Журнал: № 8 (340), Август, 2022

Со времени великих завоеваний Александра Македонского в IV в. до н.э. огромный Азиатский континент привлекает внимание цивилизованного мира. Великое прошлое азиатских культур, величие природы Азии и могучее влияние, оказанное ею на древний средиземноморский мир и средневековую Европу, оправдывают тот огромный интерес, какой вызывают азиатские исследования в последние десятилетия.

Окраинные районы Азии были тщательно изучены с точки зрения их географии, истории и нынешних экономических возможностей. Но остаются просторы Внутренней Азии, со второй половины прошлого века привлекающие непрерывный поток искателей приключений и смельчаков, бросающих вызов Природе ради новых открытий и нового знания.

Внутренняя Азия с её безграничными степями и пустынями, величественными нагорьями и огромными горными цепями даёт геологу и географу уникальные возможности для изучения прошлого великого Азиатского континента.

В её пределах лежат: Китайский Туркестан, со времени памятных археологических открытий cэра Аурела Стейна, д-ра Лекока, Пеллио, Ольденбурга и множества других блестящих имён ставший вторым Египтом для археологических изысканий; Монголия, колыбель величайших завоевателей Азии; Алтай, один из центров великих миграций прошлого, и, наконец, Тибет, хранилище древностей и обитель живых будд.

Обширный бессточный регион Центральной Азии с юга ограничен могучей цепью Трансгималаев, открытой великим шведским исследователем Свеном Гедином, и мрачным высокогорьем Каракорума; его северную границу образуют Алтай и горные цепи южной окраины Сибири; к востоку и западу этот великий внутренний бассейн открыт огромным пространствам пустынь и степей, образующих великую монгольскую Гоби, а также степям и песчаным пустыням и полупустыням Русского Туркестана.

Весь этот обширный внутренний регион характеризуется континентальным климатом и с незапамятных времён является обителью кочевых племён и народов. Влияние сходного природного окружения создаёт похожие условия жизни, и можно говорить о единой великой кочевой Центральной Азии.

Именно в этом внутреннем регионе Азии в течение трёх лет путешествовала и вела исследования экспедиция Рериха.

В течение 1925 – 1928 гг. эта экспедиция во главе с профессором Н.К. Рерихом, организованная Музеем Рериха в Нью-Йорке и Международным центром искусств «Корона Мунди» (Corona Mundi), дважды обошла вокруг земель, составляющих сердце Азии, отправившись из Индии в августе 1925 г. и вернувшись туда же в мае 1928 г.

Её главной целью было создание уникальной живописной панорамы земель и народов Срединной Азии; несколько серий картин Н.К. Рериха, привезённых экспедицией, сейчас можно увидеть в Музее Рериха в Нью-Йорке.

Второй задачей было изучение возможностей новых археологических изысканий и, таким образом, подготовка путей для будущих экспедиций в том же регионе.

Третьей задачей являлось изучение языков и диалектов Центральной Азии и собирание большой коллекции предметов, иллюстрирующих духовную культуру этих районов. Центральная Азия была колыбелью и местом встречи многих азиатских цивилизаций, и в труднодоступных горных долинах до наших дней сохранились многие бесценные лингвистические и этнографические материалы, которые могут послужить реконструкции прошлого Азии.

В августе 1925 г. экспедиция выступила из Шринагара, древней столицы Кашмира. Её путь лежал через Западные Гималаи в высокогорную страну Ладак, в настоящее время являющуюся провинцией штата Кашмир и одной из наиболее удалённых частей Британской империи.

Горный путь из Шринагара в Лех часто описывается путешественниками, и мне нет необходимости слишком долго задерживаться на этом.

Зелёные лесистые долины Кашмира остались за перевалом Зоджи Ла, через который мы перешли
Западные Гималаи. Летом путь через перевал не представляет трудностей, но в зимние месяцы часто сопровождается тяжёлыми потерями, когда снежные лавины сходят со склонов, сметая вниз часть тропы с людьми и животными, которым случилось там оказаться.

Голые горные хребты, открывающиеся к северо-западу от перевала, возвещают о великой горной стране, Тибете. За перевалом Зоджи Ла лежит очень интересное место. Это маленькое селение Драс, где живут дарды, исповедующие ислам и говорящие на диалекте, принадлежащем к так называемым дардским языкам Северо-Западной Индии. Оно живописно расположено в широкой долине, а поблизости от него старая крепость Догра.

За селением находятся каменные изваяния буддийского прошлого, представляющие Майтрейю, Будду будущего, и Авалокитешвару, бодхисаттву — покровителя Тибета. Интересно отметить связь, существующую между сооружением огромных каменных фигур Майтрейи и проповедью буддизма махаяны. Согласно тибетской исторической традиции, через Ладак проследовали многие индийские пандиты, шедшие проповедовать учение махаяны в Тибет, и вдоль всего их пути мы находим изваяния Майтрейи, предваряющие распространение Учения.

За Драсом тропа идёт берегом реки Драс, мощного горного потока, ворочающего огромные валуны и уносящего целые пласты с горных склонов, через которые он прокладывает себе путь.

Первые ступы встречаются у Мульбека и отмечают религиозную границу между Дардистаном и Ладаком.

В Мульбеке находится огромное каменное изображение Майтрейи, относящееся, как говорят, к X веку. Это прекрасный образец средневековой индуистской скульптуры.

От Мульбека начинается страна буддистов. Мы проходим типичные тибетские деревни, с полями ячменя и одинокими замками, башни которых стоят на скальных выступах окружающих холмов.

Монастырь Ламаюру, живописно расположенный в узком горном ущелье, принадлежит к нереформированной школе буддизма, в которой буддийское учение смешалось с верованиями старой примитивной религии Тибета. Ламаюру — один из наиболее старых религиозных памятников в Ладаке, а некоторые из его разрушенных храмов, вероятно, восходят к добуддийскому периоду. Он расположен на песчаниковом плато, склоны которого изрыты многочисленными пещерами, служащими кладовыми местным жителям.

Из Ламаюру труднопроходимая тропа ведёт в Басго, где расположен один из старейших королевских монастырей Ладака, в котором есть храм с исключительно тонкой деревянной резьбой, вероятно работой индийских художников. От Басго долина неожиданно расширяется, и тропа ведёт через типично тибетский пейзаж: обширные песчаные каменистые равнины на фоне суровых гор.

Лех, столица Ладака, расположен на широкой равнине, орошаемой Индом. Город Лех — одно из самых живописных мест Азии. Лежащая на пересечении нескольких важных караванных путей Центральной Азии столица Ладака всё ещё сохраняет характер азиатского караванного города, в который устремляются многочисленные караваны с товарами из Индии, Китая, Тибета и Туркестана. Лех стал постоянной резиденцией царей Ладака с XV в. Приближаясь к городу, уже издали видишь возвышающийся над ним белый массив огромного дворца, построенного около 1620 г. царём Сенге Намджалом, одним из величайших строителей Ладака. Экспедиции посчастливилось провести несколько дней во дворце Леха и изучить этот значительный памятник прошлого Ладака.

19 сентября 1925 г. экспедиция покинула Лех, чтобы пройти долгий путь по самой высокогорной в мире торговой трассе. Огромные, следующие одна за другой горные цепи Каракорума, тянущиеся между Гималаями и Куньлунем, представляют собой самый важный водораздел в Центральной Азии. Для цепи Каракорума характерны большие высоты, а несколько могучих снеговых гигантов вздымаются более чем на 26500 футов. Высочайший из них, гора Годвин-Остен, достигает высоты 28265 футов.
Некоторые из видных исследователей Центральной Азии придерживаются того мнения, что хребты, тянущиеся на восток в собственно Тибет, а также мощные Трансгималаи и запретный перевал Тангла являются продолжением горной системы Каракорума.

Западный район Каракорума отличается дикой первозданной красотой. Он богат большими ледниками, как считают, самыми крупными после полярных регионов. Путь из Ладака в Туркестан проходит через высокий Каракорумский перевал (18550 футов), через пустынную и опасную горную страну. Сот­ни вьючных животных ежегодно гибнут от утомления или сносятся вниз бурными горными потоками. Людей часто заносит снегом, и они замерзают в ледяном безлюдье перевалов. Рассказывают о целых караванах, замёрзших на горных вершинах. Этот караванный путь проходит по крайней мере через восемь горных перевалов, большинство из которых лежит на высоте 18000 футов. Экспедиция успешно преодолела все трудности каракорумской тропы. Только на перевалах Сассер и Сугет жестокие снежные бури почти остановили движение экспедиции. Спуск с перевала Сугет был особенно труден из-за заснеженного склона.

9 октября экспедиция достигла оазиса Санджу, первого селения на прямом пути от Каракорума до Хотана.

Четыре долгих перехода вдоль южного края великой пустыни Такламакан привели нас в важный оазис Хотан, древнее царство нефрита. В прошлом Хотан был одним из великих центров Восточного Туркестана, а хотанские ремесленники славились по всей Центральной Азии и Китаю. В этом древнем царстве господствовал буддизм, и китайские паломники, дерзавшие преодолеть опасности пустынь на пути в далёкую Индию, оставили нам детальные описания процветающего состояния Хотанского царства. До мусульманского завоевания население Хотана состояло главным образом из иранцев, и индийские колонии располагались вдоль южного караванного пути. Сейчас Хотан — это цветущий оазис, или группа крупных посёлков, густонаселённых тюркскими народностями и большими китайскими колониями в городах. Слава хотанских ремесленников дожила до наших дней.

На хотанские шелка, ковры, войлок, шерсть, меха и нефрит всё ещё большой спрос, и они хорошо продаются по всей Центральной Азии.

Именно в Хотане экспедиция столкнулась с первыми трудностями. Местный губернатор, даотай, отказался признать китайские паспорта, выданные Пекином, и задержал экспедицию на три месяца. Все современные исследователи Восточного Туркестана жаловались на отношение к ним местных властей. Со времени китайской революции 1911 г. провинция стала практически автономна, и паспорта, выданные центральным китайским правительством, как правило, не принимаются.

Археологические исследования в окрестностях Хотана были невозможны из-за препятствий, чинимых местными властями, и только благодаря хорошей работе британского генерального консульства в Кашгаре экспедиция смогла двинуться в Яркенд и Кашгар. Как по волшебству, наши паспорта снова были признаны, и мы смогли продолжить путь по Восточному Туркестану. В наш первоначальный план входило путешествие вдоль южного караванного пути в Дуньхуан и Ганьсу, но из-за отношения хотанских чиновников нам пришлось решиться на путешествие по северному караванному пути в Урумчи, столицу провинции, и уладить дела с генерал-губернатором провинции.

После двухнедельного пребывания в Кашгаре экспедиция отправилась по северному маршруту в Урумчи. Северный караванный путь огибает пустыню Такламакан с севера и проходит через многие крупные оазисы у подножия Небесных гор.

Первое важное место после Кашгара — это Марал-баши. В его окрестностях находится знаменитый мёртвый лес — многие мили мёртвых деревьев. Наступающие пески пустыни опустошили большие участки когда-то густого леса, и лишь в нескольких местах ещё теплится жизнь.

Аксу, Куча, Карашар в прошлом были важными поселениями. В раннем средневековье Восточный Туркестан был поделён на множество мелких княжеств, время от времени подпадавших под власть китайской империи. Многие европейские археологические экспедиции раскапывали пещерные храмы и монастыри в Куче и её окрестностях. Настенные фрески, привезённые немецкой экспедицией д-ра Лекока, дают ценный материал для изучения буддийской живописи, почти полностью утраченной в Индии, стране своего происхождения.

Карашар — это административный центр обширного района, населённого торгоутами, монгольско-калмыцкой народностью. Торгоуты пасут свои стада в степях вокруг Карашара и в высоких альпийских долинах Тянь-Шаня. Эти торгоутские племена быстро вырождаются, и скоро мало что останется от суровых калмыцких всадников, совершивших в XVII – XVIII вв. крупные завоевания в Центральной Азии.

Экспедиция нанесла визит в ставку местного хана, расположенную у подножия Тянь-Шаня. Этот интересный человек осмелился недавно ввести европейские методы в гражданской администрации своего владения.

Из Карашара экспедиция двинулась в Токсун, центр Турфанской впадины, лежащий примерно на 360 футов ниже уровня моря! В местах вокруг Карашара и озера Баграшкёль ещё была зима, но здесь, в Токсуне, всё цвело, а люди страдали от душной жары. В нескольких милях от Токсуна мы совершили утомительный переход через жаркую сухую каменистую пустыню. Токсун знаменит своим виноградом и дынями, и турфанский виноград до недавнего времени посылался в дань китайскому двору.

Из Токсуна мы прошли по торговому пути через Дабанчэн в Урумчи, столицу Синьцзяна и резиденцию генерал-губернатора.

Здесь мы вынуждены были надолго остановиться из-за переговоров с китайскими властями. Обычный путь в Ганьсу через Турфан, Кумул и Синсинся считался опасным и непроходимым из-за военных приготовлений генерала Фэна, готовившегося к походу на Синьцзян. Генерал-губернатор Восточного Туркестана спешно мобилизовал войска в Урумчи, и каждый день отряды, двигавшиеся к границе, маршировали по улицам столицы провинции. Сообщали о шайках грабителей из многих мест вдоль этого пути, и наши китайские друзья советовали нам ехать в Монголию либо через Кучен, либо через Сибирь. Заботясь о сохранении здоровья, мы выбрали второй путь.

Переход из Урумчи мы осуществили, двигаясь по хорошо известному маршруту Урумчи – Чугучак на русской границе. Джунгарский бассейн и окружающие его горы всегда были ареной великих кочевых миграций. Огромные кочевые империи возникали и исчезали, и единственными следами, оставшимися от их передвижения, являются многочисленные тумули, или могильные курганы. Одной из целей экспедиции было обследование и обнаружение таких курганов, не зафиксированных в научной литературе, вдоль северных склонов Тянь-Шаня, Нефритовых гор и Алтая.

Древние памятники вдоль этого великого торгового пути к югу от Небесных гор хорошо исследовались множеством археологических экспедиций, и было мало шансов сделать значительные открытия на этом хорошо изученном пути. Остаются великие кочевые культуры Центральной Азии, чьи обширные владения некогда простирались от степей юга России до самых пределов Китая. Вдоль всего северного края внутреннего бассейна Восточного Туркестана лежит огромное множество тумулей, погребальных курганов, скрывающих сокровища кочевых вождей прошлого, ибо вождя кочевников клали в могилу вместе со всем его земным имуществом, которым он дорожил. По всей пограничной области между Монголией и Джунгарией раскидано много групп погребальных курганов. Нестабильные условия в регионе и множество банд грабителей помешали детально их обследовать и произвести археологические раскопки.

Путь от Урумчи до Чугучака считался очень опасным из-за частых ограблений в узких ущельях Нефритовых гор. Грабителями были, главным образом, местные киргизы. Все горные тропы хорошо охранялись китайскими солдатами и местной милицией, но это не предотвращало частых случаев убийств. Экспедиция с её большим конвоем и грузом должна была двигаться с величайшими предосторожностями.

Я не стану занимать ваше внимание описанием передвижения экспедиции через Сибирь до границы Монголии. Мы совершили краткую поездку в чудесную страну Алтай, уникальный горный район и один из крупнейших центров древней кочевой культуры. Богатые пастбища алтайских высокогорий, его хорошо укрытые долины и богатые минеральные ресурсы вполне объясняют большую роль, какую играл этот район в прошлом. Археологические раскопки в этом интересном районе находятся на начальной стадии, и можно ждать крупных открытий в будущем.

Быстро проехав на транс­сибирском экспрессе, экспедиция прибыла в Верхнеудинск, столицу нынешней Бурятской республики. Два дня потребовалось на приготовления к автомобильному путешествию в Ургу, столицу Монголии. Автомобильная поездка по Северной Монголии часто осложнялась разлившимися реками и болотами. Машины порой приходилось вытаскивать из бушующего потока, что обычно делали монгольские всадники на лошадях или верблюдах. Средство простое, но эффективное. Несколько монгольских наездников собирались на берегу реки с длинными верёвками, а затем медленно заходили в поток, подталкивая своих испуганных лошадей к терпящей бедствие машине. Верёвки прикрепляли к передку машины, а их концы всадники привязывали к передней луке своих сёдел. Когда всё было готово и всадники занимали своё место перед машиной, водитель запускал мотор, а всадники с резкими дикими криками вырывались на берег. Вздымалась волна, но машина в целости вытягивалась на берег.

Несмотря на плохое состояние дорог, всё больше машин пересекает Монголию во всевозможных направлениях. Монголы научились высоко ценить автомобиль в своей обширной стране, и большая часть пассажирских перевозок между Сибирью, Китаем и Монголией осуществляется автотранспортом.

11 сентября 1926 г. экспедиция прибыла в Ургу, или Улан-Батор-Хото, как ныне называется город. Урга расположена при слиянии рек Толы и Сельби. Длинная, имеющая широтное направление долина, в которой раскинулась Урга, со всех сторон закрыта более или менее крупными горными хребтами, а на юге этой долины поднимается священная гора халха-монголов Богдо-Ула и национальный парк страны. Её густые девственные леca — обитель богатой фауны, а охота была запрещена с XVIII в., когда культ этой горы был официально признан императорской властью Китая. Для натуралиста Богдо-Ула очень интересна, и исследователь религии найдёт на её южных склонах интересный монастырь-скит Манджушри-хит, почитаемый по всей Монголии.

Перед въездом в город все приезжие должны предъявлять свои паспорта маленькому военному посту, расположенному у самой городской черты. Мы остановились у небольшой избы и вручили наши паспорта монгольскому солдату, имевшему мрачный вид, в отороченном мехом шлеме и халате цвета хаки. Он унёс бумаги в избу и пропал. Мы прождали довольно долгое время и, истощив терпение, вошли в избу, чтобы выяснить причину задержки. Два младших офицера играли в шахматы, а солдат
с нашими паспортами ждал, пока его начальник закончит игру. Мы возмутились, и наши паспорта были должным образом проштампованы, а офицеры продолжили свою прерванную увлекательную игру. Время мало что значит в Урге, как и повсюду в Центральной Азии.

Нынешний город Урга вырос вокруг монастыря Их-хурэ, впервые упоминающегося в монгольских исторических хрониках в 1649 г.

С 1741 года Урга является постоянной резиденцией лам-воплощенцев Монголии, известных ламаистскому миру под титулом Джебцзун-дамба-хутухта. Несколько позднее го­род стал официальной резиденцией китайского императорского наместника Внешней Монголии и пограничных территорий. Урга была третьим городом ламаистского мира после Лхасы и Ташилунпо в Тибете.

Современные кварталы города с их полукитайскими-полуевропейскими домами, окружёнными высокими деревянными заборами, малоинтересны. Это продукт переходного периода, когда страна расстаётся со своим прошлым, но всё ещё не приняла западного мира, стоящего у её дверей. Современная Урга — это город глубоких контрастов, типичный город в стране, переживающей период коренных изменений. Современные транспортные средства, такие как аэропланы и автомобили, завоёвывают право на существование рядом с транспортом, освящённым веками, — длинными вереницами величественных верблюдов и тяжёлыми телегами, запряжёнными волами.

Примерно в четырёх милях к востоку от Урги лежит китайский торговый центр Маймачен. В настоящее время он наполовину пуст. Короткий период повторной китайской оккупации Монголии в 1918 г. завершился многочисленными убийствами китайцев и европейских колонистов, и кучи трупов валялись вдоль дороги от Урги до Маймачена.

Здесь, в Урге, экспедиция провела холодные зимние месяцы 1926 – 1927 гг., занимаясь исследованиями и сбором коллекций. Менее удалённая, чем Лхаса, Урга даёт больше возможностей западному учёному, интересующемуся буддизмом и прошлым Монголии. Помимо государственной библиотеки, он найдёт многочисленные частные собрания и добровольных помощников для научной работы.

В апреле 1927 г. экспедиция отправилась в свой долгий путь через юго-западную Гоби в Тибет и далёкую Индию. Маршрут через юго-западную Гоби был единственно осуществимым. Все другие пути были безнадёжно блокированы бандами грабителей и китайскими войсками. Путь через юго-западную Гоби тоже был опасен из-за разбойников Джа-ламы, или Тушегун-ламы, ламы-мстителя из книжки Оссендовского. Экспедиции приходилось быть настороже и нанять сильную охрану из монголов.

Первую часть пути, более 900 миль через монгольскую степь до пограничного монастыря Юм-бэйсе, мы проделали на пяти «доджах», единственных автомобилях, способных выдержать монгольские дороги. Этим машинам пришлось не только взбираться на крутые горные перевалы и переправляться через вышедшие из берегов реки, но и проходить большие пространства зыбучих песков и песчаных дюн.

Юм-бэйсе известен своими ужасными ветрами и песчаными бурями. Во время нашего пребывания в монастыре необычно сильная буря сорвала несколько наших палаток и нанесла значительный ущерб монастырю. Эти монгольские ветра и песчаные бури начинаются и заканчиваются совершенно неожиданно. Иногда в прекрасный ясный день замечаешь песчаный смерч, скользящий по дальнему склону, и прежде чем успеешь укрыться в палатке, он уже проносится через лагерь, сметая всё на своём пути. Местные жители предостерегали нас, что невозможно продолжать наше путешествие на машинах к югу от Юм-бэйсе. Поэтому мы решили двигаться дальше на верблюдах. Мы наняли в монастыре караван из сорока шести верблюдов и опытного проводника-ламу, о котором было известно, что он контрабандист.

Район к югу от Юм-бэйсе почти не исследован, и так как все существующие карты этого района очень несовершенны, необходимо иметь хорошего проводника. Монгольские проводники славятся по всей Центральной Азии своим прекрасным знанием страны. Они обладают почти сверхъестественной способностью всегда находить надёжную тропу или колодец. Добравшись до оазиса Шибочен в горах Наньшаня, на юге провинции Ганьсу, мы все оценили превосходные качества монгольских проводников. За целый месяц испытаний перехода через пустыню наши монгольские проводники, ламы из монастыря Юм-бэйсе, ни разу не ошиблись в выборе пути для каравана, всегда находили источник воды в местности, казавшейся совершенно безжизненной.

Путь, которым мы шли, используется только паломниками в Лхасу. В 1904 г. им проследовал Далай-лама во время своего памятного бегства в Монголию. Даже сейчас вдоль всего пути стоят каменные троны, воздвигнутые для тибетского Ламы-правителя. Некоторые местности по этому маршруту получили новые названия в честь прохождения воплощённого Ламы. Таши-лама во время своего драматического бегства в Китай намеревался воспользоваться этим же путём, но был вынужден двигаться восточнее.

30 апреля экспедиция свернула лагерь и углубилась в пустыню. Гоби между Юм-бэйсе и Аньси представляет собой ряд горных кряжей, сложенных из кристаллических пород и песчаника, чередующихся с пустынными межгорными равнинами. Большинство этих горных хребтов принадлежит к алтайской горной системе, простирающейся с северо-запада на юго-восток через сухой пустынный регион, расположенный между южными склонами Хангая и крайними восточными отрогами Тянь-Шаня. Каждый день нам приходилось пересекать обнажённые горные хребты и большие равнины, покрытые песком и гравием, где ни человек, ни животное не нарушали монотонности пейзажа. Дни обычно были жаркие, и иногда поверхность камней становилась такой раскалённой, что по ней невозможно было ступать. Жаркие дни сменяются прохладными ночами, и такая огромная амплитуда температур в течение 24 часов приводит к выветриванию рельефа в этом регионе. Днём часты сильные ветра и пыльные бури, обычные в весеннее время.

Много дней мы пересекали сухую безводную каменистую равнину, наблюдая величественные закаты. Иногда весь пейзаж погружался в глубокий фиолетовый туман, а затем неожиданно вспыхивал красными и пурпурными цветами заката. Ещё
несколько мгновений интенсивного сияния, и окружающее растворялось в темноте ночи.

Из-за сильной жары нам приходилось двигаться ночью, а в дневное время разбивать лагерь.

4 мая мы достигли гор Шара-Холусун, восточных отрогов Курлыка, находящихся к востоку от Барколя. Горный хребет, в котором расположен оазис Шара-Холусун, ставит несколько интересных проблем в связи с климатом Гоби в минувшие эпохи и количеством осадков. Хребет Шара-Холусун, частью которого являются горы Ати-Богдо, интересен несколькими лесистыми ущельями, представля­ющими собой остатки того периода, когда этот район получал больше осадков и имел условия, благоприятные для проращивания семян растений. Было бы чрезвычайно важно детально изучить зоны жизни во внутренней Гоби и её оазисы, затерянные в просторах песчаной и каменистой пустыни. Ущелье Шара-Холусун расположено на стыке двух важных караванных путей Центральной Азии и многие годы было гнездом разбойничьих банд. Всего за месяц до прихода экспедиции здесь был ограблен большой караван.

Когда экспедиция стала лагерем в ущелье, большой китайский караван, шедший в Восточный Туркестан, в ночной темноте принял наши вооружённые посты за грабителей и открыл огонь. В темноте мы сами не могли определить нападавших, но решили воздержаться от ответного огня, пока не выясним точно, кто стрелял. Были посланы разведчики, которые вскоре определили, что атакующие были группой испуганных китайских и мусульманских купцов. Подобные случаи слишком часто происходят на караванных тропах пустыни и порой кончаются кровопролитием.

9 мая мы вступили в кишащий грабителями район Мацзы-шаня, скалистого хребта горной системы Бэйшань, образующей северный край Ганьсуйского коридора. Многочисленные скелеты лошадей и верблюдов, а кое-где и человеческие, кучи стреляных гильз, покрывавшие землю в некоторых местах, — всё говорило о присутствии разбойников и их недавних действиях в этом районе. Эти места были ареной деятельности Джа-ламы и его банд. В моей лекции о Монголии я расскажу подробнее историю жизни этого таинственного человека, здесь же я коснусь лишь того, что я видел в его замке, когда мы проходили через Гоби.

10 мая мы разбили лагерь у стен замка. Двигаясь ночью, наши проводники привели караван прямо к замку, и утром было уже поздно отступать. Проводники уверяли, что крепость всё ещё занята небольшим отрядом сообщников Джа-ламы. Было совершенно ясно, что оставаться в лагере и не занять крепость означало подвергнуться опасности нападения, если там засели грабители. Рано утром руководитель экспедиции распорядился осмотреть замок, и я предложил стрелкам конвоя готовиться к выступлению. Однако люди, всегда отличавшиеся дисциплинированностью, на этот раз наотрез отказались выполнять приказ. Они говорили, что готовы драться с кем угодно, но никогда не войдут в крепость Джа-ламы, чтобы сражаться с его подручными. Это было весьма скверно, но все наши уговоры были напрасны. Нам пришлось идти одним. Войдя в крепость, наша разведочная группа быстро поднялась на первую же сторожевую башню и оттуда осмотрела замок. Он оказался совершенно безлюдным, и только кучи мусора и следы костров показывали, что замок ещё совсем недавно был обитаем. Он стоял на невы­соком холме, за которым поднималась пологая гора, образующая часть массива Бага-Мацзы-шань. Резиденцией Джа-ламы, судя по всему, служил двухэтажный квадратный дом с плоской крышей и четырьмя небольшими угловыми башенками. К нему вели два двора, обнесённые высокими кирпичными стенами. За большой дверью оказался просторный зал с очагом посредине. Маленькая каменная лестница вела на второй этаж, где располагались личные покои Джа-ламы. Крепость охватывало несколько поясов стен с башнями, сторожевые башни виднелись и на ближайших холмах, и в каждой из них, по-видимому, располагался небольшой гарнизон. Здесь же, поблизости от крепости, во времена Джа-ламы стояло несколько сот юрт, судя по каменным очагам. В самом сердце чёрной каменистой пустыни этот монгольский вождь воздвиг крепость, которая даже сейчас наполняет сердца монголов и тибетцев ужасом и дурными предчувствиями.

Позднее несколько разбойников посетили лагерь экспедиции. На их плечи были наброшены шкуры, но вооружены они были современными магазинными винтовками. Они живут скотоводством и охотой, изредка грабя проходящие караваны. На грабителей произвело сильное впечатление наше огнестрельное оружие, и они довольно скоро удалились. Они сопровождали нас несколько дней, изредка нанося визиты, но не напали.

От Мацзы-шаня мы продолжили наше путешествие на юг и пересекли Ганьсу к востоку от города Аньси. Последнюю часть пути до Шибочена проделали ночью из-за невыносимой жары. Перейдя пустыню за 24 дня, экспедиция достигла оазиса Шибочен, расположенного в одной из горных долин Наньшаня. Здесь мы провели довольно много времени, чтобы купить вьючных животных для последнего трудного перехода через Тибет. Караванный сезон для верблюдов закончился, и нам пришлось ждать до августа, чтобы продолжить путешествие. Долгое пребывание в горах Наньшаня и горных районах Цайдама предоставило нам удачную возможность изучить этот интересный регион. Горные долины Наньшаня и оазисы в горных областях Цайдама населены монгольскими племенами хошутов, в XVII в. завоевавшими Цайдам и Кукунор. Экспедиция провела тщательное лингвистическое и этнографическое изучение местных монгольских племён. Хошуты Цайдама — это мужественный народ, сохранивший многое из своего прошлого. Слабый контроль, осуществляемый китайским пограничным комиссаром в Синине над этим обширным районом, не повлиял на старые обычаи, существующие среди монгольских племён. Китайская колонизация практически неизвестна среди монгольских пастбищ, и эти племена пользуются большой независимостью.

Живя в непосредственном соседстве с тибетскими горными племенами, монголы переняли многое из их обычаев, одежды, а иногда даже их язык. Среди монголов-хошутов Курлыка, т.е. в северном Цайдаме и горных долинах Наньшаня, встречается чистый монгольский тип с крепким телосложением и светлой кожей. К востоку от Цайдама, в стране вокруг Кукунора, монголы-хошуты и олёты постепенно вытесняются более воинственными народностями — голоками и панагами, которые являются неоспоримыми хозяевами горной страны к югу от Кукунора, Синего озера. Постоянное давление со стороны воинственных тибетских племён, их летние и осенние набеги, а также частые карательные походы, предпринимаемые монголами в соседних горах, оказали глубокое воздействие на характер монголов и наложили отпечаток на духовную и повседневную жизнь кочевников. Одетый в полумонгольский или полутибетский халат, отделанный мехом, в остроконечной шапке или тибетском тюрбане на голове, с тибетским мечом на боку и европейским карабином за спиной, монгол всегда готов отразить разбойничий набег тибетцев и немедленно перейти к преследованию их. Перевалы в горах на юге Цайдама находятся под постоянным наблюдением, в ущельях стоят монгольские заставы. Приближаясь к границе Цайдама и Тибетского нагорья, сразу ощущаешь эту атмосферу постоянного ожидания опасности. Всё говорит о постоянной готовности кочевников защитить свои лагеря: осёдланные лошади, вооружённые пастухи и конные разъезды разведчиков на подходе к горам. Песчаные равнины, ведущие в горные ущелья, час­то покрыты следами лошадиных копыт, конскими и человеческими трупами с ужасными ранами от мечей — следами недавних схваток.

Американская экспедиция Рериха провела два с половиной месяца в горных долинах Наньшаня. За время пребывания в горах пришлось бороться не только с людьми, но и с силами природы. Однажды наводнение обрушилось на лагерь экспедиции и унесло несколько палаток. Три часа членам экспедиции пришлось бороться с потоком по пояс в воде. Это ужасное наводнение, вызванное обильными дождями в горах, принесло страшное разорение в долину Шарагола, где расположилась экспедиция. Река Шарагол вышла из берегов в нижней части долины и унесла палатки, скот и даже людей. Богатые стали нищими за несколько часов.

19 августа 1927 г. экспедиция покинула долину Шарагола и отправилась в свой долгий путь через цайдамские болота в Тибетское нагорье. За несколько дней до отправления лагерь экспедиции неожиданно посетил таинственный лама в роскошном шёлковом халате, на прекрасном коне. Этот загадочный человек отказался назвать своё имя, но захотел переговорить с руководителем экспедиции в закрытой палатке. Когда его привели, он сообщил как предостережение о том, что семьдесят всадников стоят, готовые напасть на экспедицию, к югу от перевала Элисун-дабан в горах Горбун Нейджи, за цайдамскими болотами. Внезапное появление этого таинственного ламы вызвало переполох среди местных монголов, но никто не знал, кто он и откуда.

После вполне успешного путешествия через горную страну к северу от Цайдама и краткого посещения больших соляных озёр Ихэ и Бага-Цайдам-Нур, экспедиция достигла соляной пустыни Цайдама. Мы намеревались пересечь эту пустыню в её центральной части, к западу или востоку от озера Дабасун-Нур. Узкая тропа вела через заболоченные солончаки. В летние месяцы караваны практически не пользуются этим путём из-за сильной жары. Полное отсутствие свежей питьевой воды делает переход исключительно опасным для караванов с лошадьми и мулами. Единственный способ пересечь соляную пустыню с таким караваном — это двигаться день и ночь в течение 36 часов. Все местные монголы обычно идут таким образом. Это изнурительный переход. Мы двинулись рано утром от озера Бага-Цайдам-Нур и к полудню достигли последнего источника у подножия гор Харголджийн-Ула. Здесь мы остановились до заката, потому что невозможно было решиться на переход через солончаки в дневную жару. На закате караван тронулся в путь. Сначала мы пересекли широкую каменистую равнину, затем большой пояс песчаных дюн и зыбучих песков и только на двадцатой миле достигли соляной пустыни Цайдама. Эта пустыня — одно из самых безлюдных мест Центральной Азии. Узкая тропа вилась мимо огромных покрытых коркой соли пространств с бездонными солончаковыми ямами между ними. Эту часть Цайдама следовало пересекать с величайшими предосторожностями.
Неверный шаг лошади мог отправить всадника в одну из многочисленных ям вдоль тропы. Мы шли всю ночь и только к полудню следующего дня достигли пастбищ монголов Тейджинера, лежащих к югу от солончаковой пустыни.

Монголы Тейджинера, важная племенная группа цайдамских монголов, управляемая избранным советом старшин, владеет несколькими прекрасными пастбищами вдоль южного края пустыни. Во время нашего короткого посещения этой части Цайдама население было взбудоражено нападениями банд банаков с гор. В недавней схватке было убито несколько тибетцев и монголов, и тибетцы поклялись отомстить. Монголы быстро уводили свои стада и переносили юрты дальше к северу, оставляя прекрасные пастбища у подножия гор. Стало известно, что долина Нейджи, через которую проходит путь на Лхасу, особенно опасна. Несколько дней экспедиция двигалась через этот опасный район. Караван приходилось охранять во время пути и на стоянке. Почти каждый день мы находили следы вражеских разъездов, двигавшихся впереди нас и следивших за нашим передвижением. Когда экспедиция проходила в окрестностях перевала Элисун-дабан, конный отряд разбойников неожиданно напал на колонну экспедиции. Все мы оценили предостережение, сделанное таинственным ламой в Шараголе. К счастью, мы успели занять выгодную позицию для стрельбы. Наши решительные действия заставили разбойников понять, что они имеют дело с сильно вооружённым караваном и что кавалерийская атака на открытой местности приведёт их к значительным потерям. Они остановились и послали нескольких человек для переговоров. Мы смогли продолжить путь, но один из наших людей узнал из разговора с разбойниками, что они ожидают большое подкрепление, которое должно прибыть завтра. Это заставило нас принять дальнейшие меры предосторожности. На ночь мы укрепили лагерь окопами, и большинство из нас провело в них холодную ночь. Разбойники предприняли ещё одну атаку на вершину Нейджи-дабана, но были успешно отражены.

Двадцать один день занял у нас переход через негостеприимные мрачные предгорья Тибета. Великие высокогорные равнины со средней высотой 15000 – 16000 футов, простирающиеся к югу от Куньлуня и к северу от Трансгималаев, носят тибетское название Чантанг, или «Северная равнина». Это страна резких перепадов климата, жгучего солнца в редкие солнечные дни лета и необычайно холодных ночей. Страшные ураганы и большой перепад температур заметно повлияли на создание нынешнего рельефа страны. Когда-то Тибетское нагорье пересекали высокие горные хребты; сейчас это область выравненных горных цепей и широких межгорных равнин, место обитания огромных стад диких яков.

На пути из Цайдама до Нагчу мы пересекли большие горные хребты: Марко Поло, Кукушили, Дунгбуре и Тангла. 24 сентября экспедиция достигла первого пограничного тибетского аванпоста. Службу на посту несли человек десять нечёсаных местных кочевников. Проверив наши паспорта, нам разрешили следовать дальше, что мы и делали ещё тринадцать дней.

6 октября экспедицию снова остановил большой отряд тибетского ополчения, и нас попросили задержаться на два дня, чтобы дать им время получить
инструкции от тибетского генерала, стоявшего с войсками в одном переходе отсюда. Мы решили согласиться на их требование и остались на один день в Шэнди, обширной долине — любимом месте стоянки караванов. С этого дня начались наши бесконечные и безнадёжные переговоры с тибетским правительством. Через день нам разрешили посетить генерала. Лагерь верховного комиссара Хора был расположен на круглой горной равнине на высоте 15000 футов, открытой всем ветрам Тибетского нагорья. Место это называется Чунак и находится в десяти днях пути от Лхасы. Тибетский генерал с самого начала был очень дружественно расположен к нам и обещал помочь экспедиции на её пути через Тибет. Но затем произошли неожиданные перемены. Генерал получил какие-то тайные инструкции из Лхасы и отказался разрешить экспедиции следовать дальше. Наши паспорта, выданные официальным тибетским представителем в Урге, были оставлены без внимания, и нам велели ждать ответа из Лхасы. Все наши протесты оказались бесполезными, и генерал покинул это место, оставив тибетского майора с отрядом следить за нами. В лагере были поставлены тибетские часовые, а нам не разрешали отлучаться из лагеря и разговаривать с проходящими караванами. Солдаты следили за каждым нашим шагом.

Продукты и фураж доставлялись местными властями из расчета один мешок корма в день примерно на 110 животных каравана и небольшое количество цзампы, масла и тибетского сыра для участников экспедиции. Всё это стоило невероятно дорого, местные власти часто отказывались принимать плату тибетскими деньгами и настаивали на оплате китайским серебром. После долгих переговоров мы стали получать от майора по две большие ложки молока в день для Е.И. Рерих. Мы знали из частных источников, что местные кочевники очень хотели продавать нам продукты и купить животных из нашего каравана, но тибетские власти запретили всякую торговлю. А все посторонние, осмелившиеся приблизиться к нашему лагерю, грубо прогонялись тибетскими солдатами. На наше великое несчастье, быстро приближалась зима, и в конце октября нам пришлось пережить несколько жестоких снежных бурь, покрывших всю местность глубоким снегом. Наши бедные караванные животные стали погибать от недостатка корма, и каждое утро мы находили мёртвых лошадей, мулов и верблюдов возле нашего лагеря. Огромные стаи собак и волков рыскали вокруг.

В таких условиях экспедицию держали пять месяцев. Пять месяцев тибетское правительство хранило молчание, как будто испытывая наше долготерпение. Эта жестокая задержка на высоте 15000 футов в зимнее время причинила огромный вред здоровью многих членов экспедиции. Пятеро членов экспедиции из местных жителей скончались, главным образом от сердечных болезней, а некоторые — от пневмонии. Мы не должны забывать, что в составе экспедиции были три женщины, а одной из них едва исполнилось тринадцать лет. Е.И. Рерих испортила себе сердце за время этой задержки, и чудом является то, что мы смогли доставить её в Индию. Едва не умер полковник Кардашевский, один из членов экспедиции. Из 110 животных каравана 90 погибли от бескормицы. Такие ужасные условия заставили врача экспедиции сделать следующее заявление, которое, однако, было проигнорировано тибетскими властями:

«Настоящим удостоверяю, что все члены Буддийской Миссии в составе девяти человек — европейцев, задерживаемых уже более 43 дней тибетским правительством на высотах местности Чу-нарген около 15000 футов, в двух днях пути от Нагчу, — страдают в настоящее время сильным упадком сердечной деятельности в результате долговременного учащения пульса от 96 до 125 ударов в минуту, а также простудными заболеваниями, что при слабости сердечной деятельности грозит всем членам Миссии гибелью. Ввиду сего я, как доктор Миссии, уполномоченный охранять здоровье её членов, утверждаю, что дальнейшее пребывание Миссии на высотах Тибета среди зимы гибельно. Миссия нуждается в немедленном восстановлении здоровья в культурных условиях жизни».

Под конец задержания нас неожиданно перевели в Нагчу, административный центр района, и после целого месяца трудных переговоров разрешили продолжить путешествие в Индию.

7 марта экспедиция покинула Нагчу-цзонг и двинулась в юго-западном направлении от Великих озёр Центрального Тибета. Этот замкнутый соляной бассейн, иногда именуемый районом Великих озёр, носит многочисленные следы былого оледенения. После отступления ледника образовалось множество озёр. В прошлые геологические эпохи бассейн этих озёр занимал большую площадь, чем сейчас. Процесс обезвоживания внутренних регионов Азиатского континента является результатом высыхания озёр и продолжается и в нынешнюю эпоху. Этот район представляет большой интерес для геологов и археологов, потому что, помимо его ярко выраженных структурных особенностей, он богат древними остатками добуддийского культа природы и древними же могилами, оставленными кочевыми народами. Нашей экспедиции посчастливилось обнаружить первые известные мегалитические памятники Тибета, и я немного расскажу об этих памятниках в моей лекции о Тибете. Все эти памятники были найдены вдоль великой дороги паломников к священной горе Кайлас.

На долгом и богатом событиями пути вдоль южных берегов Великих озёр Тибета экспедиция побывала во многих местах, никогда раньше не посещавшихся европейскими и американскими путешественниками. Она перешла через могучую стену Трансгималаев по перевалу Сангмо-Бертик на высоте около 20000 футов, через который однажды проходил великий шведский исследователь Свен Гедин.

Перейдя Трансгималаи, экспедиция вступила в южный окраинный район Тибета, с глубокими долинами и горными потоками. Несколько дней мы следовали по течению Цангпо, или Брахмапутры, величайшей реки Тибета. В Чату-гомпа, на северном берегу этой реки, мы достигли первого очага цивилизации в виде большого тибетского селения.

Из Янджу-данкара экспедиция вышла на высокий перевал Шару-ла, с которого мы бросили первый взгляд на Эверест и другие снежные гиганты Восточных Гималаев. С Шару-ла мы спустились в долину Понгчу. Эта долина была когда-то плотно заселена, но со времени непало-тибетской войны 1793 г. многие из её селений и крепостей превратились в руины. Следующее важное место, которое посетила экспедиция, — крепость Тингри, тибетский военный форпост на непальской границе. Мир в этом поселении недавно был нарушен слухами о войне в районе По в Юго-Восточном Тибете. Говорили, что из Лхасы были посланы войска. Правительственный указ о мобилизации достиг Тингри в день нашего прибытия туда. Из крепости доносился шум, вестники отправлялись в соседние селения, сообщая о призыве к оружию. К нашему великому удивлению, этот приказ был вручён и нам самым неожиданным образом. Мы покинули Тингри в апреле и двинулись к Мемо, небольшому селению на пути в Шекар. Вечером человек, ответственный за экспедиционный транспорт, сообщил мне, что он нашёл странный предмет, воткнутый в один из наших ящиков. Я попросил его принести этот странный предмет, который оказался стрелой с привязанным к ней красным лоскутом. На нём был написан приказ о мобилизации, где указывалось число людей и животных, какое должно было выставить каждое селение. Я сразу же вызвал старосту селения и вручил ему стрелу. Он принял её с замечательной покорностью и отправился оповестить людей. Утром он принёс стрелу обратно и сообщил, что приказ выполнен и люди скоро отправятся в путь. На мой решительный протест, что мы не имеем никакого отношения к этой мобилизации и никаким образом не связаны с военными властями страны, он спокойно заметил, что раз стрела пришла с нами, она должна и уйти с нами. Поэтому мы отвезли её в Шекар-дзонг, где вручили стрелу местному губернатору. На наш вопрос, почему приказ о мобилизации был послан с нами, губернатор ответил, что такой важный приказ нехорошо передавать с обычным посланцем и что власти Тингри поступили очень мудро, послав приказ с нами. Эти люди так не доверяют друг другу, что предпочитают передавать важные послания с незнакомцами.

Путь от Шекар-дзонга до Тингкье-дзонга пролегал по исключительно интересной местности, прилегающей к верхнему бассейну реки Арун, которая затем течёт в Непал. Это высокогорная местность, и почти каждый день путники пересекают перевал. Тингкье-дзонг лежит на берегу маленького озера, от которого открывается чудесная панорама сиккимских Гималаев. Последний участок пути по тибетской территории от Тингкье до Кампа-дзонга мы преодолели за два дня. Тропа шла через обширную высокогорную равнину, лежащую у северного подножия Гималаев. Кампа-дзонг, как все крепости древнего Тибета, стоит на крутой скале и представляет собой одно из прекраснейших строений Центрального Тибета. Это пограничный тибетский дзонг, и отсюда путь ведёт в сказочную землю Сиккима на индийской стороне Гималаев.

Я никогда не забуду переход через Сепо-ла и открывшийся вид на первый рододендроновый лес Тхангу, одно из многих прекраснейших мест в Сиккиме. Тому, кто провёл целый год в пустынной стране, не видя ни одного дерева, вид покрытых лесом горных склонов доставляет огромное удовольствие. Отсюда лёгкий путь вдоль ревущего потока реки Лачен за четыре дня привёл нас в Гангток, столицу Сиккима.

В Гангтоке экспедицию дружески приняли в своём гостеприимном доме британский резидент в Сиккиме полковник Бейли с супругой. Так завершилось трудное и опасное путешествие через Центральную Азию.

Несмотря на все трудности 6000-мильного пути, экспедиция успешно выполнила свои художественные и научные задачи.

Из Гангтока профессор Рерих смог послать свою первую телеграмму с известием о нашем прибытии. После многих выпавших нам испытаний мы с огромным облегчением снова смотрели на величественную Канченджунгу, под снежной громадой которой американская экспедиция Рериха в 1925 г. выступила в путь и в 1928 г. успешно закончила путешествие вокруг Центральной Азии.

Урусвати, Наггар, Кулу. 1929

Перевод О.В. Альбедиля

---

Опубликовано по изданию: Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия: Статьи, лекции, переводы. Самара: Агни, 1999. С. 236 – 254.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: