Журнал: № 3 (227), Март, 2013

Н.К. Рерих. Яркенд, февраль 1926 г. Е.И. Рерих на пути экспедиции в Урумчи. 1926 г. Н.К. Рерих, Ю.Н. Рерих на пути в Яркенд. Китайский Туркестан. Февраль 1926 г. Н.К. Рерих. ПРОГУЛКА КУАН­ИН. 1925 – 1926 Н.К. Рерих. БЛАГОСЛОВЕННЫЙ. 1931 – 1932 С.Н. Рерих. ЧАША БУДДЫ. 1934 Н.К. Рерих. МАТЕРЬ ИЗ ТУРФАНА. 1924

Преодолев высокогорный путь по Каракоруму, экспедиция Н.К. Рериха направилась в Восточный Туркестан, занимавший западную часть Китая между горными системами Тянь-Шаня и Кунь-Луня. В цент­ре его находится одна из самых труднопроходимых на планете величайшая пустыня Такла-Макан. По её окраинам располагаются оазисы, наиболее значимые из которых — Хотанский и Яркендский на юге пустыни, Кашгарский, Кучарский, Карашарский и Турфанский на севере. Через эти области проходил Великий шёлковый путь из Китая в страны Центральной и Передней Азии. С древних времён эти оазисы были центрами оседлой культуры. Благодаря удачному расположению их на караванных путях сюда проникали многие религии — зороастризм, буддизм, даосизм, манихейство и несторианство. Наряду с ними сохранялась и местная первобытная религия, носившая ярко выраженные черты шаманизма.

Зороастризм, возникший в VII – VI веках до н.э. в Древней Персии, проник в Восточный Туркестан из Средней Азии. Основатель этой религии — великий древнеиранский пророк Зороастр. Широкое распространение зороастризм получил в различных районах Туркестана, особенно в Турфане.

Даосизм, основателем которого был великий китайский философ Лао-Цзы, распространился
не широко, в основном в Турфанском оазисе, где компактно проживали китайцы. И лишь после завоевания Восточного Туркестана Китаем в середине XVIII века даосизм проник и в другие его районы.

В I веке н.э. могущественная Кушанская империя, включавшая в себя часть Северной Индии и Средней Азии, распространила своё влияние и на караванные пути Восточного Туркестана и стала областью оживлённого культурного и духовного обмена. Благодаря этому сюда стал проникать буддизм, который явился мощным проводником ирано-индийской культуры
в Центральной Азии. «Повсюду, куда бы ни проникал буддизм, — писал Юрий Рерих, — он формировал духовную жизнь и характер народа, обогащал его литературу и искусство и давал ему определённое единство воззрений, что, вероятно, является одним
из его величайших достижений. С самого начала своего распространения буддизм, следуя словам своего Основателя: "Идите и пекитесь о благе и благополучии многих, в сострадании к миру", — вдохновлялся и присоединялся к движениям, стремившимся к социальной справедливости и равенству»¹.

Вглубь Азии буддизм проникал постепенно и через несколько веков стал главным культурным воспитателем городов-оазисов, расположенных на великих торговых путях. Большинство первых буддийских монахов-проповедников были уроженцами Парфии², Согдианы³ и Кушанской империи. «Это были многонациональные усилия почти всеазиатского масштаба»⁴.

В период расцвета буддизма в оазисах Восточного Туркестана сложилось множество духовных общин и было возведено большое количество буддийских храмов и монастырей. Регион оказался под воздействием индийского, иранского и китайского искусства. Санскрит стал языком культуры и ускорил формирование местных литературных языков, на которые была переведена значительная часть буддийского канона.

Китайские паломники, сумевшие преодолеть пустыню на пути в Индию, оставили описания некогда процветавших здесь богатых и счастливых владений. Ещё в 260 году «китайский буддийский монах Чжу Шэсин отправился в Хотан для продолжения своих занятий и для розыска буддийских сочинений, — писал Ю.Н. Рерих, — что доказывает, что уже в III в. н.э. Хотан пользовался славою большого буддийского центра учёности»⁵. Он рано попал под влияние древнеиндийской буддийской культуры и сделался одним из проводников этой культуры в сопредельных с ним областях Азии. Знаменитый буддийский учёный и переводчик Кумараджива (344 – 413) из Кучи (Кучар), осуществивший перевод на китайский язык основополагающих текстов махаяны, получил свои знания не только в Кашмире, но и в Хотане. С его именем связан первый период активного распространения буддизма в Китае.

О состоянии религиозной культуры в Хотане в IV веке можно достоверно судить по рассказам китайского паломника-буддиста Фа Сяня, шедшего в Индию через пустыню Такла-Макан. Ю.Н. Рерих пишет: «По словам Фа Сяня, это был цветущий культурный оазис, население которого жило на хуторах и отличалось набожностью. У дверей каждого дома стояли небольшие ступы, или буддийские памятники. (...) ...В Хотане было до 14 крупных буддийских монастырей и множество небольших храмов. (...) В 8 ли от города находился "Царский новый монастырь". По словам Фа Сяня, его строили в течение 80 лет. Здания монастыря были богато украшены прекрасною резьбою по дереву с золотой и серебряной инкрустацией. В монастыре имелся обширный храм и ступа высотою в 76 м. Монастырь этот пользовался громкой славой и почитался за пределами Хотанского царства»⁶.

Фа Сянь также отметил, что к западу от Царства Шаньшань⁷ «все монахи ревностно изучали буддийские трактаты и санскрит, который в ту эпоху был общим культурным языком буддийской Средней Азии, подобно латинскому в средневековой Европе»⁸. «Это влияние своё буддизм сохранил до появления ислама, изменившего облик и духовные устремления среднеазиатских стран»⁹, — писал Ю.Н. Рерих.

Хотан уже в III – II вв. до н.э. был важным центром торговли с Индией. Оазис был заселён сакскими ираноязычными племенами. Постепенно сюда устремился поток переселенцев из Индии. Большие колонии индийских купцов располагались вдоль южного караванного пути. Они принесли в Хотан и в другие области Восточного Туркестана свою письменность (кхарошти), которой здесь пользовались до V – VI вв.

Приблизительно в VI веке из Персии через Среднюю Азию в Восточный Туркестан проникло манихейство. Основатель этого учения — Мани (216 – 276/7), Учитель Древнего Востока, родился в городе Ктесифоне¹⁰, столице Парфянского (позже Персидского) царства. «Согласно учению Мани, проявленный мир является ареной вечной борьбы Доброго и Злого Начал. Дух человеческий принадлежит Доброму Началу, но тело — Злому Началу. Спасение есть освобождение духа и возвращение его в надземное царство Добра. Дух человеческий связан оковами материального мира, освободить от которых в мир приходят Посланцы Света — Иисус Христос, Будда, Заратуштра. Долг человека — отрешиться от всего, связующего его с материальным миром, и освободить Зерно Духа»¹¹, — писал Ю.Н. Рерих об этом учении.

В III веке основатель манихейства был распят «за синтез учений и за идею общины»¹².

Манихейские общины, возникшие к концу III ве­ка на востоке Римской империи практически во всех крупных городах, в IV веке распространились в Малой Азии, Греции, Италии, Испании, Северной Африке... Во время гонений последователи Мани искали убежища в Средней Азии и особенно в Согдиане, где и возникли их многочисленные общины.

«Манихейство пока остаётся одним из самых загадочных учений, — писал Н.К. Рерих в статье «Скрыня». — Судя по ярым преследованиям, культу­ра его была добрая и искания истины были широкие. Со временем ветви могли запутаться, но основа была глубока»¹³.

В конце VIII века манихейство получило распространение среди уйгуров и стало их государственной религией (763 г.). Уйгуры (тюркские племена), создавшие в VIII в. своё государство на востоке Центральной Азии (на реке Орхон), после его разгрома в 840 го­ду стали откочёвывать в Восточный Туркестан и к X ве­ку распространили свою власть на этот регион. Это было начало тюркизации края, продолжившееся за­воеванием его монголами (XIII в.) и угасанием старой тохаро-иранской культуры.

Уйгуры построили в Турфанском оазисе множество монастырей, перевели канонические тексты, обогатили искусство фресками, распространяя таким образом догмы и культуру манихейства, которое продолжало существовать в Восточном Туркестане до XIII века, а в Китае — до XIV-го.

Ю.Н. Рерих в своих научных трудах по истории Средней Азии писал, что в уйгурских кочевьях распространились не только манихейство, но и буддизм и несторианство. Выдающуюся роль в этом сыграли согдийские купцы и проповедники. От новосогдийского письма произошло уйгурское, на котором были сделаны многочисленные переводы буддийских текстов.

Несторианство (раннее течение в христианстве) стало проникать в Восточный Туркестан почти одновременно с манихейством. Учение это было основано в 428 – 431 годах в Византии константинопольским патриархом Несторием, утверждавшим, что Иисус Христос, будучи рождён человеком, лишь впоследствии воспринял божественную природу. В 431 году на III Вселенском соборе в Эфесе несторианство было осуждено как ересь. Подвергаясь гонениям в христианских странах, оно широко распространилось в Иране (до XIII в.) и в Азии, до Китая включительно. Во времена династии Юань (1206 – 1368 гг.) эту веру приняло множество уйгуров, проживавших в Восточном Туркестане. «Через Иран в Восточный Туркестан доходило влияние Византии и эллинистического Востока, которое держалось в кругу несторианских колоний по городам-оазисам Таримского бассейна»¹⁴.

Н.К. Рерих во время своей экспедиции записал: «Повсюду знаки креста. И старые монгольские монеты несторианских ханов — с крестом, и над древним буддийским монастырём под Пекином — крест, и на чепраке седла — крест, и налобник уздечки снабжён крестом. Даже и на камнях Ладака и Синьцзяна — кресты. Несториане и манихеи широко прошли по Азии. На фресках монастырей — кресты, на узоре кафтана, на чётках, на бусах, на ладанках — тот же крест. Не свастика со струями огня, но равноконечный, вечный символ жизни. На китайских шапках тибетских генералов горит рубиновое крестообразное дордже. Конь счастья несёт знак его»¹⁵.

В конце VII – начале VIII века Восточный Туркестан пытались подчинить правители Тибета, но во внутреннем управлении оазисы сохраняли полную самостоятельность. Распространение ислама с запада, начавшееся в X веке, привело к исчезновению здесь буддизма, манихейства и несторианства, и к XVI веку ислам стал главной религией Восточного Туркестана.

В середине XVIII века здесь окончательно утвердились китайцы.

Восточный Туркестан, впитавший культуру многих стран, был не только торговым мостом между Западом и Востоком, он связан и с легендарными событиями прошлого. В этих местах побывал Великий Будда во время своих странствий из Индии на север, к Алтаю. В Карашаре находилась Его чаша. По легендам, мать Иисуса Христа, Мария, преследуемая в Иерусалиме, бежала в эти земли. Много рассказов связано и с загадочными подземными ходами Турфана, ведущими в Святую Страну, и многими другими тайнами, что хранят эти места.

Первыми, кто обратил внимание на памятники древности Восточного Туркестана, были русские исследователи. Несколько русских археологических экспедиций, организованных академиком С.Ф. Ольденбургом, поочерёдно начали исследование региона. Одна из них, возглавляемая самим С.Ф. Ольденбургом (1909 – 1910), провела археологическую разведку городищ вблизи Карашара, Кучи и Турфанского оазиса. Н.М. Пржевальский одним из первых сообщил о пещерных храмах в провинции Ганьсу и о развалинах городов в районе Хотана, засыпанных песком. Работы русских исследователей привлекли внимание западноевропейских учёных, которые тоже поспешили включиться в изучение исторических ценностей края. И Китайский Туркестан, по словам Ю.Н. Рериха, стал вторым Египтом для археологических изысканий.

Экспедиция академика Рериха, направлявшаяся в этот район Азии, намеревалась исследовать его с на­учной и художественной стороны. Николай Константинович и Юрий Николаевич к тому времени были уже знакомы с трудами многих учёных по Восточному Туркестану. Свои исследования они решили начать с Хотанского оазиса.

14 октября 1925 года экспедиция прибыла в Хотан. К этому времени город совершенно не соответствовал характеристике Фа Сяня, писавшего о Хотанском княжестве как о богатой и счастливой стране: «Народ её благоденствует. Они все принадлежат к буддизму. Их высшее удовольствие — религиозная музыка. Священнослужители в числе многих десятков тысяч принадлежат к махаяне. Они все получают пищу из общественного хранилища»¹⁶. Не было здесь уже и буддизма. Даже современные китайские храмы открывались очень редко, и конфуцианские гонги за три с половиной месяца вынужденного пребывания здесь экспедиции не звонили ни разу. Исчезла ещё одна особенность, указанная древним автором. Как пишет Н.К. Рерих, «исчезло пение, заменившись неистовыми выкриками. (...) Если люди перестают петь — значит, они очень подавлены»¹⁷.

Город с крытыми базарами и пыльными улочками состоял из двух частей — мусульманского Конешара и китайского Янгишара. Хотан по-прежнему являлся торговым центром. Производство шёлка определяло состояние экономики страны, изделия из него продавались на всех рынках Китайского Туркестана, до революции 1917 года шёлк поставлялся и в Русский Туркестан.

По преданию, ещё в V веке китайская принцесса, выданная замуж за хотанского князя, тайно вывезла в своей причёске куколки тутового шелкопряда. Со временем Хотан стал первым центром шелководства за пределами Китая, именно отсюда секрет шёлкового производства просочился в Персию и Византию.

Кроме шёлка и хлопчатобумажных тканей здесь производилось много ковров. Хотанский оазис — это древнее царство нефрита, спрос на который был велик по всей Центральной Азии, но во время пребывания здесь экспедиции производство нефрита было уже незначительным. Николай Рерих писал, что Хотан всё же остаётся богатым оазисом. «Дайте этому месту хотя бы примитивные условия культуры, и процветание восстановится необычайно быстро. Народ очень понятлив, но в этом большом оазисе, насчитывающем более 200 000 жителей, нет ни госпиталя, ни доктора, ни зубного врача»¹⁸.

В нескольких километрах к северу от современного Хотана находился древний Хотан, на месте которого уже были выстроены мечети, мазары и мусульманские жилища, из-за чего раскопки оказались невозможны. Н.К. Рерих планировал выезд в этот древний город, где оползни иногда вскрывали остатки древних строений и старинные предметы. Предполагалась короткая экспедиция к древней ступе (I в.) и к равакскому храму с остатками статуй и лепных украшений из обожжённой глины, близких по стилю кушанским памятникам Северной Индии. Памятники Равака, по словам Ю.Н. Рериха, принадлежат к лучшему периоду гандхарской школы.

Намечалось путешествие вдоль южного караванного пути в Дуньхуан и провинцию Ганьсу.

Однако власти Хотана уже после первой официальной встречи начали плести нити заговора против экспедиции. Положение с каждым днём ухудшалось, чувствовалось, что китайцы действуют по указке англичан, желавших высылки русских исследователей за пределы Центральной Азии. И в разгар организационных работ властями был произведён обыск имущества экспедиции, изъято оружие, запрещены научные работы.

Н.К. Рерих собирался заняться живописью у подножия гор Карангутага и в окрестностях Хотана, но китайские власти не дали разрешения на это, приставив к нему наблюдателя. Хотанский амбань даже заявил Николаю Константиновичу, что имеет право отобрать все его художественные принадлежности. Вместо краткой стоянки экспедиция была задержана более чем на три месяца, и всё это время Рерихам пришлось противостоять жестоким, деспотичным и невежественным местным властям. В такой обстановке каждодневного напряжённого ожидания неприятностей нужно бы­ло обладать не только мужеством и смелостью, но и терпением, сдержанностью и, несмотря ни на что, продолжать работу.

Загородный дом, где остановилась экспедиция, художник приспосабливает под мастерскую и пишет картины, в числе которых серия «Майтрейя», предназначавшаяся для России. К этим полотнам добавляется ещё одно — «Красные кони», сюжет которого Николай Константинович так описал в своём дневнике: «В Ладаке впервые мы встретились с замечательным обычаем лам. В ненастную погоду они всходят на вершины и с молитвами разбрасывают маленькие изображения коней в помощь страждущим путникам. Вспомнилось сказание Северной Двины, где Прокопий Праведный за неведомых плавающих молился, сидя на высоком берегу мощной реки. Знаки человеколюбия!»¹⁹

«Нам, европейцам, — писал Рихард Рудзитис, — такой обычай может показаться наивным, но ведь главное — сила мысли, одухотворённая сердцем, летящая на помощь неведомым»²⁰.

Когда художник узнаёт, что в Урге (Улан-Баторе) будет строиться храм Шамбалы, он записывает в дневнике: «...задумана картина "Приказ Ригден-Джапо"»²¹.

«В сокровенном сознании народов Востока образ грядущего Владыки Мира кристаллизовался многоразлично, — читаем в книге Рихарда Рудзитиса. — Николай Рерих изображает его в мощной и впечатляющей картине "Приказ Ригден-Джапо" — на фоне скалы с уступами, напоминающей престол, объятый пурпурным пламенем, исполинский Властитель отдаёт приказы всадникам, устремлённым к спасению человечества... И кажется, что не восходящая заря, но великая мощь огненной ауры Владыки Шамбалы озаряет пространство оранжево-фиолетовым светом и воодушевляет воинов на подвиг»²².

«Спускаясь с гор к пескам Такламакана, встречая только мусульман, сартов или китайцев, видя лишь мечети и китайские храмы Хотана, вы не можете ожидать что-либо о Шамбале, — писал Н.К. Рерих. —
Но именно здесь мы встретились с ещё одним ценным указанием. Вокруг Хотана имеется много развалин старых буддийских храмов и ступ. Одна из этих древних ступ окружена сказанием. Указывается, что при наступлении времени Шамбалы от этой ступы будет излучаться таинственный свет.

Указывается, что этот свет уже был виден.

Много калмыков из Карашара приходят оказать почтение этому месту. Также указывается, что через эти именно места сам Будда проходил во время пути своего к Алтаю»²³.

Приведём пророчества о Будде, услышанные художником во время экспедиции: «Бурхан-Булат (то есть меч Будды) появляется в определённые сроки, и тогда ничто не противостанет ему»²⁴.

«Знаменитый субурган около Хотана должен быть местом одного из проявлений нового века. Хотан — путь Будды. Бурхан-Булат — подле Хотана»²⁵.

28 января 1926 года благодаря вмешательству советского консула в Кашгаре караван экспедиции смог продолжить свой путь в Урумчи, в столицу китайской провинции Синьцзян (ныне Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая). Маршрут пролегал по
западной окраине пустыни Такла-Макан через Яркенд до Кашгара, а далее по северному Шёлковому пути и продолжался 74 дня.

Яркендский оазис показался путешественникам более процветающим, чем Хотан. Это были главные торговые ворота в Индию, поэтому индийская колония в оазисе была самой многочисленной.

Яркенд не был богат древними памятниками, и 8 февраля, через день после прибытия, экспедиция продолжила путь в бывшую столицу Синьцзяна — Кашгар. До революции 1917 года это был главный центр торговли с Русским Туркестаном. На участников экспедиции Кашгар произвёл впечатление настоящего азиатского города с базарами и многочисленными лавками вдоль узких улиц. Здесь, словно в этнографическом музее, можно было увидеть товары из Бухары, Хивы и Самарканда, а также из городов Афганистана, Индии, Китая и европейских стран.

Кашгарский оазис тоже был небогат памятниками старины, здесь остались лишь немногочисленные развалины буддийских храмов и ступ. Правитель Кашгара, так же как и хотанский амбань, не дал Н.К. Рериху разрешения на раскопки и занятия живописью. Члены экспедиции осмотрели древнейшую часть города, где сохранились остатки буддийской ступы, похожей на большую ступу Сарната.

«Под Кашгаром находится несколько древнебуддийских пещер... — отмечал Николай Константинович. — В десяти километрах от Кашгара находится Мириам Мазар, так называемая гробница Марии, Матери Христа. Легенда говорит, что после преследования Иисуса в Иерусалиме Мария бежала в Кашгар, где место её упокоения отмечено доныне почитаемым мазаром»²⁶. Н.К. Рерих писал, что ему показывали этот мазар²⁷.

В одном из китайских домов в Кашгаре Н.К. Рерих увидел китайское изображение Матери Мира — Гуань-инь. Во время экспедиции художник создаёт эскиз «Прогулка Куан-Ин» (1925 – 1926), позже, в 1933 году, была написана картина «Гуань-инь (Куан-Ин)».

«И на Востоке и на Западе лик Великой Матери-женщины есть мост полного Единения, — писал Николай Константинович. — И когда Запад говорит о Сторучице православной церкви, то она есть иной аспект образа многорукой, всепомогающей Гуань­инь. Когда Запад говорит с почитанием о золототканом платье итальянской Мадонны... мы вспомнили о символах Всеокой, Всезнающей Дуккар. Вспомнили о Всескорбящей. Вспомнили о многих образах Всепомогающей и Вседающей. (...)

Образ Матери Мира, Мадонны, Матери Кали, Преблагой Дуккар, Иштар, Гуаньинь, Мириам, Белой Тары, Радж-Раджесвари, Ниука — все эти благие образы, все эти жертвовательницы собирались в беседе, как добрые знаки единения. И каждая из них сказала на своём языке, но понятном для всех, что не делить, но строить нужно. Сказала, что пришло время Матери Мира. (...)

На всём Востоке и на всём Западе живёт образ Матери Мира, и глубокозначительные обращения посвящены этому Высокому Облику»²⁸.

После двухнедельного пребывания в Кашгаре (12 – 26 февраля 1926 г.) члены экспедиции отправились в Урумчи вдоль пустыни Такла-Макан и подножия гор Тянь-Шаня. В окрестностях Маралбаши миновали так называемый мёртвый лес, простирающийся на многие мили. Наступающие пески уничтожили большие участки когда-то существовавшего здесь леса, оставив от него лишь гигантские пни и корни. Ничто не напоминало здесь о некогда Великом шёлковом пути. «За день встречается несколько тощих караванов, но они, конечно, не могут явиться нервом истинной торговли. Всё умерло»²⁹, — писал Н.К. Рерих. «Но буддист знает причину омертвления края, — продолжает он. — В книгах "Ганжура" сказано, что в земле, отступившей от учения Будды, засохнут деревья и поникнут травы и уйдёт благосостояние»³⁰. «...В нарастании мировой эволюции нельзя обойти молчанием этот обширный и забытый судьбою край. Очень поучительно следить за остатками тохарской, уйгурской и монгольской постройки, но так же поучительно и поражающе видеть, во что превратилось самосознание края. Опять та же песчаная серая безнадёжность»³¹.

Экспедицией были исследованы древние памятники северных оазисов. Ю.Н. Рерих разделял их на две группы: к первой отнёс памятники Кучарского и Карашарского оазисов, ко второй — Турфанского. Истоком буддийского искусства городов-оазисов Ю.Н. Рерих считал Бамиан (Афганистан), известный гигантскими статуями Будд III – V веков. Искусство фресок и изваяний пещерных храмов Бамиана, развившееся под влиянием Индии и Ирана, проникло в Согдиану и далее по северному караванному пути достигло Тохарского царства.

Около Кучи, бывшей столицы тохаров³², расположен известный пещерный монастырь, в стенах которого находились многие храмы и жилые кельи. На момент, когда их осматривала экспедиция Рериха, большинство фресок было уже уничтожено мусульманами, часть вывезена археологами и лишь кое-где были видны остатки орнаментов. «В ущелье, как бы по амфитеатру, расположены ряды разнообразных пещер, украшенных стенописью и носящих следы многих статуй, уже или уничтоженных, или увезённых, — записано в дневнике художника. — Можно представить себе торжественность этого места во время расцвета царства Тохаров»³³.

«Но самое заманчивое то, что под насыпью пола гудит пустота. Значит, в нижней засыпанной части скалы тоже пещеры и даже не заваленные». Такие пустоты ощущались и в других храмах оазиса. Н.К. Рерих писал, что в будущем нужно исследовать эти пещеры детально и серьёзно.

Кучарский оазис во время пребывания Рерихов являлся центром торговли китайцев с кочевниками высокогорных пастбищ Тянь-Шаня и джунгарских степей. Сам город Куча был чисто мусульманским, и ничто в нём не напоминало «о бывшем Тохарском царстве, о высокой бывшей письменности и просвещении этого края»³⁴.

Рерихи намеревались пройти из Карашара в Урумчи горной дорогой через территорию, населённую калмыцкими племенами, чтобы миновать Турфанскую впадину, одно из самых жарких мест Азии.

Для Рерихов также представляли интерес сведения о том, что «среди калмыков очень распространено так называемое Тибетское Евангелие, то есть не что иное, как уже знакомая нам рукопись об "Иссе, лучшем из сынов человеческих"»³⁵.

Дойдя до границы калмыцкой земли в Туркестане, экспедиция остановилась недалеко от Менгой Саур («Тысяча развалин»). «Есть предположение, — делает запись Николай Рерих, — что на этих местах стоял большой монастырь, где была чаша Будды, исчезнувшая из Пешавара и упоминавшаяся Фа Сянем в Карашаре»³⁶.

«"Чаша Будды будет снова найдена при наступлении времени Шамбалы". Пурушапура или Пешавар [ныне территория Пакистана] некогда был городом чаши Будды. Принесённая туда после смерти Учителя, чаша в течение долгого времени была предметом преклонения. Во времена китайского путешественника Фа Сяня, около 400 года нашей эры, чаша ещё находилась в Пешаваре, в нарочно для неё выстроенном монастыре. Она представляла собой разноцветный сосуд с преобладающим чёрным цветом, причём были очень заметны линии краёв четырёх чаш, вошедших в состав её.

Во время другого китайского путешественника, Сюан-Цзана, около 630 года нашей эры, чаши уже не было в Пешаваре. Она была в Персии или уже в Карашаре. Чаша Будды чудотворна и неистощима — это чаша жизни»³⁷.

Джатака (древне-индийская литература) повествует о происхождении чаши Будды: «Тогда с четырёх стран пришедшие четыре хранителя мира поднесли чаши, сделанные из сапфира, но Будда отказался. Снова они предложили четыре чаши, сделанные из чёрного камня мугаванна, и Он, полный состраданья к четырём учениям, принял четыре чаши. Одну в другую поставил и приказал: да будет одна! И края четырёх чаш стали видимы только как черты. Все чаши вошли в одну чашу. Тогда Будда в эту новосделанную чашу принял пищу и, насытившись, совершил благодарение»³⁸.

Святослав Николаевич Рерих изобразил её на своих картинах, одна из которых так и называется — «Чаша Будды» (1934). В своих письмах он сообщал, что эта священная реликвия чудесным образом была прислана Рерихам в Кулу в январе 1934 года. Писала об этом и Елена Ивановна.

Ещё до этого события Николай Константинович создал две картины, посвящённые Будде. На картине «Благословенный» (1931 – 1932) Великий Будда изображён с чашей в руке перед своими учениками. Они сидят у Его ног и готовы принять духовные дары Учителя. На другом полотне — «Будда Дающий (Две чаши») (1932) — «великий Учитель познания стоит на ступенях, перед ним склонился старец, протягивая чашу, он просит у Учителя "влагу истины"»³⁹ — такое описание картины даёт Р. Рудзитис.

Карашар, изобилующий пещерными храмами, мог дать много интересного для исследователей. Это был административный центр обширного оазиса, населённый калмыцкими племенами торгоутов и кхошутов.

Лагерь экспедиции расположился в город­ке Хотун-Самбуле к северо-западу от Карашара, но в тот же день поступил приказ от генерал-губернатора из Урумчи, запрещавший посещать калмыцкие монастыри и идти через горы. Более того, калмыки по приказу китайских властей пытались заставить членов экспедиции вернуться в Карашар. Причиной высылки явилось обвинение в съёмке карт. «Вся цель экспедиции исчезла»⁴⁰, — записано в дневнике Н.К. Рериха. «Далеко старшинам торгутским от пробуждения»⁴¹.
В результате мы никогда не увидим «картин буддийских высот», которые художник намеревался написать, но не смог осуществить задуманное из-за невежества и вредительства местных властей, подстрекаемых англичанами.

2 апреля экспедиция направилась из Карашара в Токсун, к окраине Турфанской впадины (154 м ни­же уровня моря). Здесь уже стояло настоящее лето, и из впадины шёл невыносимый жар раскалённой каменистой пустыни.

Турфанский оазис в древности и в средние века был центром богатой культуры, проникшей сюда из Индии, Ирана, Китая и с Запада. Его многочисленные памятники датируются VII – X вв. Одним из наиболее значительных являются развалины монастыря в Безеклике около Муртука. В Турфанских буддийских храмах особенно многочисленны изображения сцен из жизни Будды. На одной из фресок изображён Мани в окружении манихейских наставников. В начале XX века в Турфане были найдены целые библио­теки священных манихейских писаний. Ю.Н. Рерих отмечал: «Благодаря археологическим исследованиям в Турфанском оазисе, на месте бывшего Уйгурского ханства, мы в настоящее время имеем многочисленные рукописи, написанные на трёх иранских и уйгурском языках и содержащие фрагменты подлинных сочинений Мани»⁴².

В статье Н.К. Рериха «Письмена Азии» читаем: «На обветшалых, пожелтелых рукописях Турфана звучат гимны Свету, Солнцу, Вечной Живой Душе, возносятся моления о покое, о восхождении, о мире»⁴³. В одном из гимнов говорится: «Ударившего тебя не ударь. Не мсти тебе мстящему. Не вводи в искушение тебя искушающих. Встреть дружелюбно на тебя разгневанного. Не причини другому тебе самому нежеланное. Сноси обиды от высших, от равных и от меньших. Не поранят слона цветы, в него брошенные. Не расплавят камень капли воды. Так же и обиды и поношения не поколеблют многотерпеливого. Как Сумеру гора, терпеливый высоко удержит себя. (...) Вот путь, вот тайна, вот Великий Завет и врата Освобождения»⁴⁴.

Множество фресок и рукописей II – XII веков, обнаруженных в развалинах древних городов Турфанского оазиса, в начале XX ве­ка вывезено археологами на Запад. Самая большая коллекция хранится сейчас в Берлине. Рерихи были знакомы с отчётами немецких экспедиций. Так, древнее изображение Матери Мира с младенцем, обнаруженное немецким учёным фон Ле Коком в Турфанском оазисе, послужило художнику основой для картины «Матерь из Турфана», написанной им ещё в Сиккиме в 1924 году.

Этот необыкновенный облик Великой Матери описала Наталия Дмитриевна Спирина: «Её Облик — это символ материнства, полный неотразимой нежности, изящества, любви, которая устремлена как к младенцу, так и к Миру Высшему. Это не каноническое изображение Богородицы, как на иконах, но очень необычное, особенное. Это изображение устремляет наши сердца к Владычице Мира...»⁴⁵

Сам художник об этом пишет так: «Помните ли Турфанскую Матерь Мира с младенцем? Среди Азии, может быть, несториане или манихеи оставили этот облик. Или, вернее, этот облик остался претворённым от времён гораздо более древних. Кали или Гуаньинь — кто знает, сколько им веков? (...) Древность этого символа уже неисчислима. Не к библейской странице, не к символам каббалы ведёт этот облик. Несуществующие материки уже сложили красоту Матери Мира — этой светоносной материи»⁴⁶.

Глядя на опустошённые археологическими экспедициями пещерные храмы, Н.К. Рерих писал, что части монументальных сооружений в музее не передают их первоначального назначения и смысла и глубоко обдуманные композиции сооружений не должны быть разрушаемы. «Но когда придёт время обновления Азии, разве она не спросит: "Кто же это обобрал наши сокровища, сложенные творчеством наших предков?"»⁴⁷

Н.К. Рерих считал, что мёртвое молчание Великого караванного пути Восточного Туркестана соответствовало омертвелости современного Китая. Такое одичание целой страны видеть было чудовищно и странно, но Николай Константинович был уверен, что «придёт молодёжь, и зацветут пустыни».

В статье «Сад будущего» он приводит слова великого шведского путешественника Свена Гедина (1865 – 1952): «Пустыня Туркестан — это сад будущего. Она может зацвести использованием подземных рек. (...) Огромные пустыни Центральной Азии когда-то были обитаемы миллионами людей и могут зацвести опять...»⁴⁸

Из Токсуна экспедиция направилась в Урумчи, столицу Синьцзяна. Благодаря консулу А.Е. Быстрову была оформлена виза в Советский Союз, и 16 мая 1926 года члены экспедиции покинули Урумчи. Путь их лежал через Джунгарский район Китая — место миграций кочевых племён, следовавших одна за другой и не оставивших после себя ни величественных памятников, ни письменных свидетельств. Остались только погребения в виде курганов, скрывающих сокровища кочевых вождей прошлого.

Одной из целей экспедиции было их обследование, но нестабильные условия в регионе и множество банд грабителей помешали археологическим раскопкам. Чтобы избежать осложнений с китайцами, пришлось миновать и несколько кочевых калмыцких монастырей, помещавшихся в юртах, где чтили Майтрейю.

Незаметно ушли за горизонт величественные пики Тянь-Шаня, а впереди, на севере, в прозрачной синеве неба стали прорезаться отроги Алтая — долгожданная Родина, с которой у Рерихов были связаны многие планы. Как она встретит их после восьми лет разлуки, претерпев глобальные социальные и политические потрясения?

Начинался новый, важнейший этап Центрально-Азиатской экспедиции академика Н.К. Рериха — в пределах Отечества.

---

* Продолжение. Начало в №№ 10, 11, 2010, № 2, 2011, № 10, 2012, № 1, 2013.

¹ Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия: Статьи, лекции, переводы. Самара, 1999. С. 20.

² Парфянское царство (250 г. до н.э. – 224 г. н.э.) — территория современного Ирана.

³ Согдиана — древнейшее государство (с середины I тыс. до н.э.), располагалось в Средней Азии в бассейне рек Зеравшан и Кашкадарья. Согдийцы (согды) — древняя восточно-иранская народность.

⁴ Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. С. 22.

⁵ Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 1. М. 2004. С. 367.

⁶ Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 1. С. 369.

⁷ Древнее Царство Шаньшань в центральной части Азии на юго-западе от озера Лобнор.

⁸ Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 1. С. 368.

⁹ Там же. С. 330.

¹⁰ Ктесифон основан парфянами на территории Вавилонии (государство, существовавшее со II тыс. до н.э. до 539 г. до н.э.).

¹¹ Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 2. М., 2007. С. 129.

¹² Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. Рига, 1992. С. 75.

¹³ Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2. М., 2000. С. 375.

¹⁴ Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 2. С. 161.

¹⁵ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 307 – 308.

¹⁶ Рерих. Н.К. Сердце Азии. Новосибирск, 2008. С. 37.

¹⁷ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 142.

¹⁸ Рерих Н.К. Сердце Азии. С. 38.

¹⁹ Там же. С. 114 – 115.

²⁰ Рудзитис Р. Космические струны в творчестве Николая Рериха. Минск, 2009. С. 85.

²¹ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 143.

²² Там же. С. 86.

²³ Рерих Н.К. Сердце Азии. С. 115.

²⁴ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 126.

²⁵ Там же. С. 143.

²⁶ Рерих Н.К. Сердце Азии. С. 39.

²⁷ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 182.

²⁸ Рерих Н.К. Химават. Самара, 1995. С. 208 – 209.

²⁹ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 189.

³⁰ Там же. С. 191.

³¹ Там же. С. 190.

³² Тохары — древние племена, обитавшие в Средней Азии во II в. до н.э. – I тыс. н.э.

³³ Рерих Н.К. Сердце Азии. С. 41.

³⁴ Там же. С. 42.

³⁵ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 204.

³⁶ Там же. С. 211 – 212.

³⁷ Рерих Н.К. Сердце Азии. С. 116.

³⁸ Там же. С. 117.

³⁹ Рудзитис Р. Космические струны в творчестве Николая Рериха. С. 102.

⁴⁰ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 217.

⁴¹ Там же. С. 219.

⁴² Рерих Ю.Н. История Средней Азии. Т. 2. С. 131.

⁴³ Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1. М., 1999. С. 571.

⁴⁴ Там же. С. 573.

⁴⁵ Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 2. Новосибирск, 2008. С. 365.

⁴⁶ Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. С. 75 – 76.

⁴⁷ Там же. С. 225.

⁴⁸ Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1. С. 280.

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: