Журнал: № 3 (299), Март, 2019

Я никому не желаю зла. Не умею, не знаю, как это делается.
Януш Корчак

Януш Корчак родился в 1878 году в еврейской семье, проживавшей на территории Польши, которая в то время входила в состав Российской империи. Его настоящее имя — Хенрик Гольдшмидт. В семье Хенрика главенствовал дух космополитизма и утончённой польской культуры. Родители его были состоятельны, семья ни в чём не испытывала недостатка, однако ребёнок страдал от одиночества, и поиски своего предназначения отличали его с детства. Уже тогда он задумывался над непростыми вопросами смысла жизни.

Единственным человеком, который выслушивал и понимал мальчика, была его бабушка. Хенрику было всего пять лет, когда он спросил её: «Что делать, чтобы не было грязных, оборванных и голодных детей?» (речь шла о детях во дворе, с которыми ему запрещали играть).

Когда мальчику было 11 лет, семью постигло несчастье: у отца развилась душевная болезнь и его поместили в больницу, откуда он уже не вернулся. Семь лет болезни отца привели к тому, что экономическое положение семьи пошатнулось. Хенрику пришлось содержать мать и сестру. Он даёт платные уроки,
а в остальное время учится, при этом никогда не оставляя поисков своего пути в жизни. Он начинает пробовать силы в сочинительстве: в поэзии, публицистике и художественной прозе. Но попытки напечатать свои произведения закончились провалом — они были ещё слишком несовершенны. Именно тогда приходит решение стать врачом: «Что ж, я буду не писателем, а врачом. Ведь литература — это лишь слова, а медицина — дела».

В 1898 году юноша оканчивает русскую гимназию и поступает на медицинский факультет Варшавского университета. Тогда же он решает принять участие в конкурсе молодых драматургов, и его пьеса «Каким путём?» неожиданно получает одобрение жюри. По условиям конкурса его участники должны были подать свои сочинения под вымышленными именами, и он выбирает себе псевдоним. Так на свет появляется Януш Корчак.

Продолжая зарабатывать на жизнь платными уроками, он не оставляет писательства: начинает вести один из разделов в местной еженедельной газете. Проживая в то время в беднейшем квартале, он принимает горячее участие в культурно-просветительской работе среди бедных детей.

Шло время, Корчак стал знаменитым писателем и известным врачом, и именно эти занятия привели его в мир ребёнка. Работать врачом в детской больнице он начал ещё студентом, там и предстаёт перед ним во всей своей глубине и многогранности внутренний мир ребёнка.

По окончании Русско-японской войны, во время которой Корчак был мобилизован в качестве военного врача, он продолжил работать в больнице. В 1907 году появляется его книга «Школа жизни», где он описал школу своей мечты. Тогда же он решает углубить свои познания в деле воспитания детей и познакомиться с достижениями в этой области, для чего совершает поездку по странам Западной Европы, посещая учебные заведения.

В 1908 году Корчак вступает в еврейскую организацию «Помощь сиротам» и часть времени работает в детском приюте. В 1912 году, после завершения строительства нового здания детского приюта, Януш Корчак был назначен его директором. Сделав свой выбор, он окончательно оставил больницу и перебрался жить в приют, рядом с детьми. Именно там, погрузившись в проблемы приюта, Януш научился, по его словам, «читать» детские души.

Работу в приюте прерывает Первая мировая вой­на; Корчак мобилизован в качестве военного врача. Там, на фронте, он исполняет свой долг — лечит, помогает, спасает людей, но, кроме этого, начинает писать свою большую книгу «Как любить детей». Позже он вспоминал: «Я писал эту книгу в полевом госпитале, под грохот орудий, иногда писал на привалах, на лужайке, под сосной, на пеньке». Так случилось, что среди безумия убийств и ненависти, охвативших мир, было написано произведение, совершенно противоположное бесчеловечной реальности, целиком проникнутое любовью к человеку. Книга не о том, как убивать людей, а о том, как их любить.

Время существования Польской республики (1918 – 1939) было для него наиболее плодотворным. Его педагогическая, литературная и общественная деятельность впечатляет своим разнообразием: Корчак руководит двумя сиротскими приютами — для еврейских и польских детей, организовывает курсы по подготовке воспитателей, преподаёт в семинарии, консультирует в суде по делам детей и подростков, рецензирует медицинские статьи, пишет книги для детей, создаёт детскую газету, где дети сами пишут о своей жизни.

Создав училище для подготовки воспитателей и наставников детских интернатов, Корчак осуществил свою идею, что подобное заведение должно находиться при интернате, где воспитываются дети. Он не очень ценил обучение путём лекций и чтения учебников, в училище каждый студент был занят по четыре часа в день на различных работах в Доме сирот, приобретая тем самым практический опыт. Корчак никогда не выдавал свои советы в форме готовых рецептов. Каждый должен был приобрести собственный опыт, осмыслить и положить его в основу будущей педагогической деятельности.

Корчак был убеждён, что лучшее будущее для человеческого общества кроется «не в лучшем общественном порядке, а в лучшем, чем ныне, человеке».

Во время оккупации Польши германскими войсками наступили тяжёлые дни. Дом сирот был переведён на территорию Варшавского гетто. Месяца за три до гибели, в мае 1942 года, Корчак начал вести дневник, характерной чертой которого было описание самых сильных переживаний. Это было нечто среднее между мемуарами, хронологическими заметками и подведением жизненных итогов. 22 июля 1942 года началась массовая высылка евреев из Варшавы в лагерь смерти Треблинка.

Сохранились свидетельства секретаря отдела образования при Варшавской общине, описавшего тот день, когда детей приюта вывозили в конц­лагерь: «...шествие возглавил Корчак. Нет, этого зрелища я никогда не забуду. Это была не посадка в вагоны, а организованный, немой протест против убийственного режима... Это было шествие доселе невиданное. Дети были разбиты на четыре группы. Во главе шагал Корчак, глядя вперёд, держа за руки двух детей... Они шли на смерть, полные презрения к убийцам. Полиция гетто при виде Корчака стала по стойке смирно, отдавая честь. Немцы спрашивали: "Кто этот человек?"».

Существует версия, согласно которой немцы предложили Корчаку жизнь, но он не оставил детей и пошёл с ними до конца...

Там, на месте их смерти, стоит камень с надписью: «Януш Корчак и дети».

* * *

Януш Корчак. «Как любить ребёнка»
Выдержки из книги

Ребёнок в семье

Хороший ребёнок.

Надо остерегаться смешивать «хороший» с «удобный».

Мало плачет, ночью нас не будит, доверчив, спокоен — хороший.

А плохой капризен, кричит без явного к тому повода, доставляет матери больше неприятных эмоций, чем приятных.

Всё современное воспитание направлено на то, чтобы ребёнок был удобен, последовательно, шаг за шагом стремится усыпить, подавить, истребить всё, что является волей и свободой ребёнка, стойкостью его духа, силой его требований.

 

Говорят, лечение истерии заключается в этом: «Вы утверждаете, что вы петух? Ну и оставайтесь им, только не пойте».

— Ты вспыльчив, — говорю я мальчику. — Ладно, дерись, только не слишком больно, злись, но только раз в день.

Если хотите, в этой одной фразе я изложил весь педагогический метод, которым я пользуюсь.

 

Ребёнок не лотерейный билет, на который должен пасть выигрыш в виде портрета в зале магистратуры или бюста в фойе театра. В каждом есть своя искра, которая может зажигать костры счастья и истины, и в каком-нибудь десятом поколении, быть может, заполыхает он пожаром гения и спалит род свой, одарив человечество светом нового солнца.

 

Мечты. Игру в Робинзона сменили мечты о путешествии, игру в разбойники — мечты о приключении.

В мечте находят выход скопившиеся чувства. Мечты — это программа жизни. Умей мы их расшифровывать, мы увидели бы, что мечты сбываются.

Если мальчик из простонародья мечтает стать врачом, а становится санитаром, он выполнил свою жизненную программу.

 

Что толкает молодёжь к богеме? Одних — развязность, других притягивает экзотика, третьих — напористость, честолюбие, карьера; и только этот, один-единственный, любит искусство, он один в этом артистическом мире на самом деле художник и не предаст искусства; и умер он в нищете и безвестности, но ведь и мечтал он не о злате и почестях, а о победе.

 

Интернат

Будь самим собой, ищи собственный путь. Познай себя прежде, чем захочешь познать детей. Прежде чем намечать круг их прав и обязанностей, отдай себе отчёт в том, на что ты способен сам. Ты сам тот ребёнок, которого должен раньше, чем других, узнать, воспитать, научить.

Одна из грубейших ошибок считать, что педагогика является наукой о ребёнке, а не о человеке.

Вспыльчивый ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребёнка выманили игрушку; у взрослого — подпись на векселе. Легкомысленный ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты всё своё состояние. Детей нет — есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств. Помни, что мы их не знаем.

 

Есть ошибки, которые ты будешь совершать всегда, потому что ты человек, а не машина.

Хороший воспитатель от плохого отличается только количеством сделанных ошибок и причинённого детям вреда. Есть ошибки, которые хороший воспитатель делает только раз и, критически оценив, больше не повторяет, долго помня свою ошибку. Если хороший воспитатель от усталости поступит бестактно или несправедливо, он приложит все усилия, чтобы как-то механизировать мелкие надоедливые обязанности, ведь он знает, что всё неладное — от нехватки у него времени. Плохой воспитатель свои ошибки сваливает на детей.

 

Мой принцип: пусть дитя грешит.

Не будем стараться предупреждать каждое движение, колеблется — подсказывать дорогу, оступится — лететь на помощь. Помни, в минуты тягчайшей душевной борьбы нас может не оказаться рядом.

Когда со страстью борется ещё слабая воля, пусть дитя терпит поражение. Помни: в конфликтах с совестью вырабатывается моральная стойкость.

Ибо, если ребёнок не ошибается в детстве и, всячески опекаемый и охраняемый, не учится бороться с искушениями, он вырастает пассивно-нравственным — по отсутствию возможности согрешить, а не активно-нравственным — нравственным благодаря сильному сдерживающему началу.

— Никогда я от тебя этого не ожидал... Значит, даже тебе нельзя доверять?

То-то и плохо, что не ожидал. Плохо и то, что безоговорочно доверял. Никудышный ты воспитатель: не знаешь даже, что ребёнок — человек.

Ты возмущаешься не потому, что видишь грозящую ребёнку опасность, а потому, что ребёнок может испортить репутацию твоего учреждения, твоей педагогической системы и лично твою; ты заботишься исключительно о себе.

 

Позволь детям ошибаться и радостно стремиться к исправлению.

Детям хочется смеяться, бегать, шалить. Должна царить атмосфера полной терпимости к шутке, проказе, насмешке и подвоху и наивному греху лжи. Здесь не место суровому долгу, каменной серьёзности, железной необходимости, непоколебимому убеждению.

Всякий раз, впадая в тон монастырского колокола, я делал ошибку.

 

Воспитатель, который приходит со сладкой иллюзией, что он вступает в этакий маленький мирок чистых, нежных, открытых сердечек, чьи симпатии и доверие легко снискать, скоро разочаруется. И вместо того чтобы винить тех, кто ввёл его в заблуждение, и себя самого, что поверил, он будет дуться на детей, подорвавших его веру в них. А разве они виноваты, что тебе показали заманчивые стороны работы и скрыли шипы?

Среди детей столько же плохих людей, сколько и среди взрослых; только у детей нет то ли надобности, то ли возможности себя проявить.

Всё, что творится в грязном мире взрослых, существует и в мире детей. Ты найдёшь здесь представителей всех типов людей и образцы всех их недостойных поступков. Дети подражают жизни, речам и стремлениям воспитавшей их среды, ибо имеют в зародыше все страсти взрослых.

Я могу внедрить традиции правды, порядка, трудолюбия, честности, искренности, но я не в силах изменить природу ребёнка. Берёза так и останется берёзой, дуб дубом, лопух лопухом. Я могу пробудить то, что дремлет в душе ребёнка, но не могу ничего создать заново. И буду смешон, если стану сердиться из-за этого на себя или на него.

 

Я заметил у честных воспитателей нелюбовь к неискренним детям.

Загляни в души твоих «неискренних». Бедные дети! Если такой холодный, злой ребёнок подошёл к тебе и приласкался, ты, хотя и знаешь, что он это сделал из расчёта, не вправе его оттолкнуть. Может быть, он просто не умеет по-другому, а может, другие, которые тебя обманывают привлекательнее и ловчее, ещё более лживы, ибо вошли в роль?

Меня удивило, когда один из мальчиков, сдержанный, старчески сухой, замкнутый в себе мизантроп, стал вдруг со мной душевным — первым смеялся над моими шутками, шёл впереди, прокладывая дорогу, предупреждал желания. Делал он это неловко, явно желая привлечь внимание к своим поступкам. Так продолжалось довольно долго, мне было неприятно, но я скрывал. Когда наконец он попросил принять в Дом сирот его младшего брата, я почувствовал, как на глаза мои навёртываются слёзы: бедняга, каких ему стоило усилий быть так долго тем, чем он по существу не был!

 

Сердитый взгляд воспитателя, похвала, выговор, шутка, совет, поцелуй, сказка в качестве награды, словесное поощрение — вот лечебные процедуры, которые надо назначать в малых и больших дозах, чаще или реже, в зависимости от данного случая и особенностей организма.

Голод и пресыщение в сфере духовной жизни так же материальны, как и в жизни физической. Ребёнок, изголодавшийся по советам и указаниям, поглотит их, переварит и усвоит, а перекормленный моралью — испытает тошноту.

По материалам педагогических секций СибРО
подготовил Сергей САПУНКОВ

 

---

Литература

 

Корчак Я. Избранное. М., 1990.

Корчак Я. Как любить ребёнка. СПб., 2016.

http://thelib.ru/books/yanush_korchak/kak_lyubit_rebenka-read-10.html

 

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: