Журнал: № 7 (183), Июль, 2009

«У меня такое ощущение, — сказал Анатолий Николаевич Березовой, обращаясь к гостям музея, — что я опять в Москве, в нашем мемориальном Музее Рериха. Но я в Новосибирске и очень рад встрече с вами».

Далее Анатолий Николаевич подробно рассказал о том, как он узнал о проекте «Колокол Мира в День Земли», и о знакомстве с его основателем Джоном Мак-Коннелом, который пригласил Березового в Штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке. «В тот же день я подписал ''Хартию Земли'', разработанную Мак-Коннелом, — таким образом под этим документом появилась первая подпись россиянина. Там было много подписей выдающихся деятелей науки и культуры, президентов стран (позднее её подписал и первый Президент Советского Союза М.С. Горбачёв). Тогда же мы договорились, что на следующий год этот проект мы осуществим в России, что и свершилось. Но тут, я должен сказать, моей заслуги немного, потому что эта идея с большим энтузиазмом была сразу воспринята в Музее Рериха в Москве, на базе которого и был реализован этот проект. Откликнулись правительство Москвы, Лига защиты Культуры, общество ''Знание'', информационный центр ООН в Москве, Российская академия космонавтики им. К.Э. Циолковского, Федерация космонавтики России — все эти организации участвовали в осуществлении первого в нашей стране проекта ''Колокол Мира в День Земли''. Дальше пошло уже легче.

Когда в прошлом году я рассказал своим друзьям в Новосибирске об этом проекте, я совершенно не был уверен, что за такой срок это будет воплощено в реальность. И всё-таки это произошло. О чём это говорит? — О том, что Москва долго раскачивается, присматривается, не торопится. Сибирский характер другой — увидел, загорелся, сделал. Спасибо вам за это!» Речь космонавта прерывается аплодисментами. «И здесь моя роль не очень велика, всё было сделано сибиряками, новосибирцами. И я надеюсь, что моя мечта о том, чтобы Колокол Мира звучал не только в Москве, не только в Новосибирске, а по всей России, — осуществится. А Россия — это от Калининграда на Западе до Владивостока на Востоке, от Архангельска на Севере до Кавказских республик на юге. Думаю, что я найду единомышленников, которые эту идею воспримут. И моя обязанность — до конца дней моих этот проект поддерживать и продвигать его на просторах нашей России. Это я буду делать всегда.

Не скрою, у меня было очень сильное волнение на церемонии открытия Колокола Мира... Новосибирск подошёл к воплощению идеи Колокола Мира очень творчески. По крайней мере, то, что Колокол Мира находится в арке и рядом с Музеем Рериха, — это уникально.

В 1997 году в Нью-Йорке в комплексе ООН я видел подобный Колокол Мира, там он находится во внутреннем дворике под крышей строения восточного типа, вроде пагоды. Но тот Колокол гораздо скромнее, чем прозвучавший сегодня в Новосибирске. Громадное культурное достоинство Колокола в Нью-Йорке в том, что он отлит из монет, собранных детьми Японии, — не только Хиросимы и Нагасаки, но всей страны, — а также из монет, орденов и других знаков отличия разных стран. Всё это было переплавлено, и из этого сплава был отлит Колокол, который уже много лет звучит в Нью-Йорке».

Вопросы знаменитому космонавту задают дети

В беседе с космонавтом участвовали и дети, на вопросы которых Анатолий Николаевич отвечал так же обстоятельно, как и взрослым. Юные новосибирцы спросили:

«Что Вы видели из иллюминатора космической станции?»

Отвечая, А.Н. Березовой вспомнил интересный эпизод из первых дней совместного с космонавтом В.В. Лебедевым пребывания на орбите: «Первое время в иллюминатор я мог смотреть только урывками — нужно было приводить станцию в пилотируемый вариант. Что это значит? — Всё, чем была начинена станция, на Земле было закреплено монтажниками на специальных стойках. Эту аппаратуру нужно было снимать и устанавливать на штатные места возле иллюминаторов, а крепление-то было на болтах и гайках. Ребята-монтажники, которые всё это собирали на земле, попались крепкие. Они затягивали все крепления специальными ключами: затянул до какого-то момента, а дальше ''трещотка'' — сигнал — всё, хватит. А они постарались: ''А чтоб не отвернулось...'', трещотку снимают, ещё покрепче затягивают, а некоторые болты вообще замазали краской. Начинаешь что-то отворачивать — никак, крутишься вокруг этого болта, а опоры-то нет в невесомости. Говорю Лебедеву: ''Валентин, подержи меня за ноги''. Он где-то закрепляется, хватает меня, а я, приспособив к ключу ещё какой-то рычаг, начинаю эту гайку отворачивать. И нельзя ведь было эти гайки просто отвернуть и бросить, они же потом по станции летают. Приспособились в монтажные пояса складывать, но только замешкался завязать, где-то тряхнул, и всё — вокруг тебя рой болтов и гаек летает. Вот так мы приводили станцию в пилотируемый вариант. В конце концов мы всё это выполнили, и даже больше сделали. Когда прибор снимается с фермы, на которой он был закреплён, ферма уже не нужна на станции. Сломать её невозможно. Хорошо, что кто-то на Земле догадался положить обычную ножовку по металлу. ''А давай-ка мы спилим все эти фермы и сложим в грузовой корабль, который потом отойдёт от станции и сгорит в атмосфере, а себе освободим жизненное пространство''. Так и решили, начали пилить, но металлические опилки ведь тоже летают! Специальных респираторов нет, приспособились кое-как: на глаза — очки, чем-то закрыли нос и рот, чтобы не дышать этими опилками, — короче говоря, справились. И когда ребята первой экспедиции посетили станцию, они были поражены: на Земле тренировались в одном интерьере станции, а когда пришли, здесь оказалось в два раза просторнее. Вот такие были монтажники, нештатные». Из зала подсказывают: космические! — «Да, космические монтажники. И должен вам сказать, что мне очень пригодились мои рабочие навыки. Происхождением я из крестьянской семьи, отец работал в колхозе на Кубани столяром и плотником, он и учил меня, как работать и с металлом, и с деревом. А потом после школы я года два работал на заводе».

«Верите ли Вы в то, что есть жизнь на других планетах?»

«Я убеждён, что среди миллионов миллиардов звёзд, которые существуют и в нашей, и в других Галактиках, не может не быть планет, на которых есть жизнь. Мы — белковые существа, но может быть и другая форма жизни. Помните, как у Станислава Лема, который описывал мысль-океан? Я уверен, что в Космосе существует бесконечное количество форм жизни, и неизбежно когда-нибудь мы, земляне, войдём в контакт с ними».

«Изменилось ли что-то в Вашем мировоззрении после полёта в Космос?»

«Коренного изменения в моих взглядах не произошло. Говорят, что человек, побывавший в Космосе, начинает верить в Бога. Нет, такого про себя не скажу, но я верю в то, что существует Космический Разум, постичь который мы пока не можем, а может быть, и никогда не сможем. Потому я считаю, что можно говорить ''Боже мой!'', но можно — ''О Великий Космос!''.

Изменилось во мне то, что за эти семь месяцев я стал строже к себе, к своим поступкам и более снисходительным к людям, которые живут рядом со мной. Вот что дали мне 211 суток работы на орбите. Наверное, это происходит с каждым космонавтом, который долгое время провёл в Космосе».

Орбитальная станция «Мир»

«О чём Вы подумали сразу, как приземлились?»

«Не поверите, но первая мысль была: я снова хочу в Космос!» Когда стихли аплодисменты, Анатолий Николаевич продолжил: «Семь месяцев невесомости не забыть. Мы тренировались там по два часа на беговой дорожке, на велоэргометре, чтобы не отвыкали от нагрузки мышцы, но когда вернулись на Землю и, выбравшись из корабля, попытались встать на ноги, то ощущение было такое, как будто на плечи тебе взвалили килограммов 80 груза и ты с этим должен бежать. Примерно так можно описать, что такое притяжение Земли. А в Космосе хорошо, там невесомость. Там хорошо...»

«Каким Вам представляется будущее Земли после возвращения из Космоса?»

«Я понял, что если нам не остановиться — не прекратить губить свою среду обитания, свою планету Земля, — то будущего у человечества не будет. В течение семи месяцев из космоса я наблюдал и природные явления на планете, и творения рук человеческих. На севере Африки есть громадная пустыня Сахара. Там ничего нет — там сплошные пески. Но вот южный ветер поднимает в воздух миллионы тонн песка, ширина этого вала — 500–600 км. И это рыжее покрывало надвигается на Средиземное море, накрывает Италию так, что на юге видны только верхушки Везувия и Этны. Всё это движется дальше на север; через двое суток Средиземное море закрыто. Вал песка упирается в Альпы, перевалить не может и начинает растекаться влево и вправо. Там и оседает песок, который принесло ветром из Сахары. Это природный катаклизм.

Но я наблюдал и другое. На Украине — в Днепропетровске, Запорожье, Кривом Роге — есть мощные металлургические заводы, доменные печи которых извергают тысячи тонн дыма и сажи. Всё это восточным ветром через Украину начинает сноситься к западу, накрывает Молдавию, упирается в Карпаты и тоже растекается влево и вправо. Это уже творение рук человеческих, а по масштабу они соизмеримы. И если это не прекратить, то в конце концов экологическое состояние планеты дойдёт до того, что человеку на поверхности земли жить станет невозможно».

Об этих явлениях, так поразивших космонавта, Анатолий Николаевич говорил и в своём интервью с тележурналисткой канала «Вести — Новосибирск»: «Природа слепа, а человек должен видеть, что он делает на Земле, и осознавать свою ответственность за то, как варварски он разрушает свою среду обитания... А атмосферный слой вокруг Земли всё равно что тонкая папиросная бумага вокруг большого глобуса».

Обмениваясь впечатлениями о сказанном, мы вспомнили встречу с космонавтом Александром Николаевичем Баландиным, который с тревогой говорил о том же, вспомнили и строки известной «Капли» Наталии Дмитриевны Спириной: «Мир земной висит над бездной чёрной на серебряных тончайших нитях...»

«Что Вы можете сказать о дальнейших планах покорения Космоса?»

«Мы Космос не покоряем, мы его исследуем. И наши исследования пока очень незначительны, мы только чуть-чуть прикоснулись к этому. Сейчас говорят, что нужно готовить пилотируемый полёт на Марс. Зачем? Зачем нам лететь на Марс, затрачивать громадные деньги на создание соответствующего корабля и подвергать огромному риску экипаж, который туда полетит? Давайте строить умные автоматы, которые будут исследовать Венеру, Меркурий, Марс, дальние планеты, а сэкономленные средства пустим на улучшение экологии нашей Земли. Вот такая у меня в этом вопросе позиция».

«О таком подарке я мог только мечтать»

В конце встречи А.Н. Березовому был подарен колокол — уменьшенная копия того, который установлен в арке у стен музея. Он отлит из того же сплава, что и Колокол Мира. Этот подарок космонавт принял с благодарностью.

Прощаясь, Анатолий Николаевич сказал: «Чем отличаются сибиряки? Они почувствовали идею, осознали её и говорят — сделаем. И сделали! Я хочу быть таким».

Рассказать о статье друзьям:

Работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: