Журнал: № 7 (207), Июль, 2011

* Доклад на Рериховских чтениях в Новосибирске в 1979 г.

Многогранное творческое самовыражение Николая Константиновича, да и само имя «Рерих» давно уже приобрели собирательный характер. Живое творческое наследие Рериха немыслимо для нас без приложения к нему результатов деятельности его жены — Елены Ивановны — и их сыновей — Юрия и Святослава.

В 1960 году Святослав Николаевич, отвечая на вопрос об их совместной работе в институте «Уру­свати», сказал: «Знания Юрия Николаевича были полезны Николаю Константиновичу, знания Елены Ивановны — Юрию Николаевичу. Я тоже взаимно обогащался от них троих. Мы всегда были очень тесно связаны и всегда работали вместе. Мы старались помочь друг другу, дополнять друг друга и всегда находили друг у друга поддержку и ответы на вопросы, которые часто встречаются в большом деле»¹.

Ю.Н. Рерих, Н.К. Рерих, С.Н. Рерих. Наггар, Индия. 1942

Совместная научная работа Рерихов скреплялась не семейными узами и не только общностью интересов. Она опиралась на основные положения коллективного труда и выражала собой высокую степень его организации, на которой, при обязательной дифференциации, наличествует идеально слаженное взаимодействие между участниками.

В сложном коллективе особое положение отдельных его членов обусловлено многими причинами, начиная от наклонностей человека и кончая суммой его знаний в определённых областях творческого проявления. Всё это имело место и у Рерихов. Не говоря уже о дифференциации по научным дисциплинам, их индивидуальность сказывалась даже в однородных творческих сферах. Достаточно сравнить путевые записки Николая Константиновича и Юрия Никола­евича, живопись Николая Константиновича и Свято­слава Николаевича, востоковедческие труды Елены Ивановны и Юрия Николаевича, чтобы убедиться в этом. Однако в чём бы их различие ни выражалось, оно всегда шло по линии взаимодополнения, а не исключения. Во многих областях совместной работы такая дополнительность играла столь существенную роль, что изъятие одного компонента грозило свести на нет значение остальных.

Именно так обстояло дело и с институтом «Уру­свати». Личный вклад каждого из членов семьи Рериха в организацию и развитие деятельности этого института был столь незаменим, что без него ставились под удар само существование «Урусвати» и выход на широкую научную арену результатов проделанной его сотрудниками работы.

До того как перейти непосредственно к теме сотрудничества Рерихов в институте «Урусвати», необходимо коротко остановиться на их индивидуальных путях вхождения в науку.

С Николаем Константиновичем, на первый взгляд, всё обстояло просто: ранний интерес к истории и археологии, вызванный окружением его отца, археологические изыскания с гимназических лет, увлечение историей Руси, поиски следов великих народных миграций, планы экспедиции в Азию, переселение в Индию, беспрецедентная Центрально-Азиатская экспедиция и, наконец, создание в Западных Гималаях научно-исследовательского института. Такова отвечающая фактам и логике схема. Однако она не даёт ответа на вопрос: что именно содействовало успешной реализации грандиозных планов Рериха? Аналогичные предпосылки далеко не всегда приводили к равнозначным результатам. За любой схемой всегда стоит живой человек, решающий исход дела. Какие же чисто человеческие качества способствовали успехам Рериха?

Николай Константинович относился к тому разряду людей, чьё мировоззрение сполна проецируется в их собственной жизни. Вся его жизнь прошла в претворении полётов мысли в реальные построения. Любой взятый наугад день Рериха резонирует в предшествующих и последующих днях. Монолитность такой цепи поступательного движения выковывалась в упорной работе. Николай Константинович уделял особое внимание проблеме работы человека над самим собой. Без решения этой проблемы лично для себя вряд ли Рерих — художник и юрист по образованию — стал бы историком, археологом, путешественником, педагогом, общественным деятелем-гуманистом мирового масштаба. Приобщение к науке проходило у Рериха как закономерное следствие методологического и трудоёмкого процесса раскрытия на личном опыте неисчерпаемости заложенных в человеке возможностей. Строгое следование этому пути предуготовляло и успех его начинаниям.

Испытанный на себе путь Рерих предложил и своим сыновьям, но с учётом их наклонностей. Николай Константинович и Елена Ивановна различали и стимулировали интересы, которые уже в раннем возрасте у их сыновей отличались друг от друга. Например, одиннадцатилетний Юрий писал отцу, выехавшему на Кавказ: «...дядя Илья (полковник И.Э. Муромцев. — П.Б.) спрашивал меня о войне с турками и Наполеоном. Потом ещё спрашивал формы русской армии. Я в некоторых наврал, но зато он не знал формы русских солдат двенадцатого года». Святослав в это же время писал: «Мы сегодня поймали стрекозу, крылья у неё ультрамарин блау. Грудь у неё отливает золотом, брюшко синим, зелёным, жёлто-зелёным. Не видно ли в горах диких козлов? Какие жуки и камни?»².

Ещё гимназистом Юрий стал дополнительно заниматься у наших известных историков и востоковедов. Святослав же много времени проводил в студии отца и в шестнадцатилетнем возрасте впервые написал его портрет.

Научная подготовка Юрия Николаевича складывалась в дальнейшем прямолинейно. Двадцати одного году от роду он был уже прекрасно подготовленным учёным-востоковедом, которому не хватало лишь широкого поля деятельности. И, пожалуй, в нужный момент единственно Николай Константинович мог предоставить в этом отношении максимальный вариант выхода в большую науку.

Путь Святослава Николаевича был более сложным. Как и отец, он с молодости осваивал многие орбиты деятельности. В 1920 году в Лондоне Святослав Николаевич неожиданно отходит от живописи и углубляется в архитектуру. В США продолжается изучение архитектуры в Нью-Йорке с последующей аспирантурой в Гарварде. В Бостоне — занятия скульптурой, искусствоведением, театральными постановками. Впервые на выставках появляются графические работы Святослава Рериха. В 1923 году он возвращается к живописи уже значительно обогащённый опытом работы в разных сферах творчества, самостоятельного поиска и очень активного общения со многими деятелями культуры, искусства, науки.

К тому времени, когда семья Рерихов переселяется в Индию, Юрий и Святослав — уже полноценные помощники отца, освоившие широкий диапазон творческой деятельности.

До сей поры меньше всего известно о доле, которую в общее дело Рерихов внесла Елена Ивановна.
О её личном вкладе в организацию института «Уру­свати» почти ничего не публиковалось, её подготовка к научной деятельности вообще не исследована. Между тем сам Николай Константинович, подчёркивая значение Елены Ивановны в своей деятельности, называл её в своих произведениях «Ведущей».

В этом году исполнилось сто лет со дня рождения Елены Ивановны Рерих. Дата — 12 февраля — отмечалась в разных концах мира, но столь же неслышно, как протекали и её заполненные трудами дни. Присутствуя в помыслах, планах, творческих достижениях мужа и сыновей, Елена Ивановна предпочитала оставаться за завесой, приоткрыть которую, считаясь с высокой мерой её душевной деликатности и утончённости, — не простая задача.

Елена Ивановна родилась в Петербурге, в семье архитектора, академика Ивана Ивановича Шапошникова. Мать Елены Ивановны — Екатерина Васильевна, урождённая Голенищева-Кутузова — приходилась внучатой племянницей герою Отечественной войны 1812 года фельдмаршалу М.И. Кутузову.

Отец Елены Ивановны умер рано. Среди родных её матери было много знатных и влиятельных лиц. Особенно близка была ей старшая сестра, по мужу княгиня Е.В. Путятина. В дом князя П.А. Путятина, известного археолога и коллекционера, были вхожи учёные, художники, музыканты. Однако тон там задавали придворная аристократия, именитые и богатые землевладельцы и промышленники. В этом пёстром окружении и протекла юность Елены Ивановны. На общем фоне беззаботного, светского времяпровождения отдельными маяками высвечивались перед нею примеры творческой жизни. Но именно они стали для неё путеводными.

С самых ранних лет девочка проявляла исключительные способности. Читать она научилась самостоятельно и всегда питала склонность к не по возрасту серьёзной литературе. Ей легко давалась музыка, рано появился интерес к искусству, легко усваивались иностранные языки. Елена Ивановна получила достаточное по тому времени общее образование, значительно расширенное самостоятельными занятиями в интересовавших её областях знания.

Бракосочетание Елены Ивановны и Николая Константиновича, состоявшееся 28 октября 1901 года в Петербурге, оказалось союзом, который открыл перед ними широчайшее поле творческой деятельности. Елена Ивановна оказалась не только вдохновительницей, но и ценнейшим сотрудником. Все необходимые знания быстро приобретались ею в совместной с Николаем Константиновичем работе. Я приведу лишь один из многочисленных примеров увлечённости и профессионального подхода Елены Ивановны в такой работе. В 1909 году она писала мужу: «Сегодня у меня праздник — приехал Андрей и привёз камешков, есть хорошие экземпляры, хотя не очень много. Он ездил также на озеро Хвошню, но нашёл всего две стрелы и несколько черепков. Стрелы ничем не отличаются, черепки же чёрные и толще, вроде Ключеневых. Целый день сегодня разбирала их — есть очень славная вещица (следует рисунок. — П.Б.), подобные нам уже попадались, но эта сравнительно большая и очень хорошей отделки. Затем пришёл один крестьянин с озера Тубос, я и вспомнила, что мы с тобой ездили как-то на озеро Тубос, на берегу и на пашнях видели много кремней, — показала ему стрелку и скребок, говорит, что у них немного, а попадаются. Сообщил ещё одно интересное сведение — на том же Тубосе, против деревни Еванково, на крестьянской земле есть курганы, маленькие, говорит, — очень аккуратные и обложенные камнями. Из некоторых высыпаются какие-то разноцветные и плоские, вроде пятаков, кругляшки. Я попросила принести мне их показать. Как ты думаешь, что бы это могло быть? А вдруг янтарь? Находил же ты их в Боровичах. Надо будет съездить покопать»³.

Как в археологии, так и в изобразительном искусстве, в изучении философских систем Востока Елена Ивановна оказывала Николаю Константиновичу самую действенную помощь. Вспоминая о своих родителях, Святослав Николаевич в одном из своих писем замечает: «Сотрудничество Николая Константиновича и Елены Ивановны было редчайшей комбинацией полнозвучного звучания на всех планах. Дополняя друг друга, они как бы сливались в богатейшей гармонии интеллектуального и духовного выражения. Вы знаете, как возрастают наши силы от некоторых контактов, как обогащается и озаряется наш духовный мир, как разрешаются, казалось бы, неразрешимые проблемы, и всё приобретает совсем особое значение»⁴.

К моменту отъезда в Индию в 1923 году между четырьмя членами семьи Рериха уже сложились именно такие контакты, что и явилось важнейшей предпосылкой успеха их начинаний. Четверо Рерихов образовали монолитный коллектив особого значения, и это принесло богатейшие результаты.

Николай Константинович успел ещё до отъезда наладить полезные связи со многими индийскими деятелями искусства и науки, что помогло без проволочек организовать научно-исследовательскую работу в регионе восточных Гималаев.

Незаменимую помощь в налаживании доверительных отношений с местным населением оказывала душевность Елены Ивановны. Само её присутствие в экспедиции открывало многие плотно закрытые для других двери. Интуитивно она находила правильный подход и к простому труженику гор, и к высоких степеней ламам в уединённых монастырях.

Знание местных наречий Юрием Николаевичем освобождало Рерихов от присутствия наёмных переводчиков, что создавало уважительную атмосферу и увеличивало доверие к членам экспедиции.

С самого начала Святослав Николаевич проявил себя большим знатоком древнего искусства и, кроме того, смог положить начало изучению гималайской флоры и народной фармакопеи, занявших впоследствии существенное место в исследовательской работе Рерихов.

За время отсутствия Николая Константиновича, Юрия Николаевича и Елены Ивановны в Центрально-Азиатской экспедиции (1925 – 1928 гг.) в обязанности Святослава Николаевича входила задача поддерживать те многочисленные деловые связи, от которых зависел успех предпринятых дел. Святослав Николаевич направился в Нью-Йорк, где принял активное участие в работе организаций, возникших по инициативе его отца, а также посетил несколько европейских стран. Особое же значение для будущего имело дальнейшее углубление индийских контактов, так как вышедшая за пределы Индии экспедиция оказалась полностью от неё отрезанной. Вообще всё, что касалось «внешних сношений», рано вошло в компетенцию Святослава Николаевича, и, невзирая на молодые годы, он блестяще с этой сложной задачей справлялся.

Я не буду касаться самостоятельной темы — экспедиции Рерихов. Замечу лишь, что помимо помощи в каждодневной исследовательской работе Еленой Ивановной в пути было написано несколько книг, в том числе изданные в 1927 году в Улан-Баторе книги «Община» и «Основы буддизма», а также вышедшие в 1929 году в Париже «Криптограммы Востока».
В предисловии к «Криптограммам» Елена Ивановна подчеркнула, что от Алтая до Цейлона, по всей Азии живут в народе сказания, изъятые из ортодоксальных религиозных текстов, и что в этих сказаниях сохранены многие черты действительности и ярко выражена душа народов. Книги Елены Ивановны выходили под разными псевдонимами. Николай Константинович писал по этому поводу: «Даже из друзей многие не знают, что Еленой Ивановной написан ряд книг. Не под своим именем. Она не любит сказать хотя бы косвенно о себе»⁵.

Пожалуй, и до сего времени Елена Ивановна известна большинству лишь по картинам и ссылкам на её мужа и сыновей. Собственные труды Елены Ивановны по-настоящему ещё не исследовались. Что же касается их значения, их веса в общем деле Рерихов, то их можно определить свойственным Елене Ивановне умением гармонично сочетать так называемые «вечные вопросы философии», вне которых на Востоке нет мыслителя, с конкретной действительностью, диктуемой временем и местом. Особенно ярко это выражено в активной поддержке Рерихами освободительных движений народов Востока и увязке этих движений с прогрессивными для всего мира последствиями Великой Октябрьской революции. Решение глобальных этических проблем Елена Ивановна связывала с радикальными изменениями общественного строя. Получив впервые за время нахождения в экспедиции доступ к советской прессе, она писала из Кашгара: «С восторгом читали "Известия", прекрасно строительство там, и особенно тронуло нас почитание, которым окружено имя учителя — Ленина. Очень поучительно после безумия и пошлости запада. Воистину — это новая страна...»⁶

В революции Елена Ивановна мудро видела «восстание здоровых клеток на защиту всего организма»⁷ и, говоря о мировых оздоровительных задачах человечества, в первую очередь указывала на значение защиты завоеваний народов СССР. Елена Ивановна писала: «Любите людей, они так нуждаются в бескорыстной любви! Любите нашу страну, любите её героический народ»⁸, а людям, особенно склонным к погружению в «мистические таинства», советовала: «Отойдите от всяких "эзотериков", не они будут строить новый мир, но подвижники духа, полагающие душу свою на общее благо»⁹.

Е.И. Рерих, Н.К. Рерих, Ю.Н. Рерих. Наггар, Индия. 1940-е гг.

В трудах и творческих достижениях Николая Константиновича, Юрия Николаевича и Святослава Николаевича неизменно присутствует частица такой подвижнической души Елены Ивановны, и именно этим определяется её основополагающее место в их общей работе.

По окончании Центрально-Азиатской экспедиции четверо Рерихов опять сошлись в Дарджилинге. Здесь и было принято решение об организации научно-исследовательского института. Официально он был открыт 24 июля 1928 года и назван «Гималайский институт научных исследований "Урусвати"» (в переводе — «Свет утренней звезды»). «Урусвати» — не только символическое название. В знак высокой признательности на Востоке это имя присовокупляли к имени Елены Ивановны. Таким образом ей как бы вручался патронаж над институтом, и она стала одним из его президентов-основателей.

В декабре 1928 года институт перебазировали в Западные Гималаи, в долину Кулу, а весной 1929 года Рерих с сыновьями направился в Америку и в Европу для установления контактов с научными учреждениями и учёными западных стран. В Кулу остались Елена Ивановна и секретарь института «Урусвати» В.А. Шибаев.

Хорошо известно, что британское правительство отказало Рерихам в визе на обратный въезд в Индию. Прошло около года, пока им удалось такой визы добиться. Англичане поставили себе целью оградить свою колонию от влияния Рерихов, недвусмысленно выражавших свои симпатии к Советскому Союзу и народным освободительным движениям на Востоке. Пользуясь тем, что сам Рерих и его сыновья уже находились за пределами Индии, Лондон предписал колониальным властям вынудить к выезду из страны и Елену Ивановну. Таким образом был бы поставлен крест на институте «Урусвати» и было бы успокоено общественное мнение, взбудораженное тем, что художник и учёный с мировым именем по произволу английского правительства оказался разлучённым с женой. Предупреждённая о таком возможном исходе дела, Елена Ивановна укрывалась в уединённых горных районах и становилась для колониальной власти недоступной. Между тем время работало не на англичан. Дабы предотвратить широкую огласку неблаговидных действий, чуть было не приведших к гибели экспедиции Рериха, Лондон принуждён был снять своё «вето» на пребывание в Индии всех четырёх членов его семьи. Так, при активном участии и благодаря проявленному Еленой Ивановной мужеству битва за существование института «Урусвати» была выиграна.

Структура института определяла степень участия каждого из Рерихов в той или иной научной разработке. Так, археология больше приходилась на долю Николая Константиновича, этимология и лингвистика — Юрия Николаевича, история искусств и естественные науки — Святослава Николаевича. Елена Ивановна собирала и обрабатывала различные источники философской мысли Востока, вела подробные дневники своих наблюдений. Задуманный как научное учреждение по комплексному изучению обширного региона Азии, институт нёс в себе идею синтеза, который прежде всего осуществлялся в совместной работе его основателей. Они в равной степени разделяли ответственность в решении организационных вопросов и идеологической направленности работы в целом. Поэтому отсутствие на месте одного или двух членов семьи не нарушало деятельности института и, вместе с тем, один член их коллектива, где бы он ни оказывался, правомочно мог представлять других. Этим обеспечивалась монолитность и основа жизнеспособности института на далёкое будущее.

Вторая мировая война привела к свёртыванию деятельности «Урусвати». Последовавшая кончина Николая Константиновича и трудности послевоенных лет отодвинули решение вопроса его реконсервации. Да и решать этот вопрос требовалось уже по-иному. Из-за колониального режима Индии Рерихи не могли осуществить в полной мере свою задачу по сближению Индии с Советским Союзом, хотя и прилагали к этому много усилий. Послевоенные перемены в Индии и во всей международной обстановке создали реальную почву для реализации давних замыслов Рерихов в области индо-русского культурного и научного сотрудничества.

Переезд в 1957 году Юрия Николаевича в СССР был логическим продолжением этого замысла. Оставаясь в Индии, Святослав Николаевич взял на себя заботы по наследию Рерихов в этой стране, в том числе и ответственность за судьбу «Урусвати». Таким образом, идея Николая Константиновича, образно выраженная им в названии книги «Алтай — Гималаи», приняла конкретную форму, и мы все являемся свидетелями того, сколь плодотворной она оказалась.

С кончиной Николая Константиновича, Елены Ивановны и Юрия Николаевича неизбежно ушло и то, что могли бы ещё дать миру только они. Но с ними не исчезли результаты совместной творческой деятельности Рерихов. И сейчас особого внимания заслуживают предпринятые Святославом Рерихом шаги по возобновлению исследовательской работы на базе института «Урусвати».

По этому предмету поддерживаются контакты с научными учреждениями Советского Союза и других социалистических стран.

Личное участие членов семьи Рериха в работе института «Урусвати» — ценнейший пример коллективного жизнепроявления, отвечающего требованиям нашей эпохи. На достигнутом ими уровне сотрудничества потенциал общей большой задачи получал развитие в каждом её отдельно взятом аспекте.

---

¹ Стенограмма выступления 17 июня 1960 г. в Ленинграде. Архив автора.

² Рук. отдел ГТГ, фонд 44/1241.

³ Рук. отдел ГТГ, фонд 44/192.

⁴ Из письма С.Н. Рериха от 26 мая 1965 г. к автору.

⁵ Рерих Н. Из литературного наследия. М, 1974. С. 133.

⁶ Зарницкий С., Трофимова Л. Путь к Родине // Международная жизнь, 1965, №1.

⁷ Письмо Е.И. Рерих от 10 сентября 1938 г.

⁸ Письмо Е.И. Рерих от 4 мая 1946 г.

⁹ Письмо Е.И. Рерих от 6 августа 1938 г.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: