Журнал: № 2 (202), Февраль, 2011

Воспоминания о Н.Д. Спириной сотрудников Ярославской Рериховской группы

А.М. Коршунов: Говорить о таком человеке, как Наталия Дмитриевна Спирина, очень сложно, потому что, когда мы говорим, мы вносим своё понимание этого высочайшего духа. Нам было дано счастье быть рядом, и познание наше продолжается по мере того, как мы пытаемся расти. Мы начинаем по-другому переживать и понимать то, что происходило в моменты, когда мы встречались с Наталией Дмитриевной. Наверняка очень многие могут сказать, что они продолжают свой путь благодаря участию и помощи Наталии Дмитриевны. В полной мере могу это сказать и про себя. Не хочется даже представлять, что было бы, если бы эта помощь не была оказана.

Удивительно ощущение простоты и тепла самой первой встречи — это ощущение от по-настоящему большого человека, большого духа, когда ты не тяготишься его огромным знанием и пониманием, его мудростью. Тебе легко и радостно, тебя понимают и дают столько, сколько ты можешь воспринять. Когда я попытался вспомнить самое важное, пришла мысль: мы изучаем Учение, и все, кто пытается утвердить хотя бы одно качество в малой степени, знают, насколько сложно им овладеть. Кажется, что это даже невозможно. И всё равно пытаешься это делать. Так вот Наталия Дмитриевна — это пример реализованных качеств, которые мы должны вырабатывать. Это живой пример. Вспоминая эти встречи, всё больше и больше понимаешь, что человек, с которым ты общался, на самом деле обладал этими качествами — неземной мудрости, неземного терпения, любви, помощи. Этого не высказать словами!

После первой встречи с Наталией Дмитриевной в Новосибирске я впервые получил «Грани Агни Йоги». Читал их двое суток, беспрерывно. Сейчас понятно, что это был импульс, полученный от этой встречи.

Помощь Наталии Дмитриевны — она всегда с нами была, есть и будет.

А.М. Коршунов, Г.С. Николаиди, Н.Д. Спирина, С.А. Деменко. 2 августа 2002 г.

А.Н. Писарев: Это всегда непросто — вспоминать... Наверное, непросто потому, что трудно подобрать слова и очень трудно выразить самое сокровенное, что происходило при встречах с Наталией Дмитриевной один на один. Пусть это останется в сердце у каждого человека, потому что эти встречи являются для нас теми маяками и значительными вехами в жизни, на которые ориентируешься в будущем. Тем не менее хочется рассказать об одном случае, который произошёл уже после ухода Наталии Дмитриевны.

Вышел очередной номер журнала «Восход», и нужно было съездить в типографию и забрать тираж. По традиции, возвращаясь из типографии, я заехал на квартиру к Наталии Дмитриевне, чтобы привезти РАДОСТЬ, — она всегда говорила, что выход журнала — это радость. Галина Семёновна проводила меня в комнату Наталии Дмитриевны. Уже был поздний вечер, в комнате горел свет. И в тот момент, когда несколько журналов коснулись рабочего стола Наталии Дмитриевны, свет люстры вдруг загорелся ещё ярче. Мы с Галиной Семёновной посмотрели друг на друга, на портрет Наталии Дмитриевны — было радостно, что таким образом нам было показано её незримое присутствие здесь, с нами рядом.

В.И. Кожевин: Я благодарен судьбе за встречу с Учением и с Наталией Дмитриевной. Наверное, это единственное, что было в жизни правильно. Та нить, которая привела меня к ней, — она хранится не в памяти, а только в сердце, которое неизменно опять приведёт к ней.

Наверное, все, кто встречался с Наталией Дмит­риевной, знают, что бесследно ничего не проходит и память сердца всё хранит. Я хочу вспомнить только одну встречу с Наталией Дмитриевной, а вернее, рассказать о её следствии.

Это было зимой. Стоял морозный солнечный день. Я вышел из подъезда Наталии Дмитриевны, а напротив сидела большая стая голубей — не меньше двух десятков. И когда я стал надевать тёплые рукавицы, гляжу — голуби летят ко мне. Я ещё подумал: жаль, что нечем их покормить. Но они стали садиться не возле меня, а прямо мне на плечи, потом на голову, и ещё летят! Тогда, чтобы им было поудобнее, мне пришлось поднять руки и соединить их в кольцо на уровне плеч. Гу-гу-гу, — разговаривали они и всё норовили мне в глаза посмотреть. Держу я руки и наблюдаю, как они пытаются все уместиться. И у меня было такое спокойствие, словно это обычный, рядовой случай. Сколько времени я их так держал — не помню. Мне казалось — долго, а может быть, только мгновение. Усталости в руках я не чувствовал, но нужно было ехать в музей, и, кажется, я им вслух сказал: ну всё, ребята, давайте улетайте, мне нужно идти. Подбросил их, и они все дружно взлетели и полетели опять на деревья, где обычно сидели.

Почему я это вспомнил — потому что состояние, которое я испытывал, когда шёл от Наталии Дмит­риевны, было необыкновенное — такое ощущение лёгкости! И по поведению птиц можно судить, какое состояние психической энергии было у меня тогда.

И ещё, самое главное, — она учила нас делать дело сообща — вместе думать, принимать решения.

Г.С. Николаиди, Н.Д. Спирина, Л.А. Филиппова

Л.А. Филиппова: Наверное, многие, кто соприкасался с Наталией Дмитриевной, вели записи — кто-то более подробные, кто-то краткие. Свои записи я начала вести с марта 1996 года, когда впервые встретилась с Наталией Дмитриевной в Новосибирске. И вот по сей день эти записи помогают мне идти по трудному пути жизни. Признаёшься себе, что даже и не знаешь, куда бы могла увести тебя жизнь, если бы не встреча с этим мудрым, замечательным человеком. И сейчас, по истечении стольких лет, когда мы уже чуть-чуть начинаем что-то понимать (именно чуть-чуть, потому что даже Наталия Дмитриевна говорила, что, изучая более шестидесяти лет Учение, она не может сказать, что всё знает), можно отметить, что помощь Наталии Дмитриевны зачастую приходила незримо, но всегда ощущалось, что она рядом, помогает каждому. Сейчас, в такое трудное время, начинаешь особенно глубоко понимать слова, которые Наталия Дмитриевна говорила всегда тихо, ненавязчиво, — что всё совершается вначале на тонком плане, а потом на земле. Мы ответственны за наши мысли, и то, что мы строим здесь, на земле, вначале строится мыслью там и только потом возвращается сюда.

Велика была мысленная помощь и поддержка Наталии Дмитриевны. Вспоминается случай, как на территории музея проводились очень сложные работы по прокладке коммуникаций. Мы в это время находились у Наталии Дмитриевны дома. Она призвала всех сесть вокруг стола: «Сейчас строителям очень трудно, нужно послать помощь». Читали молитву, прошло какое-то время, и Наталия Дмитриевна сказала: «У них всё хорошо». И почти мгновенно, через минуты или даже секунды, раздался звонок из музея: «Всё прошло как нельзя лучше, хотя были большие трудности».

Хочется отметить ещё один случай. Был сентябрь 1999 года, в строящемся здании музея оконные проёмы были затянуты синей полиэтиленовой плёнкой. Рам и стёкол ещё не было, и нужно было срочно приобрести материал для того, чтобы закрыть окна. Сотрудники пошли по разным организациям. Я пришла к директору трикотажной фабрики рядом с нашим музеем с просьбой помочь какими-нибудь отходами трикотажного производства. Мы разговорились. Владимир Иванович (так звали директора) подошёл к окну: «А вы знаете, что говорят про ваш музей? Что какие-то мафиози строят себе клуб. И за ними кто-то крепкий стоит, у них какая-то надёжная крыша!» Когда я рассказала об этом Наталии Дмитриевне, она, улыбаясь, сказала: «Да, за нами Кто-то стоит!
И крыша у нас очень надёжная! Хотя, конечно, не в том понимании, как они думают». И на самом деле — за нами Те, Кто помогает Свыше.

Довелось также побывать на швейной фабрике «Синар». Я пришла с письмом от нашего музея к директору, к которому, как выяснилось, вообще никого не пускали. Молодая девушка-секретарь предложила: «Ваше письмо положим в папку, на подпись в понедельник». Это была пятница, а назавтра в музее был назначен субботник, потому что уже подступали холода. В какой-то момент девушка вышла из приёмной, и там осталась другая женщина. Я объяснила ей ситуацию, и она меня пропустила.

Когда я подписала у директора письмо и уже собиралась уходить, он, очень удивлённый, спросил меня: «А как вы попали сюда? Ко мне с письмами никто не ходит...» — «У вас в приёмной оголился участок досмотра, красивая секретарша вышла, а серьёзная осталась, я её и уговорила». Он засмеялся...

С этим письмом я пошла к начальнику производственного отдела, а она руками замахала: «Да что вы, пятьдесят килограммов просите! У нас столько не будет. Пять-десять дадут — и радуйтесь». И написала: «Выдать десять килограммов». А когда мы вместе с А. Смирновым и С. Рыжковым пришли в отдел, нам работница сказала: «Даже и взвешивать не буду, набирайте сколько сможете, сколько поместится в вашу тару, столько и берите». И мы набрали три огромных сумки и два мешка!

Когда описали Наталии Дмитриевне эту ситуацию, она сказала: «Тоже помощь пришла, ведь на нужное дело».
И мы понимали, что эта помощь шла через неё постоянно, она постоянно была в предстоянии за нас, сотрудников, за строительство музея. Мы все понимали, что Наталия Дмитриевна трудится день и ночь.

Наталия Дмитриевна написала стихотворение-молитву, посвящённое «Пречудному Николе — Заступнику на суше и на море». Я привезла изображение Св. Николая с этой молитвой в Ярославль и принесла его в церковь Архангела Михаила. Батюшка Пётр прочитал молитву, поставил эту иконку возле большой иконы Николы Чудотворца и сказал дивные слова: «Такое мог написать Святой Человек!» Не зная, кто такая Наталия Дмитриевна, он отозвался сердцем. И потом, когда я приходила в эту церковь, о. Пётр всегда спрашивал о ней. Наталия Дмитриевна говорила, что многие наши встречи — из прошлого. Наверное, когда-то и они встречались, потому что не может человек на таком далёком расстоянии так сердечно принять другого и всегда помнить о нём.

Судьба подарила нам удивительное счастье — минуты общения с Наталией Дмитриевной. Но даже когда мы и не находились рядом с ней, её помощь всегда была ощутима, как она ощутима и сейчас.

Каждый раз, когда я иду в школу на урок к детям, я смотрю на портрет Наталии Дмитриевны, и у меня такое ощущение, что она помогает. И даже выражение её лица всегда разное. Не всегда удаётся правильно мыслить, но когда смотришь на портрет — знаешь, как надо поступить — искренне, правдиво и сердечно.

Наверное, правильнее будет сказать, что мы Наталию Дмитриевну не вспоминаем — мы её помним. За восемь лет знакомства я не могу сказать, чтобы какие-то встречи были особенные, потому что они все были особенными. И каждый раз ощущалось, какой это сердечный, спокойный, мудрый человек. Как она умела слушать, и особенно радовалась, ко­гда речь заходила о работе с детьми.

Сотрудники говорят о том, что она каждый день пребывает незримо с нами. Идя на каждое занятие с детьми, с педагогами, в библиотеку, в любую ауди­торию, я по-прежнему прошу помощи у Наталии Дмитриевны и хочу без преувеличения сказать: эту
помощь я получаю. Иногда бывают вопросы, моменты, когда не знаешь, что сказать, — и незримо Наталия Дмитриевна ведёт и помогает.

В сентябре 1999 года я работала в киоске СибРО. Как-то подошла женщина-пенсионерка, взяла в руки «Капли» Наталии Дмитриевны, прочитала одну, другую и говорит: «Много я читала стихов, но чтобы в четырёх строках написать так, что каждая строчка слёзы вызывает!.. Наверное, она всё это пережила. Как будто неземной человек это написал».

Меня тронули её слова, и когда она пришла вновь на следующий день — я подарила ей этот маленький сборник. Она прижала «Капли» к груди и говорит: «Умирать буду, а их буду в руках держать». Сказала, что хочет прийти к нам на День культуры 9 октября, чтобы увидеть Наталию Дмитриевну. И она действительно была, подходила после мероприятия, смотрела в киоске книги, приобрела журналы.

Вот такие незначительные на вид встречи — они, может быть, самые значимые.

Наталия Дмитриевна была и великим учителем, и великим учеником. В наше время хаоса, нравственной, духовной деградации она сумела, конечно с Высшей Помощью, построить Музей Н.К. Рериха в Новосибирске — этот Храм света, знаний, духо­творчества.

Судьба оказалась к нам благосклонна и преподнесла нам те дары, которые мы получили от встреч с Наталией Дмитриевной при её жизни и от помощи, которую мы получаем сейчас. И к чему бы мы ни прикоснулись — журнал «Восход», «Капли», стихи — это всё претворение в жизнь того Завета, который Наталия Дмитриевна несла и который завещала нам: «Пусть творится всё во благо». Это благо в «Каплях», в страницах «Восхода», оно сливается в огромный океан, из которого мы черпаем Знания и по мере возможности передаём их детям, на которых, конечно, возлагаем большие надежды, ожидая время светлого будущего.

Мы помним Наталию Дмитриевну, она с нами всегда и во всём.

Интервью взял Е. Бушуев

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: