Журнал: № 3 (239), Март, 2014

Елена ВАГИНА, г. Екатеринбург

Если Бог за нас, кто против нас?

Апостол Павел

Дано Святому Преподобному Сергию трижды спасти Землю Русскую. Первое при князе Дмитрии. Второе при Минине. Третье...

Н.К. Рерих

Памятник Минину и Пожарскому. Скульптор И.П. Мартос В.П. Верещагин. Осада Троице-­Сергиевой Лавры. 1891 М.И. Песков. Воззвание к нижегородцам гражданина Минина в 1611 году. 1861 Осада Троице­-Сергиевой Обители 13 октября 1608 г. Явление преподобного Сергия Радонежского Минину во сне с повелением идти и освобождать Москву от смуты. Гравюра по рисунку М.В. Нестерова Князь Пожарский во главе ополчения. Хромолитография по картине Т. Крылова. 1910 Э. Лисснер. Изгнание польских интервентов из Московского Кремля в 1612 году М.И. Скотти. Минин и Пожарский. 1860 С. Малиновский. Нижегородский подвиг. 1611 год. 1996

Памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве — больше, чем просто памятник выдающимся людям своего времени, — он символизирует единение народа во имя великой цели.

Какими были эти люди в жизни? История не сохранила даже словесного их описания. Если спросить сегодняшних школьников, знают ли таких героев, что сделали они для России, — ответят ли? Насколько велика роль правдивой исторической науки в воспитании подрастающих поколений! Много добра можно посеять через эту науку. Но если исказить исторические события и принизить значение героев, являющих собой славу и гордость отечества, можно без особого труда привести страну к полному нравственному разложению. Когда народ забывает славные дела и самоотверженные подвиги своих лучших представителей, он обречён на исчезновение.

Героические примеры отцов и дедов, их характеры и деяния в суровые годы испытаний и, конечно, примеры исторических лиц всегда оставляют свой светлый след в сознании потомков. Эти примеры возвышают и облагораживают нравственную природу человека, дают бодрость как физическому телу, так и духу, вселяют веру в будущее, несмотря на все несовершенства настоящего. Наш великий соотечественник Николай Константинович Рерих говорил: «Там, где ценят своих героев, творцов и тружеников, там возможно и светлое будущее. (...) Народ может жить лишь светлым допущением и утверждением»¹.

Невозможно в одной краткой статье подробно изложить историю Смутного времени, проанализировать её и провести параллель с настоящим временем, оставим эту работу профессионалам. Наша цель — не только напомнить исторические факты, но омыть память о героях-освободителях, показать мощь народа, объединённого одной целью. Ведь сказано: «"В единении сила", — этот завет очень древний»².

Смута 1598 – 1613 гг. была одним из самых сложных периодов российской истории. «Это не революция, не перестановка старых порядков по-новому. Это только глубокое потрясение, великое "шатание" именно государства... ибо в это время всесторонним банкротом оказался не народ, а само правительство, сама правящая и владеющая власть... между тем как народ-то именно обнаружил такое богатство нравственных сил и такую прочность своих исторических и гражданских (именно гражданских) устоев, какой в нём и предполагать было невозможно» (И.Е. Забелин).

Что же происходило в политической жизни государства Российского в то далёкое время? И такое ли уж далёкое? Те же страсти, что и сейчас, то же невежество, — будто и не прошло трёх столетий... Стремление к власти, тщеславие и гордыня толкали боярские кланы к плетению лукавых политических интриг. Думали ли они о том, что миллионы простых людей будут ввергнуты в пучину нищеты и разорения, унижения со стороны польско-литовских интервентов и шведских наёмников, о том, что суверенитет России, её государственность под тяжестью предательства покачнутся?

«Действительно, то было смутное время. Беспрестанное нарушение присяги, низвержение царей и святителей, цареубийство, измена становятся делом обыденным. Верность считается преступлением, измена и воровство — заслугою; разрываются все связи общественные и даже семейные... Святость крестного целования, любовь к отечеству, честь и совесть исчезают» (М.В. Толстой). Будто и не было в истории государства нашего Владимирской Руси, подвигов и славы Александра Невского и Дмитрия Донского. «Престол царский сиротеет и изменники предлагают его иноземцам; вера православная колеблется...» (М.В. Толстой)

Но в то время, когда весы истории качнулись в сторону окончательного упадка страны, из гущи народа раздался призыв Козьмы Минина к всеобщему единению для борьбы с врагом, к созданию ополчения. Воеводою выдвигается князь Дмитрий Пожарский. К героям нашего повествования мы ещё вернёмся, а сейчас обратимся к истории, чтобы ярче представить себе людей той эпохи и события, происходившие на Руси.

Начало XVII века. Со смертью Ивана Грозного и его сыновей, царевичей Фёдора и малолетнего Димитрия, прервалась династия Рюриковичей. Государем становится Борис Годунов. Вступив на престол путём земского избрания, он мог стать основателем новой династии. Но бояре, натерпевшиеся при Иване Грозном, теперь желали ограничения власти царя, дабы оградить себя от его произвола. Борису следовало бы согласиться с их требованиями, — это примирило бы с ним враждебное ему боярство и, возможно, отвело бы беды, постигшие и его семью, и Россию. Увидев, однако, что новый царь расположен править так же самовластно, как Грозный, бояре решили тайно действовать против Годунова. Вскоре Борис скоропостижно умирает. Чем была вызвана его смерть: естественным ходом болезни или отравлением? На этот вопрос нет однозначного ответа. На престол взошёл сын Годунова Фёдор Борисович. Его царствование длилось всего семь недель и закончилось убийством Фёдора и его матери, царицы Марии, боярами, состоявшими в заговоре, а дочь Годунова, царевна Ксения, была пострижена в монахини.

Совершив одно преступление, высшее боярство не остановилось и перед другим: оно открыло ворота Москвы и с царскими почестями встретило Лжедмитрия. Восстановление династии Рюриковичей в лице самозванца было необходимо боярам для того, чтобы низложить Годуновых и открыть дорогу к престолу одному из своей среды.

Историк В.О. Ключевский в лекции о Смутном времени говорит: «В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечён в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело, что они подставили самозванца».

До сегодняшнего дня, несмотря на все усилия учёных, личность самозванца остаётся неизвестной и загадочной. Ключевский пишет о нём: «На престоле Московских государей он был небывалым явлением. Молодой человек, роста ниже среднего, некрасивый, рыжеватый, неловкий», при этом «богато одарённый, с бойким умом, легко разрешавший в Боярской думе самые трудные вопросы. Он тотчас показал себя деятельным управителем, чуждался жестокости, сам вникал во всё, каждый день бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей. Своим образом действий он приобрёл широкую... привязанность в народе...»

И хотя в некоторых кругах его подозревали и открыто обличали в самозванстве, требуя свидетельств его царского происхождения, сам Лжедмитрий держался как законный, природный царь, вполне уверенный в своём царственном происхождении. Однако он недолго устраивал бояр и был лишь орудием в их руках.

И вновь среди боярства московского зрел заговор — его возглавил Василий Шуйский, тайно мечтавший о том, чтобы самому сесть на Российский престол. После свержения Лжедмитрия хитростью и обманом Шуйскому удалось добиться избрания на царство. Таким образом, на смену царю-самозванцу пришёл царь-заговорщик.

Смута, как круги на воде, захватывала всё новые и новые слои общества. Боярство раскололось на два лагеря. Главными причинами недовольства были бесчестный путь Шуйского к престолу и его зависимость от кружка избравших его бояр. Вскоре в смуту были втянуты и низшие классы общества — холопы и крестьяне. Началась гражданская война.

Если Лжедмитрий I вызывает интерес у потомков как человек способный и образованный, то появившийся вскоре на политической арене Лжедмитрий II вошёл в историю как «тушинский вор» и ничем примечательным современникам не запомнился. Он собрал войско, основу которого составили польские отряды и казаки, и в июле 1607 года пошёл на Русь с воинами, которые не верили, что их ведёт царь, и мечтали лишь о военном счастье — большой, богатой добыче. При Волхове Лжедмитрий II разбил царские войска и обосновался в селе Тушино. Началась осада Москвы. Бесчинства и грабежи на захваченных территориях вызывали против «царька» народный протест, который выливался в отдельные восстания. Но помочь своему народу царь Василий Шуйский не мог — не имел для того ни денег, ни людей, ни должного уважения.

Россия перестала существовать как единое государство. Значительная часть её территории, включая Москву, была захвачена поляками. На юге действовали многочисленные самозванцы (Сидорка, Пётр, Август, Лавр, Хлопок, Осиновик). Казалось, дух народа сломлен, отечество истерзано: неурожаи, голод, нищета — всё говорило о том, что страна погибает.

Вот как повествует о тех событиях свидетель то­гдашних ужасов летописец Троице-Сергиевой Лавры Авраамий Палицын: «Россию терзали свои более, нежели иноплеменные: путеводителями, наставниками и хранителями ляхов были наши изменники... ляхи, с оружием в руках, только смотрели и смеялись безумному междоусобию. В лесах, в болотах непроходимых россияне указывали или готовили им путь и числом превосходным берегли их в опасностях, умирая за тех, которые обходились с ними как с рабами. Вся добыча принадлежала ляхам... Сердце трепещет от воспоминания злодейств... (...) Уже не сражаясь за отечество, ещё многие умирали за семейства: муж за супругу, отец за дочь, брат за сестру... Не было милосердия... всех твёрдых в добродетели предавали жестокой смерти; метали с крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов; в глазах родителей жгли детей... (...) Гибли отечество и церковь: храмы истинного Бога разорялись... скот и псы жили в алтарях... на иконах играли в кости... Люди уступили свои жилища зверям: медведи и волки, оставив леса, витали в пустых городах и весях... Не светом луны, а пожарами озарялись ночи; ибо грабители жгли, чего не могли взять с собою, домы и всё, да будет Россия пустынею необитаемою!»

«...Россия могла тогда завидовать временам Батыевым, будучи жертвою величайшего из бедствий, разврата государственного, который мертвит и надежду на умилостивление небесное! Сия надежда питалась только великодушною смертию многих россиян: ибо не в одной Лавре блистало геройство: сии, по выражению летописца, горы могил, всюду видимые, вмещали в себе персть³ мучеников верности и закона... Там не всё погибло, где хотя немногие предпочитают гибель беззаконию. С честью умирали и воины и граждане, и старцы и жёны. В духовенстве особенно сияла доблесть...»

Из этих свидетельств летописи мы видим, до какой дикости и подлости может дойти человек, потерявший веру в государственность, а потеря любви к Отечеству затуманивает и веру в справедливость Высшую.

«Сей бунт уже поглощал Россию: как рассеянные острова среди бурного моря, являлись ещё под знаменем Московским вблизи Лавра, Коломна, Переславль Рязанский, вдали Смоленск, Новгород Нижний, Саратов, Казань, города Сибирские; все другие уже принадлежали к царству беззакония, коею столицею был Тушинский стан...»

Нашу светлую Россию отдал дьяволу Господь:

Пусть же выкупят отчизну

наши кости, кровь и плоть...⁴

Д. Мережковский

Н.М. Карамзин писал: «В общем падении духа увидим доблесть некоторых и в ней причину государственного спасения: казня Россию, Всевышний не хотел её гибели и для того ещё оставил ей таких граждан. Не устраним подробностей в описании дел славных, совершённых хотя и в пределах смиренной обители монашеской, людьми простыми, низкими званием, высокими единственно душою!»

В эти тяжкие дни на защиту страны своей встал Воевода земли Русской — Преподобный Сергий Радонежский. В Записях Б.Н. Абрамова сказано: «Преподобный связан не только с прошлым, но и с будущим. Думая о Нём, смотрим не только назад, но и вперёд. (...) Он — Строитель, а строитель есть создатель будущего. Можем ли сомневаться в будущем страны Его. (...)

Не раз Его страна бывала в смертельной опасности, когда шёл вопрос о самом её существовании, и вопрос этот неизменно разрешался победою. Но история знает так мало. Что знает она об опасностях отведённых, о возможностях посланных, без явного для людей Его участия? Кто руководит полководцами в их удачных решениях, кто вдохновляет воинов и народ на преодоление? Что знает об этом история? Подлинная история страны хранится в Твердыне. Там знают действительность, люди же только очевидность»⁴.

Приведём слова Елены Ивановны Рерих из книги «Знамя Преподобного Сергия Радонежского»:

«Сергий Духотворец! Сергий — Живая Связь с Миром Высшим!

Если Пламенный Облик его общечеловечен, то дело, сложенное им, есть дело строения Государства Русского. На всех поворотных пунктах истории России, при всех потрясениях, обрушивавшихся на Землю Русскую, неизреченная мощь Преподобного и твердыня духовной культуры, им заложенная, стоят нерушимым оплотом сил духовных. Особенно много ободрения и чудес было явлено Преподобным Сергием в тяжкое время Смуты (1607 – 1613). Троицкая Обитель к этому времени, возвышаясь в духовном и общественном значении, преуспевала и в своём строительстве. (...) Богатства монастыря настолько возросли, что уже с XVI века казна монастырская могла ссужать значительные суммы на нужды государственные. И, конечно, такая крепость, с хранившейся в ней богатой казной, представляла заманчивую добычу для "тушинцев", поляков и литовцев Смутного времени.

На эту духовную твердыню и сокровищницу Земли Русской и устремились хищники, и 23 сентября 1608 года воевода Тушинского царька Пётр Сапега с войском из поляков и литовцев, а также с примкнувшими к ним многочисленными отрядами из тушинцев подошёл к стенам монастыря. Число врагов, по показаниям пленных, простиралось до 30 тысяч. Этой вражеской силе защитники Сергиевой Обители могли противопоставить самые незначительные силы. (...) Число защитников набралось до 2400 человек. (...) Враги заняли все дороги, ведущие к монастырю, своими заставами.

Со своей стороны и осаждённые энергично готовились к обороне. Воеводы совместно с архимандритом и соборными старцами привели всех защитников к крестному целованию у Раки Преподобного Сергия, с обещанием крепко и непоколебимо стоять против врагов. (...)

Сказание об осаде монастыря повествует о многократных явлениях Преподобного Сергия архимандриту Иосафу и пономарю Иринарху с предупреждениями об опасности и обещаниями помощи.

29 сентября воевода Пётр Сапега и Александр Лисовский прислали в монастырь две грамоты воеводам и архимандриту Иосафу с требованием сдачи и обещанием награды в случае покорности и угрожая лютой смертью всем сопротивляющимся. Но слова польско-литовских вое­начальников "пали как ветер на скалу Троицкую". Вое­воды и архимандрит Иосаф послали врагам суровый и решительный отказ. Жестокая борьба началась.

30 сентября враги повели на монастырь приступ со всех четырёх сторон. Вражеская артиллерия осыпала монастырь ядрами. Но Преподобный хранил Обитель свою. Ядра упадали в пустые места или в пруд и сравнительно мало вреда причиняли осаждённым. После длительного и жестокого боя враг отступил с большими потерями. (...)

Немало приступов было сделано врагами, и неизменно Преподобный в видениях предупреждал о каждой опасности. Так, накануне одного сильного приступа пономарь Иринарх видел, как Святой Сергий ходил по ограде и кропил её святой водой. Защитники, предупреждённые таким чудесным образом, окрылялись духом и неизменно отбивали все нападения, нанося существенный урон неприятелю. Отчаявшись взять монастырь приступом, враг стал вести подкоп под монастырь. Осаждённым стало известно о подкопе под стены монастырские. Каждую минуту им грозила страшная гибель.

В эти тяжкие дни Преподобный Сергий явился архимандриту Иосафу. После усердной молитвы Иосаф впал в дремоту, и вот видит он, что Преподобный, с воздетыми руками, слёзно молится; окончив молитву, он обратился к Иосафу и сказал ему: "Встань, брат, бдите и молитеся, да не внидите в напасть". Следовавшая за этим вылазка дала первые сведения о подкопе. Вскоре после этого архимандрит Иосаф вновь имел видение. Совершая у себя в келии правило, он задремал, и вот снова приходит к нему Преподобный и говорит: "Встань, не скорби, но в радости вознеси молитвы, ибо о всех вас молится Богу Пресвятая Богородица".

Последовавшая за этим вылазка 9 ноября оказалась чрезвычайно удачной для защитников, было обнаружено устье подкопа. Два крестьянина подмонастырского села Клементьева, Никон Шилов и Слота, взорвали подкоп, геройски пожертвовав собою для спасения Обители. Так дозором Преподобного осаждённым ещё раз удалось избежать страшной гибели.

В эти грозные дни Преподобный Сергий являлся не только бывшим в святой Обители, но также и тушинским казакам, осаждавшим Лавру. (...) В одну ночь Преподобный явился во сне многим врагам и предрёк им гибель. Некоторые казаки, устрашённые этими явлениями, оставили лагерь врагов и ушли домой. (...)

В мае возобновились военные действия под Троицким монастырём. Враги снова произвели на стены монастырские приступ, который был отбит с большим уроном. В июле приступы возобновились и снова были отбиты... (...) В это время к монастырю наконец приближался избавитель, князь Скопин-Шуйский, шедший с сильным войском на освобождение Москвы от тушинцев.

Заступничество Преподобного Сергия спасло его Обитель от разорения. Разбитые несколько раз, после 16-месячной осады, враги, в страхе перед наступавшим на них войском князя Скопина-Шуйского, отступили от стен Троицкой Лавры.

Доблестной защитой монастырской крепости не была исчерпана служба Троицкой Обители Земле Русской в тяжкие годы Смутного времени. Во время осады, когда и сама Москва была стеснена тушинцами и в ней начался сильный недостаток и дороговизна на съестные припасы, находившийся в Москве келарь Авраамий Палицын выпускал на рынок по дешёвой цене из монастырских житниц сотни четвертей ржи и тем заставлял хлеботорговцев понижать цену на хлеб. А в тяжёлый 1611 год, когда наступил самый критический момент во внутренней истории Московского Государства, когда захватившие Москву поляки и их русские приспешники стали жестоко угнетать Русь и угрожать всему национальному быту, когда, в отчаянии за будущую судьбу своей родины, люди терялись среди ужасающих событий и не знали, откуда ждать помощи, тогда из стен Троицкой Обители раздался набатный звон по всей Руси».

Неустрашимые монахи Троицкой Лавры рассылали «по всем городам пламенные грамоты с призывом к русским людям подняться на защиту веры и отечества и освободить от врагов Московское Государство».

«Эти пламенные грамоты и те необычайные видения, всегда связанные с обликом Преподобного Сергия, начавшиеся проявляться повсеместно среди людей самого различного положения, вызвали в народе подъём религиозного чувства, величайшего напряжения, при котором чудо освобождения и очищения Московского Государства сделалось возможным. Так, один из главных героев освобождения Козьма Минин указывал, что источник его решимости поднять ополчение таился в чудесном троекратном ему видении Преподобного. В сонном видении явился ему великий Чудотворец и велел собирать казну для ратных людей и идти с ними очищать Государство Московское от разбойников. Пробудившись, Козьма в страхе стал размышлять о видении, но, полагая, что собирание войска не его дело, не знал, на что решиться. Спустя немного времени Преподобный вторично явился ему, но и после того Козьма пребывал в нерешительности. Тогда Преподобный в третий раз явился ему и сказал: "Не говорил ли я тебе, чтобы ты собирал ратных людей! Чтобы ты шёл на освобождение Земли Русской от врагов! Не бойся того, что старшие не пойдут за тобою, младшие охотно исполнят это, и благое дело будет иметь добрый конец". Последнее видение повергло Козьму в такой трепет, что он даже занемог, но больше сомневаться уже не мог и ревностно принялся за указанное великое дело» (Знамя Преподобного Сергия Радонежского).

Все, кто мог предать страну, уже предали её, кто хотел изменить ей — изменил. «Народ потерял фокус сосредоточения. (...) Каждый поворот эволюционного пути требует своего фокуса восприятия энергий, более грубых или утончённых — это зависит от требования момента»⁵. «Народ, видевший разорение Руси, прямо называл всё это дело воровством, а всех заводчиков смуты — ворами [в те времена слово «вор» означало «преступник»]. Но он не знал, как помочь беде, как взяться за дело» (И.Е. Забелин). Время шло, и энергия протеста преобразовалась в энергию самоорганизации. А организованный народ, воодушевлённый общей идеей спасения России, — это великая непобедимая сила.

Первое Московское ополчение было обречено на провал, так как возглавляли его те, кто и затеял смуту. Неспособность поставить общее дело спасения Отечества выше своих личных интересов привела к поражению сопротивления, возглавляемого дворянином Ляпуновым.

В.О. Ключевский писал: «Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьёт урочный час, он соберёт свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую историческую дорогу».

И пробил урочный час. Отечество спас простой посадский человек — Козьма Минин. И это не было случайностью. В лице Минина народ нашёл достойного, истинного выразителя своих сокровенных мечтаний о добре и справедливости и всегдашних помышлений о том, как надо жить в согласии с совестью. Историкам мало что известно о жизни Минина до ополчения, о том, каков он был в быту, как проходило его детство, кто были его предки. Но известно, каким он был, когда призывал народ нижегородский к ополчению. «Быть выборным человеком в своём посаде, да ещё на должность начальника судных дел — роль немалая для любой личности; но стать выборным человеком от всей земли на подвиг освобождения Отечества — это тоже не простой звук, а весьма сложная связь жизненных земских отношений, для которых всё это дело требовало... последних жертв, последних сил...» (И.Е. Забелин)

Жители Нижнего Новгорода поддержали призыв Минина. Нам известен его клич: «"Если помогать отечеству, так не пожалеть ни жизни и ничего... а отдать всё своё, жён, детей, дворы, именье продавать, закладывать, да бить челом, чтоб кто вступился за истинную православную веру и взял бы на себя воеводство". Этот клич знаменит и поистине велик, потому что он выразил нравственный, гражданский поворот общества с кривых дорог на прямой путь» (И.Е. Забелин). Он выразил меру жертвы, которую должны были принести все — и бедные, и богатые. Народ, взявшись за дело, повёл его по-своему... Всё делалось по выбору, по мирскому совету. Не по знатному происхождению выбирались люди, а по истинным заслугам, лишь бы такие заслуги были известны народу.

Кто же будет воеводой? После некоторых размышлений решили звать на воеводство молодого князя Дмитрия Михайловича Пожарского, который долечивался от ран, полученных при первом Московском ополчении. Почему выбор пал на него? Этот человек заслужил уважение за то, что не примкнул, подобно многим, ни к полякам, ни к шведам, ни к русским изменникам. Неоднократно приезжали выборные люди к Пожарскому и просили его стать воеводой ополчения. И князь согласился. Воля народа есть Воля Всевышнего. Это был промысел Божий — «Да будет Воля Твоя!»

Н.К. Рерих писал: «Герои, во время их строительного подвига, и не подозревали, что они являются выразителями стран, выразителями самой ценной конденсированной психологии. Они творили Благо. Они следовали своему непосредственному зову сердца. Иначе они и не могли бы действовать, ибо иначе они не были бы теми самыми героями, память о которых не только живёт, но и возносится и углубляется в проницательности народной»⁶.

Четыре месяца воинство собиралось и ещё с полгода двигалось к Москве. Некоторые исследователи упрекают Пожарского и Минина в долгих, затяжных сборах. Но историки Иван Забелин и Дмитрий Иловайский доказывают, что это промедление сыграло в пользу ополченцев. Судьбе было угодно, чтобы ополчение прибыло в самое нужное время. Войско, направляясь к Москве и проходя через верные присяге города, укреплялось и пополнялось новыми защитниками. Будучи в Ростове, Минин и Пожарский пришли за благословением в Борисоглебский монастырь, где в ту пору подвизался затворник Иринарх. Старец, бывший пламенным патриотом, из своего уединения зорко следил за событиями и многих укреплял в твёрдости духа, верности и любви к Отчизне. Отсюда ополчение двинулось к Москве. Проходя мимо Сергиевой обители, всё воинство получило благословение от архимандрита Дионисия, а Авраамий Палицын пошёл вместе с войском, духовно укрепляя его. Келарь Авраамий явился усердным миротворцем и своими красноречивыми поучениями во многом помог Минину и Пожарскому водворить порядок и послушание в воинстве и привлечь казачество на сторону ополчения. Казачьи таборы, возглавляемые князем Трубецким, стояли у стен Москвы, и эта необуз­данная сила могла расстроить все планы ополчения.

Этот момент нашей истории являет собой удивительное и назидательное зрелище: «Спокойный, вечно страдающий и бедствующий сирота-народ двинулся собранным на свои последние деньги ополчением... восстановлять в государстве тишину и спокойствие, нарушенное не им, народом, а его правительством... Нижегородский подвиг в нашей истории дело великое, величайшее из всех наших исторических дел, потому что оно в полном смысле дело народное, созданное исключительно руками и жертвами самого сироты-народа, у которого все другие сословия являлись на этот раз только помогателями» (И.Е. Забелин). Н.М. Карамзин говорил: «История назвала Минина и Пожарского спасителями Отечества: отдадим справедливость их усердию, не менее и гражданам, которые в сие решительное время действовали с удивительным единодушием».

Таким образом, главная задача была выполнена. Москва, освобождённая от врагов и изменников, снова стала «средоточием самобытной русской государственной жизни». Оставалось довершить дело всенародным земским избранием царя. После острых споров боярство пришло к единому решению — избрать на престол Российский молодого боярина Михаила Романова, сына патриарха Филарета. Он устраивал всех: враждующих между собой казачество и дворянство, а также знатное боярство. «Хотели выбрать не способнейшего, а удобнейшего. Так явился родоначальник новой династии, положивший конец Смуте» (В.О. Ключевский). Шёл 1613 год. Но война ещё продолжалась и закончилась лишь в 1618 году, после подписания мирного соглашения с Речью Посполитой.

И всё-таки логику Смуты и истинные её корни невозможно понять, если рассматривать её отдельно от событий, происходивших в Европе. Международный, европейский аспект русской Смуты ещё предстоит изучить и в отношении деятельности западной разведки, влияния Ватикана, роли иезуитов, но это уже тема другого исследования.

Никакими ухищрениями нашим недругам не удалось разрушить Государство Российское. Со времён Смуты и до наших дней сколько подвигов во славу Отечества было совершено и сколько тяжких потрясений пережила наша Родина! Но верим, крепко верим в Россию, в гражданский подвиг её народа, в светлое, прекрасное будущее Новой Великой Страны.

Исторический пример выхода страны из, казалось бы, безвыходного положения ярко и впечатляюще показывает мощную силу единения. Национальное единство — обязательное условие преодоления любой смуты. Вот что говорит Учение Живой Этики о единении: «...Мы настаиваем на единении. Люди думают, что это наставление имеет лишь нравственное значение, но они не понимают, что единение есть умножение энергии. Можно представить, насколько Нам легче помогать, когда имеется дружное единение, ведь происходит сбережение энергии. Она направляется в одно место, и такая концентрация даёт яркое усиление энергии. (...)

Но кроме умножения Нашей помощи единение есть как бы насос пространственной энергии. Люди забывают, что их энергия при сотрудничестве увеличивается в несколько раз. Такая прогрессия может быть вычислена, и люди ещё раз могут убедиться, что доверено им в земной жизни»⁷.

В «Гранях Агни Йоги» сказано: «Силён дух народный, непобедим. Ни иго татарское, ни нашествие иноплеменников, ни бедствия внешние — ничто не победило его и не победит. (...) Испытания — ступени подхода. Все — во благо. Трудно, но во благо. Закалил в испытаниях и Подготовил. (...) Не надо смущаться ничем, но крепко ждать завещанного. Говорю о Чертоге небывалом. Надо взойти любимой Стране на гору счастья, но труден подъём. Будет уходить всё, часто сменяющимся ступеням восхождения несоответствующее и, тем более, препятствующее. (...) Стервятникам, Родину окружившим, поживы не будет»⁸.

А.И. Тургенев

К ОТЕЧЕСТВУ

Сыны отечества клянутся!
И небо слышит клятву их!
О, как сердца в них сильно бьются!
Не кровь течёт, но пламя в них.

Тебя, отечество святое,
Тебя любить, тебе служить —
Вот наше звание прямое!
Мы жизнию своей купить

Твоё готовы благоденство.
Погибель за тебя — блаженство,
И смерть — бессмертие для нас!
Не содрогнёмся в страшный час

Среди мечей на ратном поле,
Тебя, как бога, призовём,
И враг не узрит солнца боле
Иль мы, сражённые, падём —

И наша смерть благословится!
Сон вечности покроет нас;
Когда вздохнём в последний раз,
Сей вздох тебе же посвятится!..

Литература

Великие российские историки о Смутном времени. М., 2007.

Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. Сер. «Новая история». М., 1999.

Карамзин Н.М. История Государства Российского. XII томов в 3-х кн. М., 2002.

Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в 2-х кн. М., 2002.

¹ Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2. М., 2000. С. 35.

² Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 4. Новосибирск, 2011. С. 446.

³ Персть — прах (устар.).

⁴ Абрамов Б.Н. Устремлённое сердце. Новосибирск, 2012. С. 244 – 245.

⁵ Абрамов Б.Н. Устремлённое сердце. С. 143.

⁶ Рерих Н.К. Твердыня Пламенная. Рига, 1991. С. 150.

⁷ Надземное. 385.

⁸ Грани Агни Йоги. 1953 (II). 363.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: