Журнал: № 1 (141), Январь, 2006

Лишь немногое сохранилось у меня в памяти о моей бабушке. Помню, что у неё были красивые, белые как снег волосы, что она ходила совсем сгорбившись и постоянно вязала чулок.

Помню ещё, что, кончив рассказывать какую-нибудь сказку, она обыкновенно клала мне на голову руку и говорила:

— И всё это такая же правда, как то, что мы сейчас видим друг друга.

Помню я и то, что она умела петь чудесные песни... Помню ещё маленькую молитву и псалом, которым она меня выучила.

Обо всех сказках, которые она мне рассказывала, у меня осталось лишь бледное, смутное воспоминание. Только одну из них я помню так хорошо, что могла бы пересказать её. Это маленькая легенда о Рождестве Христовом.

Это было в Рождественский сочельник, когда все уехали в церковь, кроме бабушки и меня. Мы были, кажется, одни во всём доме. Нас не взяли, потому что одна из нас была слишком мала, другая слишком стара. И обе мы горевали о том, что не можем побывать на торжественной службе и увидеть сияние рождественских свечей.

И когда мы сидели в своём одиночестве, бабушка начала рассказывать.

— Когда-то один человек, — сказала она, — в тёмную ночь вышел на улицу, чтобы раздобыть огня. Он переходил от хижины к хижине и стучался. «Помогите мне, добрые люди! — говорил он. — Моя жена только что родила ребёнка, и мне надо развести огонь, чтобы согреть её и младенца».

Но была глубокая ночь, и все люди спали. Никто не откликался на его просьбу.

Человек шёл всё дальше и дальше. Наконец он заметил вдали мерцающее пламя. Он направился в ту сторону и увидел, что огонь разведён под открытым небом. Множество белых овец спали вокруг костра, а старый пастух сидел и стерёг своё стадо.

Когда человек, который искал огня, подошёл к овцам, он увидел, что у ног пастуха спят три собаки. При его приближении все три проснулись и раскрыли свои широкие пасти, точно собираясь залаять, но не издали ни единого звука. Он видел, как шерсть дыбом поднялась у них на спине, как их острые белые зубы ослепительно засверкали в свете костра и как все они кинулись на него. Он почувствовал, что одна схватила его за ногу, другая — за руку, третья вцепилась ему в горло. Но челюсти и зубы не повиновались собакам, и, не причинив ему ни малейшего вреда, они отошли в сторону.

Он хотел идти теперь дальше. Но овцы лежали так тесно друг возле друга, спина к спине, что он не мог пробраться между ними. Тогда он по их спинам пошёл вперёд, к костру. И ни одна овца не проснулась и не пошевелилась.

До сих пор бабушка вела рассказ не останавливаясь, но тут я не могла удержаться, чтобы её не перебить.

— Отчего же, бабушка, они продолжали спокойно лежать? Ведь они так пугливы? — спросила я.

— Это ты скоро узнаешь, — сказала бабушка и продолжала своё повествование. — Когда человек подошёл достаточно близко к огню, пастух поднял голову. Это был угрюмый старик, грубый и неприветливый со всеми. И когда он увидел, что к нему приближается незнакомец, он схватил длинный остроконечный посох, с которым ходил всегда за стадом, и бросил в него. И посох со свистом полетел прямо в незнакомца, но, не ударив его, отклонился в сторону и пролетел мимо, на другой конец поля.

Когда бабушка дошла до этого места, я снова прервала её:

— Отчего же посох не попал в этого человека?

Но бабушка ничего не ответила мне и продолжала свой рассказ:

— Человек подошёл тогда к пастуху и сказал ему: «Друг, помоги мне, дай мне огня! Моя жена только что родила ребёнка, и мне надо развести огонь, чтобы согреть её и младенца!»

Старик предпочёл бы ответить отказом, но когда он вспомнил, что собаки не могли укусить этого человека, овцы не разбежались от него и посох не задел его, ему стало не по себе и он не посмел отказать ему в просьбе.

— Бери сколько тебе нужно! — сказал пастух.

Но костёр почти догорел, и не оставалось больше ни одного полена, ни одного сучка, лежала только большая куча жару; у незнакомца же не было ни лопаты, ни совка, которыми он мог бы набрать себе красных угольков.

Увидев это, пастух повторил:

— Бери сколько тебе нужно! — и радовался при мысли, что человек не может унести с собой огня.

Но тот наклонился, выбрал угли из пепла голыми руками и положил их в полу своей одежды. И угли не обожгли ему рук, когда он брал их, и не прожгли его одежды; он понёс их, словно это были яблоки или орехи.

Тут я в третий раз перебила рассказчицу:

— Бабушка, отчего угольки не обожгли его?

— Узнаешь потом, — сказала бабушка и стала рассказывать дальше. — Когда злой и сердитый пастух увидел всё это, он очень удивился: «Что это за ночь, в которую собаки не кусают, овцы не пугаются, посох не убивает и огонь не жжёт?»

Он остановил незнакомца и спросил его:

— Что это за ночь такая? И отчего все животные и вещи так милостивы к тебе?

— Я не могу тебе этого объяснить, раз ты сам этого не видишь! — ответил незнакомец и пошёл своей дорогой, чтобы поскорее развести огонь и согреть свою жену и младенца.

Пастух решил не терять этого человека из виду, пока ему не станет ясно, что всё это значит. Он встал и пошёл следить за ним до самого его обиталища. И пастух увидел, что у незнакомца нет даже хижины для жилья, что жена его и новорождённый младенец лежат в горной пещере, где нет ничего, кроме голых, холодных каменных стен.

Пастух подумал, что бедный невинный младенец может насмерть замёрзнуть в этой пещере, и, хотя он был суровым человеком, он растрогался до глубины души и решил помочь малютке. Сняв с плеч свою котомку, он вынул оттуда мягкую белую овчину и отдал её незнакомцу, чтобы тот уложил на неё младенца. И в тот самый миг, когда оказалось, что и он тоже может быть милосерден, глаза его открылись и он увидел то, чего раньше не мог видеть, и услышал то, чего раньше не мог слышать.

Он увидел, что вокруг него стоят плотным кольцом ангелочки с серебряными крылышками. И каждый из них держит в руках арфу, и все они поют громкими голосами о том, что в эту ночь родился Спаситель, который искупит мир от греха. Тогда пастух понял, почему всё в природе так радовалось в эту ночь и никто не мог причинить зла отцу ребёнка.

Оглянувшись, пастух увидел, что Ангелы были повсюду. Они сидели в пещере, спускались с горы и летали в поднебесье; они шли по дороге громадными толпами, и когда проходили мимо, останавливались и бросали взоры на младенца. И повсюду царило ликование, радость, пение и веселье... Всё это пастух увидел среди ночной тьмы, в которой раньше ничего не мог разглядеть. И он, обрадовавшись, что глаза его открылись, упал на колени и стал благодарить Бога.

При этих словах бабушка вздохнула и сказала:

— То, что видел пастух, мы тоже моглибы увидеть, потому что Ангелы летают в поднебесье каждую Рождественскую ночь. Если бы мы только умели смотреть.

И, положив мне руку на голову, бабушка прибавила:

— Запомни это, потому что это такая же правда, как то, что мы видим друг друга. Дело не в свечах и лампадах, не в солнце и луне, а в том, чтобы иметь очи, которые могли бы видеть величие Господа!

 

---

* Публикуется по: С.Лагерлёф. Легенды о Христе. М., 1991.

   (В сокращении).

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: