Корсакова, где в роли Ивана Грозного выступил Ф.И. Шаляпин. После спектакля, потрясённый его игрой, Стасов пишет статью «Радость безмерная». Статья заканчивалась словами: «Боже, какой великий, великий талант! И такому-то человеку — всего 25 лет! Самому себе не веришь... Но ведь чего надо ещё ожидать от Шаляпина впереди? Восхищение, энтузиазм, трепет, радость мгновенно побеждённой публики — были громадны». Стасов предсказал Шаляпину славу первого русского певца своего времени.

В 1902 году Стасов обратил внимание на талант гимназиста Самуила Маршака. Владимир Васильевич помог ему переехать в Петербург, давал советы, руководил его чтением, оценивал первые творческие опыты, оказывал всемерную помощь.

Он ценил молодого Горького, с которым познакомился в августе 1904 года на даче у И.Е. Репина. Он видел в нём «продолжателя великих, правдивых и национальных созданий русской литературы» и, конечно, принял самое активное участие в досрочном освобождении писателя из Петропавловской крепости.

Под влиянием Стасова во многом определились интересы художника Николая Рериха, в котором он увидел продолжателя традиций русской живописи. Всячески наставляя и помогая начинающему художнику, Владимир Васильевич сыграл большую роль в формировании его мировоззрения.

«Стасов, Стасов! Ах, какой это ангел-хранитель и воодушевитель талантов своего времени!!! — писал Репин. — Как он лелеял, как распластывался вовсю для русского искусства!»

Когда надо было заступиться за друзей-соратников, Стасов не стеснялся в выражениях. Одна из его статей — «Музыкальные лгуны» — даже вызвала судебный процесс. Статья была направлена против врагов Балакирева, вынудивших композитора уйти из дирижёров симфонических концертов Русского музыкального общества.

Владимир Васильевич «перелопачивал» груды книг, исторических документов, рукописей в поисках нужного художнику, скульптору, композитору материала, тем самым стараясь обеспечить произведениям историческую правдивость.

Так, Марку Антокольскому подбирался материал о русском монашеском костюме для скульптуры «Нестор-летописец», об одежде и внешности Александра Невского, Ивана Грозного, Ермака, Петра I, Ломоносова, материалы для барельефа «Варфоломеевская ночь».

Скульптор М.О. Микешин, работавший над памятником «Тысячелетие России», получил от Стасова необходимые ему изображения русских и шведских костюмов времён Петра I.

Во время работы Римского-Корсакова над операми «Псковитянка» и «Садко» Стасов нашёл для композитора нужные материалы в летописях и былинах. Бородину при работе над оперой «Князь Игорь» предоставлялись летописи, трактаты, сочинения о «Слове о полку Игореве», исследования о половцах, песни разных тюркских народов.

Из трёхтомной переписки Репина со Стасовым видна роль Владимира Васильевича как вдохновителя и помощника в создании многих репинских картин. Для картины «Славянские композиторы» он подбирал иконографический материал; для «Садко в подводном царстве» — сведения о флоре и фауне морей; для «Царевны Софьи» разыскивал старинные изображения, костюмы, делал выписки из иностранных источников о Софье. Как библиограф, Стасов серьёзно занимался «кругом чтения» Репина, рекомендуя ему художественную литературу, книги по эстетике.

Особенно ревностно «обслуживал» Стасов Льва Николаевича Толстого, с которым познакомился, когда тот приезжал в Петербург в поисках материала для романа «Декабристы». С большой радостью библиограф согласился помогать писателю, считая это важнейшим делом. Вскоре между ними завязалась оживлённая переписка. Каждое письмо Толстого было праздником для Стасова. Писатель, в свою очередь, с большим уважением относился к критику, нередко высказывал ему свои задушевные мысли, советовался, выяснял его точку зрения на отдельные вопросы литературы и искусства. Для работы над рукописью «Хаджи-Мурата» Стасов подбирал для Толстого книги о Кавказе, по истории, географии и этнографии Аварского ханства, стремясь всячески облегчить Толстому поиски нужного материала. Каждая встреча с Толстым была для Стасова истинным праздником души, он называл Толстого ЛЬВОМ ВЕЛИКИМ. Это имя он писал прописными печатными буквами во всех письмах, кому бы они ни были адресованы.

Стасова с Толстым связывала и любовь к Герцену, которого Владимир Васильевич считал гениальным человеком. Для него Герцен «был истинный пророк, и вождь, и верстовой столб России». Бывая у Герцена, они обсуждали вопросы русской общественной жизни, литературы, современного искусства. Разговоры касались и политики, религии, философии. «Толстой да Герцен... эти двое — самые для меня первые на нашей земле», — не уставал повторять Стасов.

Владимир Васильевич не терпел половинчатости, не любил людей, которые ни холодны, ни горячи, а всегда лишь чуть тёпленькие. Будучи человеком очень прямым и импульсивным в проявлении симпатий к одним и антипатий к другим, Стасов не считал нужным особенно себя сдерживать. Он не умел говорить, не волнуясь, не бранясь ожесточённо или не одобряя восторженно.

Спорить со Стасовым было очень трудно, переспорить — невозможно. И.С. Тургенев в одном из своих стихотворений в прозе — «С кем спорить...» — писал:

«Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит... но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.

Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа — ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы.

Спорь с человеком ума слабейшего... спорь не из желания победы; но ты можешь быть ему полезным.

Спорь даже с глупцом; ни славы, ни выгоды ты не добудешь; но отчего иногда и не позабавиться?

Не спорь только с Владимиром Стасовым!»

Хотя Стасов и относился к тем людям, которые считают, что существуют только две точки зрения: их и ошибочная, но он был цельной натурой — если кого любил, то всецело, будучи готовым для друга жертвовать собой.

В.В. Стасов, как художественный критик, напоминал собою сказочного всадника, мчавшегося вдаль, с копьём в руке, на огненном коне. Всегда он или принимал вызовы, или бросал другим перчатки, сражаясь направо и налево с бесподобным мужеством, с железной стойкостью и с каким-то ошеломляющим и сокрушающим азартом.

Его откровенно травили, особенно газетчики из «Нового времени». На него нападали со всех сторон, его чуть не ежедневно ругали печатно, намеренно вызывали на крайности. Однако Владимир Васильевич не склонил головы и даже гордился тем, что враги обзывали его «трубой иерихонской», «мамаевой оглоблей», «тараном». «Что ж, — писал он, — мне на такие прозвища жаловаться нечего... Я хотел бы быть тараном, который пробил бы насквозь все заслонки невежества, злости, лжи, притворства, ненависти, которые я целый день вижу вокруг бедного нашего художества и лучших его представителей; наконец, я хотел бы быть той мамаевой оглоблей, которая должна сокрушить и сверзить те ненавистные перья и бумаги, которые распространяют одурение и убыль мысли, которые сеют отраву понятий и гасят свет души».

В вечном споре о сущности искусства и его роли в жизни людей Стасов сохранил верность принципам и убеждениям Н.Г. Чернышевского. Приверженец демократических идей, Владимир Васильевич боролся за развитие русской демократической национальной культуры. Критик верил в лучшее будущее и говорил: «У нас уже есть целая масса людей, которые способны что-нибудь понимать в искусстве...».

Семнадцать лет безвозмездно трудился В.В. Стасов в Публичной библиотеке. Все эти годы его не покидала мечта стать штатным сотрудником. И только в ноябре 1872 года он был принят на штатную должность, возглавив Художественное отделение, где проработал ещё 34 года.

Стасов умел ценить каждый день и ничего не откладывал на завтра. В течение почти 60 лет, начиная с 1847 года и до последних дней жизни, он выступал в печати. Ему была ненавистна праздность. Он любил работать, и работал с увлечением в любой обстановке, не замечая вокруг себя ни шума, ни суеты. Обычно он работал одновременно над несколькими трудами, при этом всё писал сразу начисто. В творчестве он находил своё счастье. «Что за счастье сочинять, приготовляться к сочинению, к писанию, чувствовать поднимающееся, как волна, настроение!» — восклицал Стасов. «Эти минуты — большое и сильное дело. И из-за них, право, стоит жить».

Стасов был деятелем энциклопедического типа. Он публиковался в более чем 50 русских и иностранных изданиях, является автором монографий и статей о русской и зарубежной музыке, живописи, скульптуре, о русских композиторах и художниках. Научная деятельность Стасова была отмечена почётными званиями и медалями, хотя своими «орденами и лаврами» он считал только общественное признание.

Особенно нужно отметить две его работы: «Происхождение русских былин» и альбом рисунков «Славянский и восточный орнамент по рукописям древнего и нового времени».

В.В. Стасов доказывал, что русские былины целиком заимствованы с Востока и являются лишь пересказом восточных сказок, эпосов, поэм. Академия наук присудила Стасову за эту работу Уваровскую премию. На составление сборника-альбома «Славянский и восточный орнамент...» им было потрачено более 20 лет упорного труда — в России и за границей: в библиотеках, дворцах, музеях.

Одним из самых высоких искусств Стасов считал музыку и особенно выделял русскую. В конце своей жизни, как бы подводя итоги, Стасов говорил: «При всех нападавших на меня и глодавших меня бедах, главною и чудесною мне всегда была музыка. Не только ни одно другое искусство, но и ни одно другое средство не доставляло мне столько отрады, помощи и, по возможности, счастья и утешения, как она. Какое счастье, что были когда-то на свете раньше меня, или в одно со мною время, такие люди, как Глинка, Бетховен, Шуман, Шопен, Лист, Шуберт, Бородин, Мусоргский и все великие русские. Именно — русские». Немалая заслуга Стасова состоит в том, что во второй половине XIX века русская музыка прочно завоевала одно из первых мест в мире.

Владимир Васильевич Стасов страстно любил Россию и не представлял себе жизни без неё. Он всегда верил в талантливость русского народа, у которого «слишком много неумелости и незнания, но инициатива умственная, как, пожалуй, ни у кого». Он выступал против каких бы то ни было стеснений прав любой народности, страстно желал, «чтобы люди и народы были друг другу братьями, а насильниками, с одной стороны, и бесправными, угнетёнными, — с другой». Стасов негодовал на бесправие народа, на недоступность для него образования, обличал самодержавие за издание реакционного закона, закрывающего доступ в гимназии детям неимущих классов.

Владимир Васильевич искренне сочувствовал рабочим, восставшим в начале ХХ века на борьбу с бесправием, и всей душой желал им победы. Он писал: «Поднялось и двинулось вперёд великое дело народного освобождения...»

Свою творческую работу Стасов расценивал как деятельность «для России и будущего времени», на общую пользу.

Музыкальный критик Я.И. Тимофеев писал: «То, что для нашей литературы делали Белинский, Добролюбов и Чернышевский, то для нашего искусства — архитектуры, живописи, музыки, скульптуры — делал Стасов».

Известный художник и искусствовед И.Э. Грабарь говорил, что в 70 – 80-е годы XIX века русская интеллигенция воспринимала искусство глазами и умом Стасова.

3 октября 1906 года весь культурный Петербург пришёл проститься с Владимиром Васильевичем Стасовым. Отдавая дань памяти выдающемуся деятелю русской культуры, А.М. Горький сказал: «Вот человек, который делал всё, что мог, и всё что мог, — сделал...».

Владимир Васильевич Стасов внёс неоценимый вклад в развитие отечественной культуры. Имя этого неистового искателя, пропагандиста и защитника россыпи талантливых мастеров культуры всегда будет жить в народной памяти.

---

* В основу статьи положена книга О.Д. Голубевой «В.В. Стасов» (серия «Деятели Российской национальной библиотеки»). СПб., 1995. Цитаты приводятся по этому изданию.

 

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: