Журнал: № 9 (281), Сентябрь, 2017

Наталья БАШКОВА, канд. филос. наук,
Тульский Рериховский исследовательский центр

Уникальные документы, освещающие неизвестные страницы жизни Бориса Николаевича Абрамова, пришли в ответ на наш запрос из Государственного архива Хабаровского края. Сначала расскажем об истории того фонда, где были обнаружены документы за период с 1935 по 1943 год. Это позволит нам ближе узнать обстоятельства жизни Б.Н. Абрамова и его семьи в китайском городе Харбине. Этот фонд называется «Тематическая база данных "БРЭМ"». Сокращение «БРЭМ» означает Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи.

1

Осенью 1931 года Маньчжурия была оккупирована японскими войсками, а 1 марта 1932 года было создано правительство марионеточного государства Маньчжу-Ди-Го (или Маньчжо́у-го). Хотя во главе государства был поставлен последний китайский император Пу И (из маньчжурской династии Цин), однако оно проводило политику японской военной администрации.

В целях налаживания связей между русскими эмигрантами, маньчжурской администрацией и японским правительством в декабре 1934 года в Харбине был создан специальный орган — Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ). Он был сформирован из видных представителей эмигрантских кругов и наделён особыми административными полномочиями. Отметим, что после Гражданской войны не менее ста тысяч эмигрантов из бывшей Российской империи жили на территории Маньчжурии.

Истинной целью создания БРЭМа явилось стремление японского правительства подчинить жизнь эмигрантов своим интересам, активизировать антисоветскую пропаганду и разведывательную работу, исключить враждебную деятельность в русской диаспоре. Правительство Маньчжоу-го и японская военная миссия финансировали организацию вплоть до 1944 года. Через Бюро японские власти осуществляли строгий контроль за всеми действиями русского населения.

Несмотря на прямую зависимость БРЭМа от японского правительства и местных властей, разрозненные группы российских эмигрантов с созданием Бюро получили официальную возможность объединяться вокруг него, приобрели устойчивый правовой и хозяйственный базис. Социальная организация жизни эмигрантов и развитие взаимопомощи — те важнейшие позитивные функции, которые выполняло Бюро помимо воли японских захватчиков.

Бюро на протяжении 15 лет своего существования значительно расширило свои полномочия и функции и стало мощной разветвлённой структурой, охватившей практически все города, посёлки и станции на территории Маньчжурии, где проживали русские эмигранты. Оно регулировало все стороны их жизни, от социальной и хозяйственной до образовательной и культурной.

БРЭМ владело предприятиями, имело свою биб­лиотеку и типографию. Библиотека БРЭМа являлась крупным русскоязычным книгохранилищем на востоке Азии и была бесплатной для читателей. Издательство БРЭМа выпускало еженедельные газеты «Голос эмигрантов» (официальный орган Бюро), «Боевой друг», ежемесячный журнал «Луч Азии», книги разной тематики, репродукции портретов известных деятелей России и др. Например, Юбилейным Пушкинским комитетом, работавшим при издательстве, в 1938 г. в Харбине был выпущен альбом «1799 – 1837: Пушкин и его время». Книга снабжена обширным научно-справочным аппаратом и большим количеством иллюстраций. Она является выдающимся памятником русской мысли и ценным вкладом в пушкиноведение.

Один из отделов Бюро вёл регистрацию российских эмигрантов в Маньчжурии, учёт статистических данных о них, осуществлял их трудоустройство. При отделе работали биржа труда, юридическая консультация, арбитражный суд. Усилиями сотрудников Бюро тысячи эмигрантов были устроены на работу в Харбине и в других городах Маньчжоу-го.

Бюро осуществляло перепись населения путём по­дробного анкетирования. В массовом порядке оно проводилось два раза: в 1935 – 1937 и 1942 – 1944 годах.

В конце августа 1945 года практически вся территория Маньчжурии была освобождена советскими войсками от японских захватчиков. Архив БРЭМа перешёл в руки советских войск и был вывезен в Хабаровск.

Из документов учреждений и организаций, действовавших на территории Маньчжурии и Харбина, в Государственном архиве Хабаровского края было сформировано десять фондов, в которых хранятся около 57 000 дел. Архив БРЭМа — один из десяти фондов (фонд Р-830).

2

Из хабаровского архива были получены три дела — Абрамова Бориса Николаевича¹, его жены Абрамовой Нины Ивановны² и его матери Абрамовой Екатерины Григорьевны³.

Дело Б.Н. Абрамова под номером 67 содержит 22 страницы. Здесь собрано несколько его анкет: часть из них — рукописные, заверенные личной подписью Бориса Николаевича, часть — машинописные и часть — рукописные, но им не заверенные.

Самая ранняя анкета датируется 12 августа 1935 года. Она состоит из трёх страниц. Только в ней находится фотография Б.Н. Абрамова, ранее нам неизвестная.

Следующая анкета, «Биографические сведения», заполнялась Абрамовым 13 июня 1940 года. Она самая подробная и содержит 10 страниц.

Третья рукописная анкета на двух страницах была составлена 28 декабря 1943 года. Эта же дата стоит и в машинописной анкете. Также имеется подробный перечень родственников жены Бориса Николаевича — семейства Шахрай (внизу напечатаны две даты — 8.12.1943 г. и 25.01.1944 г.).

Следующие три идентичные машинописные анкеты и две рукописные не имеют определённой датировки, но, судя по содержанию, были составлены между 1940 и 1945 годами. Они не заверены личной подписью Б.Н. Абрамова.

Все эти анкеты ценны для нас тем, что в них содержатся ранее неизвестные сведения о его жизненном пути, восполняются, пусть кратко и скупо, самые драматичные страницы его судьбы в один из сложнейших периодов отечественной и мировой истории.

Сведения в анкетах разных лет не противоречат друг другу. Поэтому далее представим основные данные о биографии Б.Н. Абрамова как единый, целостный рассказ.

После возобновления обучения в Императорском Московском университете в апреле – мае 1918 года Борис Николаевич вновь оказывается на Бикбардинском заводе Осинского уезда Пермской губернии⁴. Почему мы вновь застаём его в селе Бикбарда, жили ли там, например, родственники или друзья семьи Абрамовых — мы пока не знаем. Но именно там начинается новый, второй этап военной службы Бориса Николаевича. Ему был тогда всего 21 год. В это время он носил звание мичмана военного времени, присвоенное ему в 1917 году.

В такое драматичное время, как Гражданская война, судьба отдельного человека зависела от истории тех воинских частей, в которых он служил. В связи с непрекращающимися боями и начавшимся общим отступлением Белой армии шло постоянное переформирование войск в целях более успешной тактики и совместных действий. Это нашло отражение и в биографических сведениях Бориса Николаевича.

С 1 сентября 1918 года по 1 марта 1919 года, т.е. полгода, Б.Н. Абрамов в должности «командира команды разведчиков» состоял на службе «во 2-й батарее Артиллерийского Дивизиона 8-й Камской стрелковой Артиллерийской Бригады». Эта бригада входила в состав 8-й Камской стрелковой дивизии адмирала Колчака, которая была одной из крупнейших на Восточном фронте.

С 1 марта по 1 июня 1919 года Борис Николаевич служил младшим офицером на плавучей батарее «Микула Селянинович» в Камской флотилии. Как и во время службы на Балтийском флоте, он обеспечивал боеспособность 152-миллиметровых (6-дюймовых) пушек Кане.

Формировавшаяся с началом весны и навигации флотилия испытывала недостаток в опытных морских офицерах, владеющих опытом речной войны. Этот недостаток пытались восполнить даже за счёт перевода в Морское ведомство сухопутных офицеров, но в первую очередь, конечно, туда переводили морских офицеров, каким и был Борис Николаевич. В состав флотилии входили, помимо иных судов, две плавучие батареи, имевшие наиболее дальнобойные орудия. Одна из них носила название «Микула Селянинович». Вооружение плавбатареи — две 152/45-миллиметровые пушки Кане.

Флотилия принимала участие в боевых действиях в период с 1 мая по 29 июня 1919 года. Первый крупный бой флотилии произошёл 24 мая и закончился победой. Однако вскоре началось общее отступление Западной и Сибирской белых армий, что свело на нет все последствия этой победы. Флотилия прекратила своё существование в конце июня 1919 года, когда её корабли были большей частью уничтожены (сожжены при отступ­лении) в устье реки Чусовой близ Перми⁵.

Несколько раньше, как указывает Борис Николаевич в анкете, с 1 июня 1919 года, он стал офицером команды связи артиллерийского дивизиона артиллерийской дивизии морских стрелков и через какое-то время оказался в г. Барнауле, а это уже далеко от Пермского края.

Действительно, ещё в декабре 1918 го­да адмиралом А.В. Колчаком был издан приказ о формировании из команд Речной боевой флотилии «Отдельной бригады морских стрелков». При каждом её батальоне была и команда связи. После тяжёлых боёв в июле 1919 года бригада морских стрелков была переформирована в дивизию по штатам стрелковой дивизии. Дивизион артиллерии морских стрелков формировался отдельно от дивизии не в Новониколаевске, а в Барнауле.

Дивизион соединился с дивизией несколько позже. В её составе Борис Николаевич стал участником масштабного отступления Белой армии на восток, которое вошло в историю как Великий сибирский ледяной поход под командованием генерала В.О. Каппеля. В тяжелейших условиях сибирской зимы был совершён беспримерный по протяжённости, почти 2000-километровый конно-пеший переход до Читы и далее. Как указал в анкете Борис Николаевич, пять месяцев, с ноября 1919-го по март 1920 года, продолжался этот трагический поход. Отступающая армия преодолевала 50-градусные морозы, голод и эпидемии на своём пути. Дивизия морских стрелков находилась в арьергарде войск, защищая отступление основных сил. В Забайкалье в конце февраля 1920 года дивизия вышла в количестве всего лишь около трёхсот человек⁶.

В период с января по ноябрь 1920 года Забайкалье стало последним оплотом Белого движения в Сибири. В феврале 1920 года остатки армии погибшего генерала В.О. Каппеля под командованием генерал-майора С.Н. Войцеховского соединились с войсками атамана Г.М. Семёнова. Именно Г.М. Семёнову указом А.В. Колчака от 4 января 1920 года была передана «вся полнота военной и гражданской власти» на востоке России. К концу февраля 1920 года каппелевские соединения были переформированы во 2-й и 3-й корпуса.

Борис Николаевич в составе армии генерал-майора И.С. Смолина под общим руководством атамана Г.М. Семёнова оказывается восточнее Читы, в г. Нерчинске, который когда-то был первой столицей Забайкальского края.

В армии генерала И.С. Смолина Борис Николаевич служил офицером Артиллерийского парка 2-го корпуса. Этот корпус оборонял район станции Оловянная Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), южнее Нерчинска. В это время приказом Г.М. Семёнова его производят в лейтенанты флота военного времени за участие в Ледяном походе.

С последними частями 2-го корпуса 20 декабря 1920 года он прибывает из Забайкалья на ст. Маньчжурия КВЖД, имея при себе удостоверение от командира Артиллерийского парка Добровольческой бригады. Причиной прибытия указано «отступление армии в пределы Маньчжурии».

В одном из писем, от 30.01.1922 г., Борис Никола­евич скупо пишет об этих тяжелейших годах: «...только путём невероятных лишений, ужасов и ежеминутной опасности быть убитым или замёрзнуть я спас эту жизнь...» А ведь тогда ему было всего 22 – 23 года...

В 1919 – 1920 годах по всей России свирепствовала эпидемия тифа. Тогда против этой болезни, как и других, не было вакцины и, по воспоминаниям очевидцев, смертность достигала 96 %. В России в период между 1917 и 1921 годами от сыпного тифа погибло около трёх миллионов человек. Эффективная вакцина для профилактики сыпного тифа была разработана только в 1942 году.

Согласно анкете, Борис Николаевич ранен не был, но два раза переболел тифом — сыпным и возвратным. Последствием этого стал приобретённый порок сердца.

О.А. Копецкая так передаёт краткие воспоминания Б.Н. Абрамова: «...до приезда в Харбин он прошёл Ледовый Поход. В походе вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Он очень хорошо понимал, что заболеть в походе — это значит конец. Он приложил всю силу своей воли и мысли, чтобы остаться здоровым в походе. Но по приезде в Харбин слёг с этой болезнью и перенёс сыпной тиф уже в Харбине. Это рассказывал как иллюстрацию того, что силой воли и мысли можно многое контролировать»⁷. Борис Николаевич не любил говорить о себе и о своём прошлом и рассказал этот поучительный эпизод прежде всего для иллюстрации психофизических сил человека, до сих пор нами ещё не оценённых и не используемых.

Во второй раз Борис Николаевич перенёс тиф уже в Китае, куда он прибыл в конце декабря 1920 года. А 1 марта 1921 года он уже устраивается на работу. По-видимому, работу в самом Харбине найти не удалось, и два года он трудится на лесной концессии предпринимателя Л.С. Скидельского и сыновей на разъезде Лукашево КВЖД. Несколько его писем, датируемых 1922 годом, имеют адрес отправления то Лукашево, то Харбин.

С 1 марта 1923 года по 1 ноября 1931 года, в течение восьми лет, Борис Николаевич работает помощником лаборанта в лаборатории агрономической секции земельного отдела КВЖД в Харбине. В 1928 году в «Известиях Агрономической организации» вышел сборник работ лаборатории под названием «Упрощённые методы исследования бобов и некоторых продуктов их переработки». В этом сборнике была напечатана научная статья Б.Н. Абрамова, которую он указывает в анкете 1935 года, — «Способы определения влажности⁸ бобов».

Причиной увольнения из лаборатории послужило, как указывает Борис Николаевич, то, что он был китайским подданным (ходатайство о принятии в китайское подданство было подано им в 1925 году). Вспомним, что осенью 1931 года Маньчжурия была оккупирована японскими войсками. В связи с этим, видимо, начались массовые увольнения китайских граждан по политическим и идеологическим причинам.

Далее два с половиной года, с 1931-го по 1934-й, Борис Николаевич жил частными уроками. Он преподавал английский язык (в анкетах значилось: «преподаватель» и «переводчик»)⁹.

Далее перечисляются места работы Бориса Николаевича вплоть до 1940 года, ранее известные нам по другим документам. Поэтому я просто их назову.

С 1 июня 1934 года (в анкете 1935 года — с 1 июля) до конца 1937 года Борис Николаевич работал налоговым инспектором в Налоговом отделе Городской управы Великого Харбина. С 1 января 1938-го по 1 декабря 1939 года служил чиновником в Государственном пошлинном бюро.

Последнее место работы, обозначенное в анкетах из Хабаровского архива, — это секретарь колледжа при Ниппонском отделении Христианского союза молодых людей с 1 февраля 1940 года. Как мы знаем из других документов, он работал там до 1946 года. Как служащий Союза, он состоял его членом.

Христианский союз молодых людей был светской межконфессиональной всемирной организацией с центром в США. Уже в 1920-х годах по всему миру она насчитывала более 10 тысяч местных союзов, а общая численность членов Христианского союза достигала более полутора миллионов человек. Союз заботился о всестороннем развитии личности молодых людей, их духовно-нравственном, интеллектуальном и физическом здоровье. Он содержал колледж, спортивные залы, проводил концерты, выставки, творческие вечера и другие благотворительные мероприятия.

Везде, где в анкетах стоял вопрос об имуществе, т.е. недвижимости, Борис Николаевич отвечал «нет». Семья Абрамовых много лет снимала частную квартиру из двух комнат по адресу: ул. Садовая, д. 16, кв. 3. В этом же доме жили родственники его жены Нины Ивановны — родители и младшая сестра.

В 1923 году к Борису Николаевичу приехала мать, как он отмечает, «бежавшая из Забайкалья». Она приехала из г. Иркутска. Все годы в Харбине проживала с ним. Таким образом, позже на его попечении находились безработные мать и жена.

На вопрос, не думает ли он выехать из Маньчжурии, Борис Николаевич ответил, что хотел бы побывать на экскурсии в Японии. Из Маньчжурии, как отмечено в анкете 1940 года, за границу он никогда не выезжал.

В графе «Религиозная принадлежность» у него и его жены указано: православные. По политическим убеждениям — монархисты. В партиях и социально-политических организациях Борис Николаевич не состоял, кроме профсоюзных (например, в Союзе китайских подданных служащих бывшей КВЖД, с 1933 года вплоть до его закрытия).

В январе 1929 года в Харбине Борис Николаевич вступил в брак с Ниной Ивановной Абрамовой, урождённой Шахрай (1907 – 1994), ставшей его единомышленницей и спутницей до конца жизни.

Дело Н.И. Абрамовой из Хабаровского архива под номером 130 состоит из семи страниц.

Анкета на трёх страницах была заполнена Ниной Ивановной 8 мая 1942 года. Здесь три одинаковые фотографии, на которых ей почти 35 лет.

Нина Ивановна родилась в г. Харбине 15 мая 1907 года¹⁰. В 1924 году, т.е. в 16 – 17 лет, она оканчивает Харбинское коммерческое училище КВЖД. Через пять лет, в 1929 году, она получает свидетельство об окончании Юридического факультета в Харбине.

Харбинское коммерческое училище (ХКУ) было первым средним учебным заведением, учреждённым руководством КВЖД в 1906 году. Фактически оно состояло из двух училищ — мужского и женского. ХКУ имело химическую и зоологическую лаборатории, кабинет географии, художественную студию, собственную церковь, большой спортивный зал и считалось гордостью города. В отличие от семилетнего обучения в России, в ХКУ учились по расширенной программе восемь лет, что позволяло выпускникам поступать в университет. За 1910 – 1925 годы это учебное заведение окончила почти тысяча юных харбинцев, среди которых была и Нина Ивановна.

Харбинский юридический факультет — первое русское высшее учебное заведение, существовавшее с 1920 по 1937 год. Решающим фактором в его со­здании стала эмиграция в Харбин в конце 1919 года большой группы профессоров Омского сельскохозяйственного института и других вузов. Первоначально организованные Высшие экономико-юридические курсы были преобразованы в 1922 году в Юридический факультет Харбина. Нина Ивановна училась в лучший период существования этого учреждения, потому что в 1929 году факультет был преобразован из частного в государственный по образцу китайских вузов. Русское отделение лишилось поддержки КВЖД. Несколько 0реорганизаций привели факультет к закрытию в 1937 году.

Никаких мест работы в анкете Нины Ивановны не указано. Она пишет, что состоит на иждивении мужа и занимается домашним хозяйством.

В архивном деле Нины Ивановны имеются подробные сведения о её семье. Её отец, Иван Сергеевич Шахрай, родился 23 июня 1876 года. Отмечено, что он эмигрант с 1938 года. В 1943 году Ивану Сергеевичу было 67 лет. Мать Нины Ивановны, Наталья Ивановна Шахрай, 58 лет, эмигрантка, жила при муже. В семье было трое детей: сын Георгий и две дочери — Нина и Татьяна.

Дело матери Бориса Николаевича, Екатерины Григорьевны, из Хабаровского архива, под номером 116, содержит четыре страницы. Анкета на трёх страницах была заполнена ею в 1935 году. Здесь есть её фотография, на которой ей 63 года.

Екатерина Григорьевна родилась в 1872 году в Нижнем Новгороде и здесь же окончила Мариинскую женскую гимназию. Она никогда не работала и ни в каких организациях не состояла.

Так, через биографические сведения, содержащиеся в скупых строках старых анкет, перед нами раскрывается не только жизнь отдельного человека, но и история нашего Отечества, история целой эпохи на её трагическом зигзаге.

Символично и, видимо, неслучайно мы открыли для себя эти документы именно в 2017 году — юбилейном как для Бориса Николаевича Абрамова, так и для всей нашей страны, когда мы подошли к столетнему рубежу русской революции.

---

¹ Абрамов Б.Н. // Ф. Р830, оп. 3, д. 67.

² Абрамова Н.И. // Там же, д. 130.

³ Абрамова Е.Г. // Там же, д. 116.

⁴ Первое упоминание в документах Б.Н. Абрамова о его местоположении на Бикбардинском заводе Пермской губернии мы находим в его Прошении на имя ректора Московского университета о зачислении его студентом на юридический факультет от 20 июня (ст. ст.) 1915 г. (ЦГАМ. Ф. 418, оп. 329, д. 6). Вторым документом является официальное оповещение «Осинского уездного по воинской повинности присутствия Пермской губернии № 5928 от 12 августа 1916 г., г. Оса», направленное в Московский университет. В документе говорится, что 11 августа Б.Н. Абрамов «подвергнут был освидетельствованию в годности к военной службе», признан «годным» и обязан 15 августа явиться в Управление осинского уездного воинского начальника.

⁵ Петров А.А. Морские части адмирала Колчака на сухом пути. 1918 – 1920 гг. (http://old.bfrz.ru/cgi-bin/load.cgi?p=news/morskoyi_vecher_20_11_2006/petrov_20_11_2006.htm).

⁶ Там же.

⁷ Из письма О.А. Копецкой к Н.Д. Спириной от 19 марта 1996 г. (http://etikavomne.ru/biograph/kopeckaja.htm).

⁸ Возможно — «всхожести».

⁹ В анкете 1940 года Борис Николаевич указывает, что знает «английский, довольно хорошо, и разговорный, и письменный». В анкете 1943 года добавляет: «Ниппонский — слабо очень, французский — неважно».

¹⁰ Эти сведения записаны рукой самой Нины Ивановны. Вместе с тем имеются другие данные (более достоверные), которые приводятся в статье Н.Н. Величко «Путём Йоги Сердца» (2012) (http://etikavomne.ru/biograph/veli4ko.htm). В «Выписи из метрической книги церкви Харбинской епархии за № 13 от 29 января 1929 года» о бракосочетании Б.Н. Абрамова и Н.И. Шахрай указывается, что Нина Ивановна родилась в г. Пирятине (Украина, Полтавская область).

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: