Журнал: № 11 (223), Ноябрь, 2012

Братец! Не знаю, как мыслите вы там в городе. Может быть, слова мои неуместны. Но мне сказали, что они нужны.

Когда звонкою, призывною трубой — кукованье. Когда чётки горлицы вздохи. Когда непонятно мягко и удалённо звенят колокольчики стад. В хвойном бору рождается звон. Хранят звон камни и скалы. В озёра звон погружается. Звенит всё нечеловеческое. Другого не слышно.

Тогда думайте о людях.

Будет так, как должно быть.

Крушение народов. Разрушение городов. Мы думали, это удел истории. Но видим, что ничто не ушло из жизни. Не ушёл и зверь человеческий.

Уйдёт наша раса. Ей на смену возникнет новая. Может быть, уже зарождаются элементы нового народа. Или она придёт извне? Неожиданной, неугаданной. Когда в ночи светильники затемнятся.

В новом народе создастся ещё одна ступень к мировому единству.

Ещё недавно казались слова об единстве — мечтою несбыточною. Ступени единства не однажды выявлялись в жизни. Возникали с ожесточением.

Несостоявшееся равенство. Искалеченное братство. Неосознанная великая свобода, не сочетанная с великим знанием.

Теперь опять гребень метровой волны. Опять слова о единстве. Слова опять грубые. Непохожие на великие провозвестия древности. Может быть, и теперь это только предчувствия. Ещё безмерно сильны основы лжи и враждебности. Ещё живо всё, что единству противоположно. Может быть, ещё придётся пережить ступень обратную. Окунуться в «самоопределение народностей», так противоречивое смыслу мирового единства. Но и здесь чувствуется извилина того же пути. Пусть народности вспомнят все свои корни. Расчленятся на роды и кланы. Обессиленные очаги создадут новую необъятную волну единства. И новые, умудрённые люди скажут новое общечеловеческое слово.

Мечта о единстве. Она ещё так же далека, как всемирная мечта о «золотом веке». Но она так же жизнеспособна, ибо она повторяет лучшую мечту человечества.

Проповеди пророков, осмеянные «здравыми» людьми, всегда казались мечтами. Но не бытовые собрания, не выдуманные решения толпы, а вещания избранных всегда строили главные пути жизни. Велика житейская умудрённость Пилата. Высоко измышлены слова фарисеев, но мечта их рассеяла и стёрла.

Но далеки пути звёзд и мечты. Мнящие себя уже готовыми носителями всемирного единства должны помнить, что вся грязь жизни, клевета и личные счёты безмерно далеки от светлой мечты о единстве. А между тем глубокие философские учения, которые единственно могут приблизить торжество сознательной правды и единства, встречаются малознающими людьми без всякого внимания. И если сами проповедники крайнего социализма сами лично так нечутки, так далеки от основных начал единства, то, значит, человечество ещё не организовано для восприятия великой идеи.

Ранее водворения идеи придут проповедники её, которые подкрепят учение личной жизнью. Примеры, кроме немногих исключений, мало годны. Они не заразительны в достаточной мере. И сами социалисты точно опасаются тех, кто должен подвигом жизни подтвердить чистоту учения своего. И в подавляющем большинстве суждений в основе лежит злоба. Но этот бич людей не может прикасаться к священной идее единства. И каждое незлобное, спокойное слово, подкреплённое доказательствами и наблюдениями, встречается с пеною брани, встречаемо некультурным, огульным отрицанием. Встречаемо всем тем, что наиболее вредит прогрессу мирного человечества. И мы видим, что человечество настолько мало духовно вооружено, что толпы (почти всегда) вместо того, чтобы единением и обменом усугублять массу доброго начала, чаще всего подпадают выявлениям начала несовершенного, злого. Отсюда пока высшую радость духа составляют природа и творения человечества уже воплощённые, вне их авторов. Вне всего, что приближает к нам толпу, несовершенную, злую, даже благой порыв которой претворяется в ужас и насилие.

Вы спрашиваете, как же распознавать? Как же узнавать творческие мысли-образы? Неужели, прочтя несколько книг, мы уже что-то можем развить в себе? Но когда вам удастся сосредоточиться, когда вы хоть что-либо подлинно узнаете, тогда поймёте, почему этот вопрос ваш был неуместен.

Реторта алхимика, правда, расплавляла и испепеляла различные металлы, но она не создавала золота.

Поймите свободную законность. Поймите любовь творящую.

Помните, что самое страшное — бунт одичалого народа против знания. Против всех, кто знает больше дикаря. Правда, в истории такие бунты редки, но всё-таки мы их знаем. Содрогаемся, но уже знаем. Ступень такого народа очень низка, но всё-таки бывает народ, изгоняющий учителя. Голодного, самоотверженного народного учителя! Поэтому идея народного просвещения и ближе всего к понятию подвига. (...)

Помните великую легенду о всемирном потопе.

Братья, оставим всё относящееся до обычных мыслей. До прежнего строительства. Мы прикоснулись к первой судороге крушения нашей цивилизации. Когда всё бывшее уже несовершенно, а будущее не в нашем кругозоре.

Исполнятся пророчества древности. И в болезнях и ужасе родится новое человечество. Для него наша боль, наше горе будет мёртвым. Для него будет радость, нам неявленная. Долгая тьма. Нет ещё света. А теперь? Теперь прошу: если сердце начнёт ожесточаться, повели, Могущий, облаку благодати низко спуститься с вершины и покрыть нас благоуханным покровом. Просвети и наставь!

Уже не говорим о высших жизнях. И в жизни человеческой есть путь вне обычной, нелепой усмешки. Есть явления указующие, ведущие, при которых мус­кулы губ в усмешку не сложатся. Но насильно никто не должен быть убеждаем. Надо выйти за пределы нашего «сверхъестественного». На пути подлинных знаний, на дорогу просвещения, безбоязненного к явлениям «обыденным», которые мы, слепые, видим вокруг себя ежечасно и которые мы, глухие, слышим постоянно. Видим — слепые. Слышим — глухие.

Мне могут сказать, что единство человечества вообще невозможно, ибо оно противоречит несовершенной природе человеческой. Но я подчёркиваю, что об абсолютной идее нужно говорить вне случайных условий нашей обстановки.

Наша раса к этому феномену бытия, конечно, не приспособлена. Но раса следующая, быть может, ближайшая, при изменённых биологических условиях жизни, при одинаковой степени просвещения духа, при знаниях могучих, при разумном пользовании забытыми силами природы, создаст реально возможное человеческое мировое единение. Где личные устремления будут превзойдены ревностью о благе общем. Но наши неумелые, шаткие шаги — это только неясные мечтания о том, что ясно возможно на нашей планете при тех же видимых звёздах. Мы ещё элементарно не вооружены для новой, мирной, светлой жизни. Но надо спешить. Надо закалять и поднимать дух. Надо создать людей, которые могут породить человечество, способное взглянуть в ослепительное лицо солнца единства.

И все вы это можете проводить в жизнь. И все вы будете полезны, но не словами, а трудом, творчеством, отрешившись от злобы и лжи. Попробуйте не лгать; попытайтесь не злобиться, не заливать побеги духа чёрными волнами злобы. Право это на общее место. Право это надо каждому из нас ежедневно твердить, отходя ко сну.

Если вы не можете подняться к добру сразу, скоро, то не думайте, что это означает бессилие ваше. Это неумение. Перед нами путь претворения культуры механического, материалистического интеллекта в культуру духа. В светлую жизнь благословенного, могучего, просвещённого духа. Восстановленный дух научит нас понимать свободу. Лишь для злобных трудно отличить преуспевающих людей, но идея знания и свободы ничем не загрязнена, и любить её можно неотвратимо, без огорчений и сомнений малодушных. И если временно обессилела душа человека, то душа человечества чиста и сильна. Не смешайте только эту великую душу с душою толпы. Опять помните, если незаметно исчезают культуры целых стран, если сравниваются с землёю величайшие достижения, то одичание приходит совершенно незримо. Равнение по невежеству подходит тайком, ночью при свете пламени. Ещё запомните, что ни наука, ни техника, ни философия не отразят полно душу народа. Её прочтём, лишь отражённую в памятниках искусства. Радость совершенствования разлита во всём творчестве людей, от великих до малейших. И светочами жизни стоят творения.

И мы творений духа временные стражи. Пусть будет ближайшим условием уравнения радости духа анонимность творчества. Вспомним чудесные скульптуры Египта и Греции. Вспомним изделия старого Китая, поражающие какой-то нерукотворностью. На них уже непонятные надписи. Замолкнувшие навсегда имена. Наконец, обратимся к увлекательным анонимным примитивам, часто с ярлыками, приклеенными лишь чьим-то тщеславием. Авторы этих творений не оставили нам имён своих. Они, видимо, и не стремились к этому. Ими руководили иные задачи. Они дали творения народу и стали творениями народа. Разве произведения стали хуже от их анонимности? Разве кому-нибудь, кроме торговца, нужно определённое имя выше художественного смысла картины? Пустой звук. Отошедший в забвение пустой набор букв. Необъяснимое клеймо.

Подумайте об анонимности творчества. Это не выдумка, а условие вполне жизненное. В нём ещё одна ступень возвеличения духа за преходящими пределами дня. В нём ещё шаг в ускорении мечты человечества. Или все радости должны быть уничтожены? И тогда не нужны и возвеличения духа. Но без радости духа отметается и весь смысл существования в этой жизни.

Ближайшие условия творчества: внешняя анонимность и внутреннее одухотворение. Не этими ли признаками возросли творения древности, дошедшие до нас через все бури веков?

В искусстве, в великом сердце народов с чуткостью и прозрением отражается всё грядущее. И тем справедливее народам на всех ступенях развития искусство сберечь и возвеличить.

Биение великого сердца предсказывает. Бурные и терпкие искания. Стремления символизма, со всеми высокими взлётами и падениями. Всеобобщающий, технический кубизм. Мятежный футуризм. Эклектическое всячество. Все виды синтетической живописи. Всё, к чему отнеслись и здравые, но только под знаком насмешки. Всё это показательно. Всё это преддверия. И последовательность как чутка! Наметятся и новые пути искусства. Кроме широкой, всепроникающей народности, в искусстве опять отразятся символы будущего. Скажем проще.

За последние дни учители напомнили нам о путях духа. Учители знали, что наступает время великих исканий. Это время должно быть возглавлено выявлением духа. Та же глубина духа отразится и в искусстве, впитавшем все красоты техники. Не мудрование, не рассказ, не подчинение, а грядёт одухотворение. Одухотворение всех вещей. Жизнь — всюду.

Конечно, для высокого духа не пусто слово «братство». И для безмерной, ещё неосознанной просвещённости возможны равенство и единство. Единство — высшее одухотворение всего существующего.

Но к самым священным словам, к самому заветному, святому месту человечества могут приближаться люди очистившиеся, омытые трудным пoтом подвига жизни. Всякая личная выгода, личное возвышение около священного места — преступно и отвратительно. Зовите подвиг. Всякая злоба, твержу, и звериность устремлений — губительна для претворения в тело мечты человечества. Всякий подходящий пусть спросит себя, спросит наедине, спросит грозно, может ли он попытаться подавить злобу в себе? Если сознается себе самому, перед страшным, молчаливым вопросом, то пусть отойдёт и тащится в грязи условностей человеко-звериного существования.

Лишь подвигом деятельным мечта претворится в жизнь. Мечта великая и мирная требует и подвиг великий и мирный. Не изгоняйте мечту, звероподобные, злые в незнании своём! Откуда умирится злоба, если знание не увеличится? Откуда ширина горизонта, если глаза повязаны кровавой завесой? Ещё прежнею звериною тропою идёт человечество. Где же ему уловить мечту самую чистую, самую свободную. Слепорождённый не знает, что есть свет. Не ведает раб рождённый свободу.

Помните индусское учение о связанных душах.

Души связанные. Души, ищущие свободу. Души свободные. Души вечно свободные. Обратите внимание.

Мудрый говорит, что между связанными и свободными душами ещё стоит целая ступень, резко ограниченная, — души, ищущие свободу. Даже эта душа ещё далека от четвёртой степени. А многие по невежеству, по дикости воображают, что всё может стать доступным сразу. — Без сосредоточения, очищения, освобождения духа. И души, пригодные для единства, то есть третья ступень, как далеки они от злобы, лжи, убийства, грабежа — всего того, что царствует теперь.

Ни злоба, ни невежество, ни своекорыстие развязать их не могут. Не освободят их слова. Хотя бы закляли их целым словарём добра.

Не отречение, не отказ, не отдача, но действенное благо, добро живого подвига — труда — откроют темницы, опечатанные ложью и злобою. Братья, возлюбите знание и красоту.

Духотворчество должно прийти. Иными путями не прийти. Надо восстановить духотворчество. Вспомнить о водительстве духа. Но как отличить водительство духа? Где он, дух? Где пути его? Мы забыли и утратили его физическую ощутимость. Забыли к нему обращение. Всякое неизвестное толпе явление, хотя бы оно относилось к явной астрофизике, или биологии, или иной науке, всё-таки будет под знаком сомнения и насмешки. Так легко отрицать и смеяться, не зная! Так легко толковать о точной науке, не желая понять, что пределы её безмерны. Забывая, что чувства наши сейчас особенно ограниченны. Забывая, что при нашей технической культуре опущено многое, уже открывавшееся не однажды. Завеса между видимым и невидимым сейчас не становится ещё прозрачнее.

Но пути неоспоримы. В поисках духа возникнет духотворчество. И сделает оно дух осязаемым даже для нашего грубого ощущения.

Оборачиваясь к провозвестиям древности, зная, что самые отвлечённые пророчества чудесным путём ковали новую жизнь, мы обернёмся и к древним знакам духа. Придёт духотворчество. Опять легко смеяться. Легко утверждать, ничего не зная. Особенно легко нам, живущим в полуграмотной стране. Срам-то какой! А если бы каждый грамотный обучил двух неграмотных, то величайший позор отошёл бы в область преданий.

Но никакая темнота не угасит духа. Посмотрите опять на толпы. Во зле друг другу вредящие. Не может так продолжаться.

Спешим от града до града. Слышен грохот тяжело обитых ворот. По каменному полу стучат спешные шаги. Одинокие. Нетронутые недра. Знания мало. Всегда будем помнить, что мы знаем мало. Вступая в день, встречая ночь, вспомним, чтo узнали нового. В чём поднялись? Не знаем. Не чувствуем. Изыщем пути.

На побережье бесчисленны серые камни. Валуны. Прошедшие объятия волн. На гребне волны вознесённые. Уравнённые. Вскройте их. Молотом оживите. В них аметисты, топазы, гиацинты. Кристаллы сверкающие. Отложения десятков тысячелетий. Испытайте. Ищите.

Разбили? Гранит? Опять шпат и кварц? Все камни простые? Не отчаивайтесь. Верьте. За ночь паук уже переплёл нашу дорожку тонкими нитями... Но разве крепки они?

А сколько из птиц перелётных отдают жизнь за один перелёт? За один перелёт в край чудесный.

Залив Единения, 15 октября 1917 г.

Фото:  Н.К. Рерих. ЮХИНЛАХТИ [ЗАЛИВ ЕДИНЕНИЯ]. 1917

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: