Журнал: № 6 (278), Июнь, 2017

Михаил ГЕНЕРАЛОВ,
главный хранитель Минералогического музея РАН, г. Москва

«Пойдем ныне по своему Отечеству; станем осматривать положение мест и разделим к произведению руд способные от неспособных; потом на способных местах поглядим примет надежных, показывающих самые места рудные. Станем искать металлов, золота, серебра и прочих; станем добираться отменных камней, мраморов, аспидов и даже до изумрудов, яхонтов и алмазов. Дорога будет не скучна, в которой хотя и не везде сокровища нас встречать станут; однако везде видим минералы, в обществе потребные, которых промыслы могут принести не последнюю прибыль».

Так писал в 1763 году в книге «О слоях земных» работавший в Минеральном кабинете Кунсткамеры (ныне Минералогический музей им. А.Е. Ферсмана РАН) М.В. Ломоносов. Его призыву с тех пор последовало немало наших соотечественников, прославивших природные богатства России, создавших её горнодобывающую промышленность, до сих пор являющуюся основой экономики страны, внёсших колоссальный вклад в науки о Земле и обогативших отечественные музейные коллекции.

В середине 20-х годов прошлого века Советским правительством рассматривался вопрос о предоставлении американской корпорации «Белуха» (одному из учреждений, основанных при музее Николая Рериха в Нью-Йорке) концессии на территории Юго-Западного Алтая, в окрестностях горы Белухи. Речь шла о добыче полезных ископаемых и разработке сельхозугодий. Обсуждение условий концессии затруднялось тем, что «район горы Белухи на Алтае... систематическому изучению не подвергался...»¹ Поэтому, когда летом 1926 года экспедиция Н.К. Рериха и его американские сотрудники Зинаида и Морис Лихтманы встретились в Москве, необходимость разведывательной экспедиции на Алтай стала для них очевидной.

С тех пор прошло 90 лет. В начале 2016 года нам в Минералогический музей позвонили с вопросом, нет ли у нас материалов, привезённых Н.К. Рерихом из экспедиции на Алтай. Поиск по музейной базе дал лишь одну ссылку на фамилию «Рерих», но это оказалась небольшая коллекция образцов не с Алтая, а с озера Пирос. Там художник в 1904 году изучал артефакты каменного века и собрал кремневые орудия, часть которых (рис. 1) в 1925 году в Минералогический музей передал его брат Борис Константинович Рерих.

Собрание Минералогического музея Академии наук — старейшее в России — имеет уже более чем 300-летнюю историю. Среди её «авторов» — людей, собиравших и передававших экспонаты в коллекцию, — далеко не только учёные, профессионально работающие с минералами. В коллекции есть образцы, связанные с известными личностями — монархами, министрами, дипломатами, военачальниками, писателями, художниками. Однако непосредственно имени Николая Рериха в их числе не значилось.

Тогда возникло предположение, не записаны ли возможные материалы алтайской экспедиции на имя кого-либо из её участников, через которого они могли поступить в Музей. Было названо несколько фамилий, и почти сразу прозвучало имя Мориса Лихтмана, российского эмигранта, гражданина США, музыканта, сподвижника Рерихов в их разнообразных начинаниях, участника алтайской экспедиции. От него в коллекцию Музея в 1928 году поступило 22 образца с привязкой: «Алтай, Томская губерния, Бийский уезд, окрестности горы Белуха».

Эти материалы собирали, по-видимому, горный инженер Т.Н. Пономарёв и сборщик Б.М. Гиммельфарб. В отчёте Пономарёва указывалось, что «полезные ископаемые обнаружены в 17 пунктах в виде "старых шурфов золотоискателей" и вкраплений руд в кварцевых жилах. Геологи нашли признаки золота, медных руд, залежи угля, месторождение асбеста вблизи Верхнего Уймона»².

Что же было привезено в Ленинград c Алтая? (Напомним, переезд Минералогического музея РАН в Москву состоялся позже, в 1934 году). Значительная часть образцов представляет собой действительно «вкрапления руд в кварцевых жилах» — кварц с рудными минералами: пиритом, халькопиритом и продуктами их изменения: лимонитом, «медной синью» и «медной зеленью» (так принято было называть дисперсные вторичные минералы меди, прежде всего малахит и азурит) (рис. 2). Несколько образцов являются кварцем с включениями оксида железа — гематита (рис. 3). Один из образцов представляет собой жильный кварц в известковом скарне с его характерным минералом из группы гранатов — андрадитом. Скарны — породы, образующиеся на контакте карбонатных пород с внедряющимися в них магматическими производными. Именно с такими породами связано и золото-медное «оруденение» крупнейшего известного в этом районе Синюхинского месторождения³, расположенного в 230 км к северу от Белухи.

Кубические кристаллы пирита, присутствующие в некоторых образцах кварца из окрестностей Белухи, — характерный признак рудного кварца, они встречаются на многих золоторудных месторождениях. То, что пирит заместился лимонитом, а первичные медные минералы изменились до «сини» и «зелени», указывает на продолжительный процесс выветривания рудных жил, что при наличии золотого оруденения обычно приводит к образованию золотоносных россыпей. Собственно, именно поиск россыпей, разработка которых не требует создания на месте серьёзных промышленных предприятий, являлся, очевидно, приоритетным при оценке пригодности территории для работы концессии.

Другая группа полученных музеем образцов представляет собой изменённые ультраосновные породы — серпентиниты (рис. 4). Они, скорее всего, соответствуют отмеченному Пономарёвым «месторождению асбеста вблизи Верхнего Уймона». Судя по геологической карте района, тела такого состава находятся на правобережье Катуни, в том числе поблизости от села Катанда. Такая находка могла иметь и прямое практическое значение — асбест и серпентинит широко применяются в промышленности, используются для дорожного строительства, в то же время с массивами таких пород может быть связано хромовое и платиновое оруденение, а на их контактах возможно и золоторудное.

Судя по всему, исследователей интересовали и магматические породы гранитного состава. Среди образцов, переданных Морисом Лихтманом, имеется образец полевого шпата и железистого турмалина (шерла) в гранитном пегматите. Сам полевой шпат может использоваться как керамическое сырьё, а наличие гранитных пегматитов позволяет ожидать присутствия здесь ювелирных камней — топазов, бериллов, цветных турмалинов и других. Алтай в целом небогат ювелирными камнями, но они всё-таки встречаются⁴, и геологическое разнообразие района даёт основание предполагать новые интересные находки.  

Среди образцов есть и материалы, очевидно связанные с породами метаморфического комплекса, широко распространёнными в районе Белухи, — слюдистые агрегаты, замещённые слюдой кристаллы кордиерита. Неизмененный кордиерит сам иногда выступает как ювелирный камень, а с метаморфическим комплексом пород вполне могут быть связаны многие строительные, облицовочные материалы, некоторые руды.

Ещё один записанный образец из окрестностей Белухи представляет собой каменный уголь. Анализ, сделанный в ноябре 1929 года, показал его близость по составу углям Подмосковного буроугольного бассейна (рис. 5). Это потенциально значимый элемент с точки зрения перспектив освоения территории. Уголь в то время был одним из основных энергоносителей, особенно важным для создания индустрии, а тем более нового поселения в горной местности, где нет больших запасов древесины.

Талант Рериха позволил ему привлечь к сотрудничеству в проекте и американского миллионера, и советских функционеров, деятелей науки и культуры. У всех участников, конечно, было собственное представление о целях проекта. Советское правительство, очевидно, было заинтересовано в повышении степени контроля над этой окраиной страны, развитии там промышленного потенциала. Многолетний спонсор проектов Рерихов бизнесмен Луис Хорш также проявлял несомненный интерес к региону Горного Алтая, где на севере уже столетия существовала горнорудная промышленность. На демидовских заводах с XVIII века здесь выплавлялись золото, серебро, медь. Из этого серебра, например, сделана знаменитая 90-пудовая рака Александра Невского (в настоящее время находится в Эрмитаже). Не случайно в заявочных концессионных документах корпорации «Белуха» помимо окрестностей самой горы Белухи указан район знаменитого рудного месторождения в Змеиногорске. Его разработка могла бы экономически поддерживать другую активность на заявленной территории до той поры, пока там не возникнут новые источники прибыли.

Позицию советских властей тоже вполне можно понять. Окраина бывшей Российской империи с неразвитой промышленностью, отсутствием транспорта, многонациональным населением, в значительной степени родственным народам окружающих государственных образований, могла стать опасным очагом нестабильности. Проект «Белуха» позволял в какой-то мере повысить там влияние центральной власти. Похоже, интерес Н.К. Рериха (а это могло восприниматься как интерес американского капитала) к району Белухи и к Туве заставил центральную московскую власть обратить на эти территории пристальное внимание. Следы такого внимания присутствуют и в коллекции Минералогического музея.

В книге «Рерихи на пути в Тибет», повествующей об экспедиции на Алтай, говорится о сотрудничестве с Российской академией наук: «...Борис Рерих сумел собрать группу профессиональных геологов, взявшихся помочь ему наладить работу в Туве. В группу входили горные инженеры А.И. Педашенко, К.Л. Островецкий... (...) Борис Рерих обратился к управделами Совнаркома Н.П. Горбунову, чтобы получить разрешение на ведение переговоров с Академией наук»⁵. Казимир Островецкий был хорошо знаком с этим регионом до знакомства с Рерихами и до своего назначения в 1927 году руководителем геохимического отряда экспедиции Монгольской комиссии АН СССР. В 1925 году от него в коллекцию Минералогического музея попали традиционные для камнерезов Тувы фигурки из агальматолита (рис. 6)⁶. А в 1926-м он передал 170 образцов из Монголии: минералы пегматитов (кварц, полевые шпаты, слюды, топаз, турмалин, берилл) и яшмы. Из тувинских сборов 1927 года от К.Л. Островецкого и А.С. Тшасковского записано 86 образцов, в том числе 4 образца рудного золота. От них же в 1930 и 1938 годах (годы сбора не указаны) поступило 36 образцов из Тувы, в том числе 17 образцов россыпного золота.

Есть в коллекции музея и образцы, переданные А.И. Педашенко. В 1927 году от него записано 4 образца из Тувы (андрадит, золотоносный кварц).

Волна, поднятая Рерихами, забросила в 1927 году на Алтай и самого Николая Петровича Горбунова — некогда личного секретаря Ленина, ректора училища им. Баумана, управляющего делами Совнаркома СССР и Совета Труда и Обороны. В 1927-м в коллекцию музея от Н.П. Горбунова была принята коллекция минералов с Алтая (тогда Ойротская область), 11 образцов — кварц, гематит, эпидот, яшма, асбест, золото. Тогда же в музей поступает ряд алтайских образцов от Л.И. Крыжановского и Я.А. Семёнова. По всей видимости, не случайно в 1927 – 1928 годах в коллекции музея появляются собранные ранее материалы с Алтая, в том числе и образцы 1916 года от известных учёных В.И. Вернадского и А.Е. Ферсмана.

Вполне вероятно, именно стремление Рерихов на Алтай, где, по их мнению, вблизи высочайшей сибирской вершины Белухи, на пересечении разных культур возникнет будущий город Звенигород, вызвало в конце 20-х годов XX века такой исследовательский бум среди советских учёных, следы которого мы обнаруживаем в коллекции Минералогического музея им. А.Е. Ферсмана.

---

¹ Рерихи на пути в Тибет. Дневники Зинаиды Фосдик. 1926 – 1927. М.: Дельфис, 2016. С. 31.

² Рерихи на пути в Тибет. Дневники Зинаиды Фосдик. 1926 – 1927. С. 51.

³ См.: Гаськов И.В., Борисенко А.С., Бабич В.В., Наумов E.А. Стадийность и длительность золоторудной минерализации на медно-скарновых месторождениях (Алтае-Саянская складчатая область) // Геология и геофизика. 2010. № 10. С. 1399 – 1412.

⁴ См.: Гусев А.И. Геммология Алтая с основами геммотуризма. Бийск, 2007. — 155 с.

⁵ Рерихи на пути в Тибет. Дневники Зинаиды Фосдик. 1926 – 1927. С. 63.

⁶ См.: Кореняко В.А., Чистякова М.Б. Произведения тувинских камнерезов в Минералогическом музее им. А.Е. Ферсмана // Новые данные о минералах. 2012. Выпуск 47. С. 93 – 102.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: